Михаил Попов — автор более двадцати биографических и исторических произведений. «На кресах всходних» — один из таких романов, публиковавшийся в 2017–2018 годах в нескольких номерах журнала «Москва», а в 2019 году изданный отдельной книгой.

«На кресах всходних» — произведение о белорусской деревеньке Порхневичи, судьбе нескольких поколений жителей и быте партизанского отряда, переживающего операцию «Багратион». Читатель на момент погружения в книгу становится частью этого небольшого сообщества, а автор воссоздает атмосферу западной Беларуси, им самим прочувствованную и близкую ему.

Роман историчен, и динамичная событийность не дает читателю времени на сомнения. Структура и композиция поначалу вызывают вопросы: последовательность глав строится на основном действующем лице конкретной главы, поэтому очередность не всегда понятна, так как автор иногда переключается с основных, уже известных читателю героев, на других персонажей, и это сбивает с толку. Однако читатель со временем свыкается с подобной манерой композиционного построения и прекращает судорожно пытаться осознать, как он оказался наблюдающим за, например, Станиславой в перерыве между уже знакомой и родной Яниной и рассказчиком, Литвиновым. В романе порой легко потеряться, а начать ориентироваться удается только ближе к концу, поскольку, помимо всего прочего, иногда отчетливо заметен разнородный темп повествования, что создает диссонанс. В этом одновременно есть и авторская особенность (разные герои и ситуации — разный темп), и некоторая проблема для читателя, так как перестроиться на динамику конкретной главы бывает непросто.

Автор рисует реальность произведения по-разному: то он внимателен к мелочам, не обходится без коротких содержательных описаний — например красивых пейзажей, чередующихся с сельскими видами — то создает проблему перегруза текста излишней информацией, порой действительно бесполезной. Попова иногда прорывает на развернутые описания быта или местности, которые делают повествование тяжеловесным и неловким, поскольку лексическая и смысловая нагрузка основного пласта текста гораздо более легка и проста для восприятия. И, что не менее важно, эта самая излишняя информация, чеховское «ружье», в итоге очень редко выстреливает в самой книге, и тогда в художественном произведении появляются немотивированная ситуация и немотивированная деталь, которые становятся настоящей проблемой современной литературы. Здесь стоит также обратить внимание и на другую проблему романа — это четкость идеи и завершенность сюжетных линий. Многие сюжетные ходы строятся на недомолвках, недоговорках, намеках, и читателю, не всегда уместно, предлагается самому сделать вывод о событиях или даже истории героев. И это явно не тот случай, когда можно понять, «что хотел сказать автор»: мотивация персонажей или закономерность событий сумбурна и туманна, и для читателя самому проследить логику не всегда представляется возможным.

Попов часто подмечает интересные детали и заключает их в емкие фразы. Интересно, что он использует местные выражения и диалектную лексику, которую вплетает в собственный стиль для придания большей колоритности не только персонажам, но и в целом атмосфере произведения. В «Кресах» можно найти и грамматические, и лексические, и фонетические диалектизмы, при помощи которых Попов отражает особенности местного говора и полностью погружает в изображаемую действительность. Употребление подобной лексики позволяет, в противовес обозначенным выше тяжелым конструкциям, обрисовать ситуацию буквально парой слов и создать уникальный, точный образ.

Основные герои Попова — индивидуальны и разнотипны. На протяжении всего романа нам раскрывается их история, плотное переплетение судеб. События их жизни порой нелогичны и абсурдны, но от того, пожалуй, лишь более реалистичны. Система персонажей строится на нескольких архетипических типажах, к которым можно одинаково испытывать симпатию или неприязнь, но, в целом, они все складываются в единую белорусскую народность, составляют партизанское движение, которое собирается из столь разных по моральным устоям и целям личностей, но, тем не менее, воплощает единую идею. При условии, что персонажей в романе множество, Попов успевает дать четкие образы всего нескольким из них. Например Янина — собранная, расчетливая, с холодной головой, показана на нескольких отрезках своей жизни, что хорошо раскрывает ее как личность. И на ее фоне Сара, которой так же дана предыстория и мотивация, неожиданно бессмысленна: кто бы мог подумать, что Попову надо протащить ребенка — психологически своеобразную, замкнутую в себе личность — через весь роман, чтобы так нелепо убить. Да и целом имеются вопросы к сюжетной линии и окончанию истории некоторых персонажей. Имело ли смысл так долго, бережно и внимательно вести их через всю книгу, чтобы в итоге одним махом сравнять их с тысячей таких же «Янин», «Литвиновых» и «Витольдов»?

Роман неоднозначен. В первую очередь из-за темы, выбранной автором, поскольку описание событий военного периода с другой точки зрения бывает двояко и может вызвать дискуссии. Выжженная у отечественного читателя на подкорке позиция ультимативно правой советской стороны порой может затмевать в целом возможность существования чужой правды, чужого патриотизма, чужой невозможности поступать иначе. Но именно этим интересен роман с исторической и психологической точки зрения, определенно реалистичен и многообразен до той степени, когда читателю предлагается не просто история персонажей того времени, а история реальных людей в маленькой веске и вокруг нее. То есть, помимо исторического контекста, демонстрируются трудности, заботы и цели рядового человека, который может быть одинаково причастен и не причастен к партизанскому движению. К роману есть и вопросы — в основном, о том, как он сделан. Но то, о чем он, является бесспорным поводом назвать его интересным.

Софья Дурова