Парность
Ты в Риме или Дублине,
А я тут мёрзну с голоду
В одном носке —
разлюбленный
На всю седую голову.

Из жадности, из жалости,
Во имя высшей ценности
Вернись ко мне, пожалуйста,
Для парности и цельности.

Грипп
Я хожу по кромке гриппа —
Оступлюсь и упаду,
И тогда
Дней семь небритым
Мне на дне лежать в поту.

Тридцать восемь,
Тридцать девять…
Чай имбирный, терафлю,
И наверх —
Сквозь бред недельный:
«Я люблю тебя, люблю…»

Божество
Я не виновник торжества,
Моя вина лишь в том,
Что я любовник божества
И с ним делю свой дом.

Мой дом похож был на кабак
И даже на вертеп.
Но божество сказало: «Ах!
Ты столько претерпел!»

Оно сказало мне: «Пора!
Забудь, что было до,
Мне по душе твоя нора,
Но время вить гнездо!»

Теперь повсюду волшебство:
Сияет дом, как храм!
И мне прощает божество
Нытьё, питьё и храп.

Дополненная реальность
В моей реальности всё подлинно,
Пока она тобой дополнена!
В ней всё —
от близости до дальности —
Мне дорого без срока давности.

И беспричинные условности,
И благочинные формальности —
Всё это милые подробности
Тобой дополненной реальности!

Подлодка
Когда я остался один,
Бедой захлебнувшись, как водкой,
Твой дом из кромешных глубин
Поднялся подводною лодкой.

Тяжёлые воды беды
Затянуты тиною чёрной,
И я, как буёк, из воды
Торчал головою никчёмной.

Но был я внезапно спасён
И выжил в твоей субмарине,
Где были и сон, и Бессон,
И даже немного мартини.

Связь
Небо моё с овчину,
Твоё — голубой атлас,
И нет ни одной причины
Остаться хотя бы на час.

Мы бились как птицы между
Этих больных небес.
Не подавай надежды,
Я должен привыкнуть — без.

В злобе, тоске и гневе
Не поминай добра.
В чёрном с овчину небе
Что ни звезда — дыра.

Время всегда проточно,
Небо — то шёлк, то бязь,
Не называй порочной
Непрочную нашу связь.

Стакан
Не думай, что я слабак,
Я крепче день ото дня.
Можешь хоть всех собак
Вешать теперь на меня.

Открою окно в туман,
Вымою вслед полы.
Снова мой дом и стакан
Наполовину полны.

…Я верил, что можно влёт
Избавить себя от пут.
Но если в стакане лёд,
Значит, он всё же пуст.