«Византия была и остается идеалом во многих отношениях»

Алексей Величко – автор многопланового подробного исследования «История византийских императоров» в пяти томах.

Алексей Михайлович, некоторые западные исследователи отделяют Византию от Римской империи, игнорируя связь и преемственность между этими государствами. В чем Вы видите причину распространенности такого подхода?

К сожалению, эта историческая аберрация присуща не только некоторым западным историкам, но и российским. Причем, как легко обнаружить, мотивация носит разноплановый характер. В частности,  задолго до 1453 г., когда пал Константинополь, на Западе уже назвали византийцев не иначе, как «греками», а Византийских императоров – Греческими царями. Объяснение просто: с Карла Великого, которого Римский папа Лев III 25 декабря 800 года венчал императорской короной в пику Византийским царям, с которыми находился в перманентной конфронтации, на Западе упорно стремились представить дело таким образом, что единственно легитимным преемником предыдущих правителей Римской империи является именно их государь. А Восток, погрязший в «схизме», представляет собой отпавшую часть некогда великого государства. Собственно говоря, чуть позднее этот алгоритм был перенесен на сугубо межцерковные отношения. И выходило так, будто единственной Церковью является Церковь Римская. А Восточная церковь по причине, якобы, своего погружения в ересь, отпала от Кафолической Церкви.

Иными словами, в политической и идеологической борьбе с Востоком за признание себя центром христианской цивилизации Запад шел на очевидные исторические погрешности, закрепившиеся в общем сознании. Это был очевидный способ принижения, умаления достоинства восточных римлян, дабы добиться своей цели. Хотя сами византийцы до последнего дня существования своего государства называли себя не иначе, как «ромеи» - греческий вариант термина «римляне».

Следует также отметить, что в именовании византийцев «греками» была лишь доля правды. Действительно, еще с языческих времен восточная часть Римской империи была во множестве заселена греками, а греческая культура и греческий язык стали там довлеющими. Но все же, в этническом отношении Восток был чрезвычайно разнообразен. И не случайно впоследствии на императорском троне в Константинополе мы видим во множестве представителей армянского племени, исавров, испанцев, хазар, потомков германцев, венгров, и уж затем, в очевидном меньшинстве, греков.

Позднее эстафету оболгания Византии подхватили ученые мужи, хотя, объективности ради следует сказать, что сам термин «Византия» возник лишь в середине XIX века по имени столицы восточной части Римской империи, которая до святого и равноапостольного Константина Великого носила название «Византий». К слову сказать, древние византийцы, чрезвычайно трепетно относящиеся к старым традициям, сами нередко называли Константинополь  «Византием». В результате термин закрепился и в науке, и среди обывателей, хотя любой серьезный ученый не имеет никаких сомнений в том, что представляет собой Византия.

Каково было значение Византии в средневековом мире, если сравнивать ее по уровню государственного и военного устройства с другими державами того времени?

Безусловно, Византия была и остается навечно праматерью христианской в целом и европейской в частности цивилизации. Более того, цивилизация ислама, арабский мир очень много заимствовал из культуры восточных римлян, византийцев. Но если говорить о конкретных периодах, то, как известно, Византия нередко находилась на грани существования. В период с IV по VI века Константинополь боролся с германским, готским элементом, едва не похоронившим Римскую империю и не уничтоживший христианство в ереси арианства. В VII веке ей пришлось пережить страшную 30-летнюю войну с Сасанидской Персией, закончившейся полным разгромом противника. Затем, с VIII по X века она грудью остановила арабскую экспансию, спасая и себя, и христианские государства Западной Европы. Вслед за этим – турецкое нашествие, и, наконец, разгром 1204 года, ставший предательством Запада по отношению и к христианской вере, и к своей праматери. Поэтому при общем  чрезвычайно высоком культурном, военном, технологическом, политическом уровне развития Византия нередко претерпевала кризис, обусловленный    внешними причинами.

В целом, можно смело сказать, что практически все политические, правовые и религиозные институты, которые составляют портрет христианской цивилизации, рождены гением Византии. Римское, византийское право действовало одновременно и на Востоке, и в Германии, и в Англии, и во Франции, и в Армении. Даже в XVII столетии в состав нашей «Кормчей» вошли многие византийские правовые памятники, в том числе законодательство императоров Исаврийской династии. Политические традиции «симфонии властей», принципиально не предполагавшей никаких жестких границ между государством и Церковью, утвердившие первенство императора в церковном управлении, его деятельное участие в догматических спорах и сохранении чистоты веры, также характерны и для Византии, и для Западной Европы, и для России.

