Братство кольца
Книга утерянных сказаний профессора Толкиена

Почти двадцать лет назад, в 1997 году, трилогия «Властелин колец» в Великобритании была признана главным произведением XX века.

Английский писатель Терри Пратчетт, перефразировал известное высказывание Черчилля, отметил: «Если в 17 лет вы не считали "Властелина колец" книгой всех времен и народов, у вас не все в порядке с головой. Но если вы придерживаетесь того же мнения в 30, у вас точно не все дома». Трилогия «Властелин колец» и сказка «Хоббит или Туда и обратно» обладают удивительным свойством. Те, кто их прочитал, за исключением в процентах статистической погрешности, составляют сплоченное братство. Оно обширно, и потому делится на секторы. Московские «толкинутые» собирались в Нескучном саду с мечами из хоккейных клюшек и плащами из занавесок — поманьячиться, поиграть в эльфов и гномов. Рядом с дачным поселком в ближнем Подмосковье, пока оно еще не превратилось в печальное скопище панельных кварталов меж грязных рвов и канав, автор этих строк еще недавно встречал сборища участников толкиенистских ролевых игр, строивших замки из валежника, но среди них не было пьяных парней с укуренными подругами. Потом их разогнала полиция, и большинство переместилось в интернет, однако нет-нет, да и встретишь в метро очаровательную, с великолепной талией и злеными глазами девушку с котомкой под средневековье, и задумчивого, но крепкого длинноволосого юношу, из длинного свертка за плечами которого торчит старательно выполненная, обмотанная светлой кожей с серебристым навершием в виде звезды рукоять меча — приличной оружейной копии. Это не бородатые реконструкторы Мамаева или Ледового побоищ, хотя и они люди знающие и достойные. Это точно эльфы: высокие, вечно юные и мудрые, с ясными глазами и вежливыми речами — строго по Джону Рональду Руэлу Толкиену. В авторитетных переводах фамилия пишется и Толкиен, и Толкин, мы остановимся на первом.

Другие из братства кольца ценят в книгах Толкиена ностальгию по прошлому, свежее обаяние юности.

Братья-филологи любят Толкиена, вернее, обоих, отца Джона, и сына Кристофера, разумно распорядившегося наследием, за четкую, хотя и выходящую за рамки литературы, красивую структуру произведений, — и за то, что это знание является немного запретным, словно доступным лишь посвященным, оно не приветствуется на академических кафедрах. В погоне за афористичностью высказывания Пратчетт переборщил. Хотя двадцать лет назад, в 1997 году, по опросу в Англии  «Властелин колец» стал главной книгой XX века, конечно, никто в своем уме и в возрасте старше среднего не считает трилогию самым важным произведением всех времен и народов. Однако от ее значения просто так не отмахнешься.

Толкиен различал магию и чары. Магия — набор приемов, которыми может воспользоваться всякий, цель этих приемов — власть, это что-то сродни современному НЛП (название неверное, нейро— здесь вообще не при чем, лингвистика тоже, лишь программирование в какой-то мере отвечает явлению). А вот чары — сродни искусству, они действуют на объект также как и на создателя. Конечно, народная и авторская волшебная сказки — вещи разные, но Толкиен постарался их совместить. Его текст полон магии в понимании автора, он словно светится изнутри. Чары исходят от несносной для взрослого читателя эпической, несколько торжественной языковой стилистики, от архаизмов, песен, усложненного синтаксиса. Иногда стилистика отдает площадным народным театром, например, песенка эльфов из «Хоббита»:

«…А вечер темнеет,

А день догорает,

Лошадки робеют,

Дороги не знают!

Останьтесь сейчас,

Послушайте нас!

А с нами споете —

Всю ночь не заснете!

— Ха-ха!

Это эльфы на деревьях смеялись и пели». Двустопный амфибрахий подразумевает песенность, легкость, даже в английском, где слова короче. [Перевод В.А.М. Эксмо, 2001]

Главное отличие Толкиена от позднейших авторов фэнтези, направления, родоначальником которого он является, в том, что у него все по правде. Все тексты Толкиена имеют лингвистическую и фолклорную основу. По большому счету Толкиен ничего не придумал, он вытащил свои тексты из древних памятников, языков, легенд. Поэтому эти тексты так действуют, рождают впечатление заклятья — у автора другая прагматика, возможно, помимо его воли обращенная в наше онтологическое бессознательное.