Не может не поражать тот факт, что задолго до появления идеи социального государства в Византии действовала система бесплатного здравоохранения, существовали бесплатные аптеки для бедных слоев населения, дома призрения, дома сирот и т.п. Государство брало на себя также функции регулирования цен на наиболее важные продукты питания, а попытки спекуляции решительно и жестко пресекались. В отличие от многих других государств и режимов Византийские императоры на протяжении многих веков вели борьбу за права средних слоев населения, особенно земледельцев, не боясь вступать в жесточайшую и нередко смертельную конфронтацию с представителями земельной олигархии.

Что же касается военного искусства, то достаточно привести только один факт. Битва Карла Мартелла с арабами при Пуатье в 732 году, якобы подорвавшая могущество Арабского халифата, по мнению подавляющего большинства ученых, представляет собой лишь отдаленную тень тех поистине великих побед, которые демонстрировали Византийские императоры. Вспомним хотя бы грандиозную с точки зрения военного искусства практически бескровную победу над арабами, которую одержал при осаде Константинополя в 718 году император Лев III Исавр. Тогда от 150-тысячного арабского войска уцелело не более 40 тысяч воинов. А весь огромный флот, насчитывавший более 700 судов, был полностью разгромлен. И, повторимся, эта выдающаяся победа обошлась почти без жертв для ромеев, хотя соотношение сил было едва ли не 1 к 10.

Что можно сказать об уровне образованности населения Византии, качестве и авторитетности ее системы образования?

Система высшего, как сказали бы сейчас, образования зародилась в Византии давно. Еще в IV веке императоры Валентиниан I и св. Феодосий II организовали университеты в Риме и Константинополе, где насчитывалось по 14 факультетов. Образование в отличие от сегодняшнего «прогрессивного» времени было бесплатным. Что же касается богатых семей, то считалось обязательным давать детям домашнее образование, для чего привлекались именитые ученые. Характерно, что различий между мужчинами и женщинами почти не было. Хрестоматийной фигурой является известная византийская святая, поэтесса и философ преподобная Кассия, жившая в IX веке. Многие женщины, не говоря уже об императрицах, являлись покровителями искусств и науки. Причем, речь шла не только о точных науках или философии – чрезвычайно распространенных в те времена предметах, но и о богословии. Говоря о среднем уровне образованности среди рядовых византийцев, нельзя не упомянуть впечатления св. Григория Низианзина (IV век), будущего Константинопольского патриарха, прибывшего в столицу Империи в период арианских споров. Как он писал в письме своему другу, несколько раздражаясь тем, что величайшие вопросы тайны бытия Божьего теперь дебатируются рядовыми обывателями: «Спрашиваешь у продавца хлеба, почем товар, а тот в это время спорит с соседом о том, сколько природ во Христе». И это было повсеместно.

Нередко утверждают, будто эпоха ренессанса античной философии пришлась исключительно на Западную Европу. На самом деле, и в Византии сочинения Платона, Аристотеля и других гениев древней философии были также чрезвычайно распространены. А знание греческой поэзии считалось обязательным среди более или менее образованных людей.

Напомним одну легендарную историю о знаменитом Льве Математике, жившем в IX веке. Слава о его образованности разнеслась настолько далеко, что один арабский правитель предлагал Константинополю вечный мир и очень щедрое вознаграждение за разрешение читать Льву лекции среди его подданных. Как известно, император Феофил отказался от этого предложения, что даже стало поводом для новой войны. Но, судя по тому, что именно византийцы перемололи арабскую экспансию, а не наоборот, стратегически они были правы, не желая вооружать врага знаниями.

В своем труде Вы уделяете особое внимание императору святому Юстиниану I Великому, вошедшему в историю как «последний римлянин» и «первый византиец». Чем примечательна историческая фигура «одного из величайших самодержцев в истории человечества»?

Величие того или иного исторического деятеля обуславливается ответом на вопрос: как он решил те задачи, которые перед ним ставило время. И в этом отношении св. Юстиниан Великий являет собой далеко не ординарную личность. Этот человек представлял собой ярчайший образчик уходящей римской культуры, во многом еще языческой, ставший родоначальником византинизма, первым вполне полно и всесторонне сформулировавшего основные принципы знаменитой «симфонии властей».

Скажем откровенно: в истории человечества найдется очень немного правителей, объединивших в себе столь разнообразные таланты, как св. Юстиниан Великий, и сумевших сделать столь много, как наш герой. Именно он навсегда покончил с готами, захватившими Италию, практически полностью восстановил границы Римской империи на Западе и на Востоке. Исключительно благодаря его воле и усилиям были уничтожены вандалы и освобождена Африка, православное население которой подвергалось настоящим гонениям от вандалов-ариан.