Джон Рональд Руэл Толкиен родился в 1892 года в городе Блумфонтейн в современной ЮАР. Его отец был банковским служащим, представлявшим самую серьезную, финансовую, отрасль колонизации. В раннем детстве Джона цапнул тарантул, и, хотя позже Толкин говорил, что этот эпизод не оставил, как гоорил сам писатель, «притязаний к паукам», образы огромных злобных паукообразных не раз встречаются в его произведениях, и некоторые исследователи считают, что образ волшебника Гэндальфа несет некоторые черты терпеливого доктора Торнтона, лечившего будущего писателя от укуса. Мать Джона скончалась в 1904 году, его воспитывал дед, священник южноафриканской англиканской церкви, фактически, секты в секте. С детства мальчик выдумывал языки, одним из первых стал «звериный» — каждое слово соответствовало названию животного или птицы. Дед, заметив способности Джона, определил его в специальную школу с изучением староанглийского, валлийского и скандинавских языков, там он достиг серьезных успехов в жестком, контактном спорте — регби. Позже он поступил в Оксфорд по той же специальности, и преподавал сначала в Лидском университете, а потом в Оксфорде. В составе полка Ланкаширских стрелков второй лейтенант Толкиен участвовал в Первой мировой войне, участвовал в боях в качестве командира подразделения связи, но заболел и был эвакуирован в Англию; особого героизма не проявил, но трусом его никто не называл. Учитывая, что англичане воевали очень неохотно, лейтенант Толкиен показал себя молодцом. Сказка «Хоббит» была издана в 1937-м, и пользовалась некоторым успехом. Толкиен продолжал преподавать, параллельно работая над фантастическим циклом преданий «Сильмариллион», первоначально — «Книга утерянных сказаний»; сильмариллы в мире Толкиена, это совершенные бриллианты, блистающие, словно звезды, предмет притязаний эльфов, гномов, и некоторых из людей. Параллельно создавались языки Средиземья. Первая книга знаменитой трилогии, «Братство кольца», увидела свет в 1954 году.

В 1926-м Толкиен познакомился с филологом Клайвом Льюисом, будущим автором цикла «Хроники Нарнии» и околобогословских трактатов. С 1930-х годов начинает действовать недолговечное и не вполне профессиональное литературное объединение Инклингов. В чтениях в оксфордских пабах, сейчас Инклингами гордится лишь старинное заведение «Орел и дитя», принимал участие и сын Толкиена Кристофер, военный летчик и филолог, преподававший, как и отец, литературу в Оксфорде. Слово «Inkling» может быть переведено одновременно как «намек», и как производное от «Ink», чернила, тогда его значением становится «из чернильного рода», что является намеком на род занятий части членов клуба. В своем дневнике Льюис охарактеризовал Толкиена: «Гладенький, бледненький, подвижный человечек». В те времена Льюис считал себя агностиком, уверял, что восторг у него вызывает не христианская, а языческая мифология. Толкиен, в произведениях которого нет и намека на христианство или церковь, одно чистое язычество, в реальной жизни был твердым христианином, и в этом смысле повлиял на Льюиса, в «Хрониках Нарнии» которого довольно коряво торчат христианские, точнее, кальвинистские аллюзии, как самопожертвование и воскрешение всемогущего и мудрого льва Аслана. У Льюиса есть симпатичные эпизоды, например, сцена, в которой Аслан приводит гномов в местность, напоминающую райский сад, а те возмущаются, уверяя, что видят вокруг лишь загаженный хлев; и все же это отдает горячностью неофита, хотя характер гномов здесь отражен точно. И Льюис заслужил благодарность Толкиена: «Я перед ним в неоплатном долгу, и вовсе не по причине какого-то "влияния", как это обычно понимают, а из-за той мощной поддержки, какую он оказывал мне. В течение долгого времени он был моей публикой. Лишь он один убеждал меня в том, что моя писанина может быть чем-то большим, нежели обычное хобби». В 1949 году Льюис дописал первую часть «Хроник Нарнии» — «Лев, Колдунья и платяной шкаф», где как раз про льва. Христианин Толкиен отнесся к этому шедевру пренебрежительно. В 1954 году в целях преподавательской карьеры, которая не слишком ладилась в Оксфорде, Льюис был вынужден уехать в Кембридж, и это, скорее всего, послужило одной причиной распада клуба Инклингов.

«Я люблю маленькие садики под окном, деревья, фермы без машин. Я курю трубку, люблю простую сытную пищу — не из замороженных продуктов, презираю французскую кулинарию. Я люблю носить разукрашенные жилеты. Я люблю грибы (в тарелке)». Теперь, в эпоху супермаркетов, мы понимаем, что это только самые естественные желания — кроме жилетов, конечно.

Как филолог, Толкиен не мог не использовать механизма текста в тексте. «Повесть о гибели властелина колец» — книга, которую пишет старый хобит Бильбо о своих приключениях, и которую предстоит дописать хоббиту-племяннику Фродо. Он получил в наследство кольцо всевластья, выкованное черным властелином, некогда поверженным могущественным волшебником, лишь с помощью волшебства обретающего форму, по тексту не очень понятно, какую, в фильме Питера Джексона это устрашающие доспехи, содержащие почти бесплотную сущность и скрепленные ею. Кольцо является главным среди других, девять из которых поработили и превратили в призраков людских королей, остальные принадлежали эльфам, гномам и магам. Пройдя через опасности, фактически гарантирующие гибель, Фродо, тем не менее, должен уничтожить главное кольцо в магме вулкана Роковая гора, где оно только и может быть расплавлено. Разрушая чары Черного властелина, на которых только и держится его царство зла, Мордор, герои автоматически отменяют и иные чары, сила волшебных колец — эльфийских, гномьих и других прекращается, наступает эпоха людей, которые остались без поводырей, волшебников и эльфов, и теперь сами ответственны за будущее, и даже хоббиты — уходящая натура. Мы остаемся без волшебства — и эта грусть сочится с каждой страницы, именно она так сильно действует на юношеское восприятие в силу биологических причин. В трилогии и сказки все базируется на лингвистике и литературоведении, даже хоббиты, живущие в благоустроенных норах человечки-«полурослики», продукт языка, смесь homo и rabbit (кролик). От длинноухих зверьков в них тяга к размеренной жизни и уюту, умение спрятаться и ловкость, да покрытые плотной шерсткой ноги, не требующие башмаков. От людей — способность в критической ситуации проявить качества, которые иногда изменяют опытным воинам и могущественным и мудрым властителям.

Критик Лев Данилкин считает даже, что Толкиен в некотором роде заменил Священное писание: «Толкиеновская книга — за неимением никакой другой — стала библией англосаксонско-центричного мира, успешно и бескровно заменившей собой прежнюю, иудео-христианскую. Толкиен не противоречит Двум Заветам, он предлагает этически тождественную, но генетически иную мифологию — основанную на мифах северных народов. Англосаксонская мифология, разработанная Толкиеном, более подходит для сегодняшней геополитической ситуации. Из нее очень легко сконструировать этический комплекс белого человека, завоевателя-джентльмена… Успех… знаменует перевод стрелок массового сознания с иудео-христианской морали на англосаксонскую… "Властелин колец" — сложно структурированная тормозная система, которая, по замыслу Толкиена, должна замедлить грехопадение человечества, возродив и реконструировав древние мифы. Мир Толкиена — самодостраивающаяся к современным условиям геополитическая конструкция». Сравнивать Толкиена с Библией, конечно, некорректно, на замысел очищения и внутреннего перерождения героев во «Властелине колец» точно есть, но он довольно опасен.

В прогрессе Толкиен видел только тьму и власть Мордора. Некоторые критики даже называли его борцом против модернизма в литературе, обреченного на поражение своего Крестового похода из-за слишком поздней эпохи — XX века. В его скрупулезно, порой до занудства — что очень ценят фанаты — структурированном мире Средиземья все ценности новой эпохи людей предстают обманчивыми или опасными. В этом и заключается одна из причин популярности трилогии — наша голова устроена так, что прогресс нас страшит, а жадные бородатые гномы из легенд массовому читателю милее, чем модернистский «Улисс».