Одновременно с уничтожением готов и вандалов арианство, к представителям которого принадлежало эти германские племена, полностью утратило свою актуальность. Великолепный богослов, св. Юстиниан внес многое в дело идейного поражения несторианства и евтихианства, инициировав V Вселенский Собор, несмотря на яростное сопротивление Римского папы Вигилия. Этому императору принадлежит авторство замечательных правовых памятников – Кодекса, Дигест и Институций, действие которых распространилось на века.  Никто другой, как св. Юстиниан, не чувствовал так глубоко и разносторонне статус императора и его обязанности перед Богом. И, соответственно, в своих новеллах сформулировал свои мысли, застывшие на века как образчик высочайшей политической мысли. Иными словами, сумев извлечь из тысячелетней римской истории все лучшее, он соединил это с христианскими началами, создав основу для появления и укрепления новых традиций. 

Нередко говорят, что его войны на Западе и Востоке истощили Византийскую империю. Но такой же упрек можно высказать любому правителю, сумевшему победить в цивилизационных войнах: Ивану Грозному, Алексею Михайловичу, Петру Великому, Александру I, Сталину, поскольку даже победоносная война всегда разорительна для народа. Кроме того, нельзя забывать, что эти войны, длившиеся десятилетиями, происходили в состоянии далеко не стабильного общества, чье единство было подорвано монофизитством. Появляются новые, альтернативные «Церкви» - Яковитская и Несторианская. Почти весь Египет пребывал в монофизитстве, прекратив церковное общение с Константинопольским патриархом.  С Севера наступали славяне, с Востока - персы. В самом Константинополе монофизиты организовали мощнейшее восстание «Ника», едва не приведшая св. Юстиниана к гибели. И, наконец, под конец царствования св. Юстиниана Византийскую империю накрыла чума, унесшая миллионы жизней. И едва ли можно предполагать, что в таких условиях какое-либо иное лицо могло с большей честью и результатом исполнить свой долг правителя.

Для многих неспециалистов отношения Византии и Руси в первую очередь ассоциируются с браком принцессы Анны и князя Владимира, причем иногда, например, в романе Ладинского «Когда пал Херсонес», этот союз изображается поначалу как брак по принуждению. А каково было на самом деле положение женщины в византийском обществе, могла ли она иметь право голоса при решении подобных вопросов?

Конечно, политические браки заключались и до св. Владимира, и позднее. Разумеется, в таких случаях мнение девицы не является решающим и окончательным. Но в обычной жизни нравы не особенно отличались от тех, которые сформировались в других государствах христианской цивилизации.

В данном случае особенности этого брачного союза состоят в том, что, во-первых, порфирородная принцесса выдавалась замуж за варвара-язычника, известного своей жестокостью и похотью. Но ведь буквально накануне этих событий император св. Никифор Фока с нескрываемым презрением отверг предложение могущественнейшего короля Оттона I, восстановившего и папство, и саму Западную Римскую империю, выдать замуж  Византийскую принцессу за одного из сыновей великого саксонца. Разница, как говорится, очевидна. А, во-вторых, непременным условием женитьбы св. Владимира стало принятие им православной веры. Как известно, это событие перевернуло весь ход не только русской, но и европейской, если не сказать мировой цивилизации. Даже из этого факта можно сделать вывод, какую роль играет женщина в истории человечества.

Что же касается византийской женщины, то она представляла собой удивительное сочетание глубокой религиозности, скромности и смирения с образованностью, широкой социальной деятельностью (в первую очередь, благотворительностью) и непримиримостью к неправде. Эти качества тем более заметны в представителях аристократических семей и царских дочерей и жен. Не удивительно, что всегда в значительной степени ряды византийского женского монашества пополнялись именно выходцами из этих групп. А монашество в Византии всегда являлось чрезвычайно активной в общественной и политической жизни силой.

Нельзя не сказать несколько слов о значении императрицы. Мы привычно говорим, что Византийский император являлся полновластной фигурой, для которой невозможного было мало. Однако редко говорят, что полновластным царем он мог быть только тогда, когда рядом с ним находилась царица. Это касалось не только придворных церемоний, для византийцев едва ли не священных, но и в обычной жизни. Например, императрица св. Феодора, супруга императора св. Юстиниана Великого, сформировала вокруг себя альтернативный центр придворной и политической жизни. Очень часто послы иностранных держав вначале представлялись ей, а уж затем царю. Она активно влияла на политику государства и, как говорил французский историк Ш. Дилль, далеко не всегда св. Юстиниан был осведомлен о положении дел лучше жены.

Примечательно, что когда император Лев VI Мудрый потерял свою жену и вдовствовал, весь двор обратился к нему с просьбой жениться вновь. «Как у мужчин есть свой покровитель, - говорили они, так и у наших женщин должна быть своя госпожа, который они могут принести свои обиды и просьбы». Как известно, царь исполнил их просьбу.

В своем труде Вы пишете: «Вопреки устоявшейся традиции, император Ираклий  принял  личное командование над армией, хотя  этому противились и двор, и императрица. Дело заключалось в том, что к этому времени сформировалось устойчивое мнение, будто царь по своему положению не должен непосредственно заниматься военными делами - для этого существуют полководцы. Для него главное - управлять государством. Но,  конечно, здесь был особый случай, и никто другой, кроме Ираклия, не мог исправить положения». Опять же, у многих Византия ассоциируется со сложным и тщательно соблюдаемым церемониалом, но как, на ваш взгляд, было на самом деле – часто ли происходили «особые случаи»? Как готовили наследников византийского престола к исполнению обязанностей по управлению государством?

Византия, если под этим термином понимать христианскую Римскую империю, существовала 1100 лет. Разумеется, за это время идея царского служения испытывала существенные метаморфозы, вследствие чего приоритетными для императорского служения признавались разные деяния и достоинства. Первоначально императорская власть выросла из армии, впоследствии особое значение приобрело значение царя как хранителя веры и православных догматов, христианского благочестия. Ко времени царствования императора Ираклия Великого (VI век), пожалуй, не без влияния императора св. Юстиниана Великого, считалось, что не дело василевса водить войска в сражения. Как сакральная фигура, Богом поставленный хранитель Церкви, он ценен для Римского государства не на бранном поприще, а в Константинополе.

Но века спустя, когда Византия многократно подобно птице Фениксу возрождалась из пепла, окруженная многочисленными врагами, талант полководца оказался чрезвычайно востребованным. И такие великие цари, как Ираклий Великий, Лев III Исавр, Константин V Исавр, св. Никифор Фока, Василий II Болгаробойца, Алексей, Иоанн и Мануил Комнины стяжали славу на бранных полях. Характерно, что и последний император св. Константин XI завершил свой земной век, сложив голову при обороне Константинополе 29 мая 1453 года.

Поскольку в Византии отсутствовала система престолонаследования, нередко царями становились люди низкого сословия:  св. Лев Великий, Михаил II Травл, Лев V Армянин, Василий I Македонянин и др. В таких случаях императорам приходилось в экстренном порядке преодолевать лакуны образования. С чем они, как правило, отлично справлялись. В обычных же случаях цари из аристократических родов к моменту своего воцарения владели всем арсеналом знаний и военного умения. В еще большей степени это относилось к порфирородным особам, т.е. потомственным царям и царицам. Конечно же, они изначально получали прекрасное образование и опыт решения государственных задач.

Может ли Византия служить примером мирного сосуществования людей разных наций и религий – и если да, на чем зиждился этот мир?

На христианстве в первую очередь, разумеется. Но и не только на единоверии, поскольку в Византии рядом проживали люди самых разных вероисповеданий. Но, будучи вполне толерантными по отношению к мусульманам и иудеям, в частности, верховная власть и рядовые византийцы были чрезвычайно ригоричны в отношении еретиков. Причина очевидна. Все иноверцы-нехристиане еще не знали Евангелия и потому жили «законом совести», как говорил апостол Павел. Евреям, например, разрешалась адвокатская практика – чрезвычайно доходная и уважаемая деятельность не только для наших времен, но и для тех древних эпох. По отношению к иноверцам действовало слово убеждения – миссионерская деятельность в Византии носила масштабные черты. Но отношение к тем, кто уже знал Христа и отвернулся от Церкви, было как к предателям. Им запрещалось заниматься государственной деятельностью, выступать свидетелями в суде и даже наследовать имущество.

Вторая причина мирного сосуществования сотен наций и народов в Византии – имперские формы византийского бытия. «Империя – это свобода, - сказал некогда один автор, - поскольку на несвободе она существовать не в состоянии». И он, конечно, прав. Человечество всегда стремилось к имперской форме своего бытия, как наиболее естественной и востребованной им. Отличие Византии от всех предшествующих ей языческих имперских тел заключается в том, что здесь органично, неслиянно и нераздельно соединились  римская государственность, греческая культура и христианская вера. Именно эти три фактора и предопределили долгожительство Византии, ее неповторимый шарм, величие имперских форм и блистательность византийских политических и социальных институтов.

Почему история Византия так привлекает и интересует наших современников, что может почерпнуть из нее русский человек XXI века?