Философия книг Толкиена — узнаваемый нудный британский островной позитивизм. «Ты можешь возвращать жизнь, Фродо? Тогда не спеши осуждать на смерть. говорит Гендальф». Но хоббиты Толкиена — это британцы, точнее, может быть, англичане примерно XVIII — XIX веков. О них Тэн писал, что у англичан полно ученых, но нет мыслителей: «Ваш Бог стесняет вас, он — высшая причина, и вы не дерзаете рассуждать о причинах из уважения к нему… Свою собственную деятельность вы свели к фактическим вопросам, к мелким диссекциям, к лабораторным работам, вы собираете растения и раковины; наука обезглавлена, но все к лучшему: практическая жизнь улучшается, и догма остается нетронутой». Буквально живущие в уютных норах, испытывающие настоящий кайф от изолированности своего уклада Толкиеновы хоббиты-англичане в идеале писателя совсем по Тэну лишены немецкой философской метафизики, не нужен им прогресс, вот уж спасибо, и без него с избытком прокормимся. Но это качество в конечном итоге выродилось в идею англосаксонской исключительности, сродни нацистской. Еще Т. Макколей, имея в виду события 1848 года в Европе, говорил: «На нашем острове обычный ход управления не прерывался ни на один день… И если бы нас спросили, почему мы так отличаемся от других, ответ наш состоял бы в том, что мы никогда не теряем того, что другие безумно и слепо пытаются вновь приобрести». Как бы Толкиен не сопротивлялся прогрессу, получается, что его исключительные в безграничном во всех смыслах трудолюбии, священном почитании собственности хоббиты есть одна из основ современного глобализма, подчиненного англо-саксонской социальной модели, к которой все мы, не считаясь с жертвами и замшелым Тэном, должны с какой-то стати стремиться, яко к сияющему граду на холме.

Толкиен довольно правый писатель. В письмах к сыну Кристоферу можно встретить осторожные комплименты «германскому духу». Ненавистные орки в трилогии, испорченные эльфы — по одежде, быту и пище, отношению к человеческой жизни напоминают древних представителей монголоидной расы, люди с черным цветом кожи всегда служат властелину зла. Но Толкиен, убежденный монархист, слишком консервативен для нацизма: механизация, в его представлении, загрязнение жизни. Биограф писателя, англичанин, оксфордец Хэмфри Карпентер, в серьезной, выдержанной почти в толкиеновском стиле «Биографии» пишет о своем визите в кабинет профессора: «Это не что иное, как гараж, который уже давно не используется по назначению. Профессор объясняет, что с начала второй мировой войны у него нет машины и что он, уйдя на пенсию, сделал гараж частью дома и предназначил его под книги и бумаги, некогда хранившиеся в университетском кабинете. Полки битком набиты словарями, трудами по этимологии и филологии, книгами на многих языках, в основном, на древнеанглийском, средневековом английском и древнескандинавском, но есть также раздел, посвященный переводам "Властелина колец" на польский, голландский, датский, шведский и японский. К подоконнику приколота карта выдуманного им Средиземья. На полу лежит очень старая папка, набитая письмами, на столе чернильницы, перья и ручки, а также две пишущие машинки. В комнате пахнет книгами и табачным дымом». «Одно из моих глубочайших убеждений, — писал Толкиен, — состоит в том, что исследование биографии автора совершенно напрасный и неправильный подход к его работам». Здесь он не только противоречит долго складывавшейся системе литературоведения, но и просто кокетничает. Есть сведения о том, что профессор понемногу собирал материалы для будущей биографии: старые письма и некоторые документы Толкиен снабдил комментариями, написал несколько страниц воспоминаний о детстве…

Фолклористы знают, что в сказках существуют несколько основных «бродячих» сюжетов: герой покидает родной дом, встречает неожиданного помощника, и тому подобное. Толкиен не считал это главным, в эссе «О волшебной сказке» он говорит: «Для сказки важны именно акценты, атмосфера, не поддающиеся классификации конкретные детали сюжета, а главное — общий смысл, который оживляет весь сюжетный скелет». Самый масштабный проект редакторской работы Кристофера Толкиена под общим названием «История Средиземья» включает 12 томов. В изданное после смерти Джона Толкиена собрание вошли все ранние произведения, черновики, записки, эссе и письма, которые отредактировал Кристофер Толкиен.