Осознанно или нет, но человек всегда тянется к прекрасному. А ничего прекраснее Византии человеческая цивилизация еще не создала. Византия была и остается творением Бога, идеалом во многих отношениях. Ее поклонниками являются не тысячи, а десятки миллионов людей самых разных занятий, вероисповеданий и гражданской принадлежности во всем мире. Разве это случайно?

Переходя от сугубо эстетического аспекта к прагматическому, отмечу, что Византия дала прекрасные образцы политических, правовых и социальных институтов. Сравнивая сегодняшнее положение дел, те идеалы, которые, как некогда деревянные идолы, выставляются сегодня на алтарь языческого храма, особенно остро чувствуешь не только красоту ушедших форм, но и их высочайшую эффективность. Поэтому, Византия способна не только удовлетворить наши требования к красоте, но и предложить даже после своей гибели политические и правовые рецепты, способные и сегодня быть востребованными.

Сейчас Вы работаете над книгой о Святейшей правительствующем Синоде, управлявшем почти на протяжении двух веков Русской церковью. Что заставило  Вас заинтересоваться этой темой и что представляется наиболее важным в ней?

Как и многие исследователи, выросшие из славянофильского лагеря, я вынес едва ли основательные на чем-либо, кроме эмоций и общих «убеждений» негативные впечатления от эпохи Петра Алексеевича и Синодального периода. Как можно догадаться, в значительной степени моему трезвлению способствовало изучение истории Византии и той удивительной системы взаимоотношений царской и священнической власти, которую именуют «симфония». Не два века, как императорская Россия, а более тысячи лет Византийская империя жила в условиях, когда цари непосредственно возглавляли церковное управление, руководили Церковью, назначали и освобождали от кафедр патриархов и остальной епископат, собирали Вселенские Соборы, обсуждали догматы веры и утверждали их своими законами, сослужили иереям в алтаре, кадили, учительствовали – в общем, выполняли все священнические обязанности кроме совершения Таинств, и помимо этого управляли государством.

Поразительно, как легко критики византийской «симфонии» пропустили тот очевидный факт, что эта система отношений характерна не только для Константинополя, но и для всех государств христианской цивилизации. В империи Каролингов, Сербском государстве,  в Болгарии и Венгрии государи никогда не пренебрегали своими обязанностями воцерковлять государство и подчинять его Церкви, становясь в силу данного естественного факта главами и политической власти, и церковной. И данная система отношений действовала в большей или меньшей степени вплоть до XX века. Если кто-то называет такое положение дел «цезаропапизмом» и поглощением Церкви государством, то он должен сделать и другой вывод о том, что лучшие столетия существования Тела Христова, когда сформировалось церковное учение, каноны и сама практика церковной жизни, пришлись на «гонения». Что же тогда говорить о худших временах? Но даже если кого-то и этот довод не убеждает, остановимся на том простом факте, что история альтернативной не бывает. И либо мы принимаем нашу Церковь со всей ее историей, либо отвергаем ее, выстраивая свою собственную мистификацию в нашем сознании и играясь с ней. Собственно говоря, сегодня так нередко и происходит: альтернативная история пишется не только фантастами, но и «учеными».

То же самое, что и в Европе, происходило и в России, хотя и с некоторыми особенностями. В силу объективных причин наши архиереи заняли далеко не то место, которое имели их собратья в Византии или Германии, Франции и Англии. И грозная, чрезвычайно опасная тенденция русского «папизма», породившая страшный Раскол в XVII веке, могла быть преодолена лишь сильно действующими средствами. Их и применил Петр Великий, причем делал это очень осторожно и последовательно. После смерти патриарха Адриана почти 25 лет патриаршая кафедра оставалась вдовствующей – не находилось достойного кандидата. А Рязанский митрополит Стефан Яворский в скором времени проявил себя далеко не с лучшей стороны. В целом, вследствие Петровской реформы Святейший Синод прочно вошел в единую систему церковно-государственных отношений, заняв свое место, священноначалие было освобождено от несвойственных им функций, а Церковь – от нередко излишних и навязчивых забот со стороны государственных чиновников.

Когда сегодня нередко говорят, что Синодальный период неканоничен, то хочется спросить: каким конкретно канонам противоречит система церковного управления, созданная Петром Великим? Нельзя также забывать того общеизвестного факта, что все четыре восточных патриарха благословили начинания Петра Великого, что явилось решающим событием для создания Святейшего Синода.

Именно этой целью показать причины образования Синода, необходимость этих преобразований, детально и наглядно показать наши слабости и достоинства и была обусловлена работа над новой книгой.

Алекс Громов