«Властелин колец» в рамках трилогии и сказки закончен до допустимых пределов совершенства. Все сюжетные линии соединены воедино и закольцованы, волшебники и эльфы навсегда уплыли на Заокраинный Запад, наступила ненавистная писателю эпоха модерна. Это Толкиен и пытался объяснить, несколько раз отказываясь писать продолжение, объясняя, почему оно невозможно, возражая, как, позже, и его сын, против экранизаций. Несмотря на то что кинотрилогия «Властелин Колец» Питера Джексона признана лучшей из существующих кинопостановок, — были еще попытки, а также мульфильм — Толкиен-младший, дети которого, возможно, вопреки желанию отца сотрудничали с производителями фильма, достаточно жестко осудил неверную трактовку трилогии «Властелин колец». В интервью одной из главных французских газет [LeMonde] он жаловался на то, что трилогия отца — не просто экшн, не красиво написанный мидиевистский боевик, а гораздо более комплексный роман, способный повлиять на восприятие мира. Что Питер Джексон убрал из трилогии все самое глубокое и сложное и превратил ее в простое кино для молодежи… Действительно, киносценаристы полного метра обошлись с книгой не очень корректно, многие эпизоды переиначены, линии Тома Бомбадила, друидского духа лесов, нет совсем, но главное — язык совершенно другой, не Толкиеновский. А следующие три фильма по сказке «Хоббит» — очевидная, не сказать, дерзкая, попытка заработать на харизме, от текста там почти ничего нет. К сожалению, Кристофер Толкиен не может повлиять на правообладателей — права продал еще отец за 10 000 полноценных фунтов. Писатель не искал богатства, и всегда был щедр к детям и внукам. Экранизировать трилогию невозможно — Толкиен был прав, настаивая на этом, трилогия, как бы кто ни трудился, принадлежит исключительно литературе. В конце 2017 года было объявлено, что по «Властелину колец» будет снят телесериал. Представитель компании, обладающей правами на издание и экранизации произведений Толкиена [Tolkien Estate and Trust] рассказал: идея сериала заключается в том, чтобы «перенести на экран не экранизированные до этого истории, основанные на книгах писателя». Что это значит совершенно непонятно, и все же остается надежда: многосерийный сериал с большим бюджетом в современной массовой культуре практически всемогущ, и, возможно, создатели постараются залатать прорехи полного метра, вернувшись к духу Джона Толкиена. Культовый актер современного британского шекспировского театра, — и исполнитель роли Гэндальфа сэр Иен Маккеллен уже претендует на персонажа в сериале, и, видимо, не из-за гонораров: «Я не сказал им (создателям сериала — Ред.) "да" только потому, что меня еще не спросили. Вы предполагаете, что Гэндальфа может сыграть кто-то другой? Ему семь тысяч лет, так что я еще не слишком стар для этой роли!».

Эпоха людей диктует свои правила. Уже почти полвека переиздания Толкиена приносят правообладателям больше миллиона фунтов ежегодно. С премьерой кинотрилогии новозеландца Питера Джексона в 2001 году, по данным британских источников, продажи книг подскочили на фантастические 500%. Мир Средиземья настолько привлекателен, что некоторые не могут не только не перечитывать, но и стараются, вопреки очевидности, продолжать. У нас это Ник Перумов с обширным издательским проектом «Кольцо тьмы». Но нельзя преодолеть, в определенной степени совершенную форму шара, в случае с Толкиеном — кольца, нельзя прилепить к нему продолжение, и Перумов жаловался на то, что реакция фанатов Толкиена его не порадовала. Актер Алексей Елистратов, солист некогда модной поп-группы, озвучивавший версию русского кинопроката «Властелина колец», рассказывал автору этих строк, что в собственном подъезде его дождались и прижали фанаты Толкиена — за то, что Алексей, по их мнению, озвучивал Фродо, не отвечая их ожиданиям. Алексей пытался объяснить, что тембры требовали от него режиссеры озвучки, и пусть фанаты пристанут к ним, а потом заградил уста самому наглому, скрылся за стальной дверью, и некоторое время осматривался, выходя из дома. Образы, созданные Джоном Толкиеном, реально врываются в повседневный мир.

Толкиен, сам будучи типичным профессором в твидовом пиджаке, продемонстрировал нам, как искусство и литература влияют на реальность. Но писатель не является создателем лишь одной группы текстов, известной как «Властелин колец». Противоречия возникают уже при прочтении сказки «Кузнец из Большого Вуттона», которую переводил Юрий Нагибин в журнале «Пионер» от 1987 года, — чисто модернистского текста о тонкостях искусства. Противоречивый Толкинен некоторым образом сам в себе черный квадрат, ну а те, кто не являются братьями кольца, пусть считают, что «Властелин колец» — это про каких-то полузайцев.

Сергей Шулаков