***

Мне бы знать, что ты жив и здоров,
что тебя донимают отчёты…
Мне бы дужкою стать от очков
тех, что ты заказал для работы.
Мне бы знать, что удачен поход
в «Рыбный ряд», «Табаки» и аптеку.
Мне бы знать, что плывёт пароход
в твой чертог через Сочи и Мекку.
Без тебя уже липы цветут,
Вот пчела,
это шмель,
это старость.
Быстро дети чужие растут,
а взросленье отцов задержалось.
Малахитовой ряскою пруд
затянуло старательно лето.
Это омут,
а это хомут,
то орбита
беспутной планеты.
Путь открыт,
Воздух призрачно чист,
нет дождей,
нет озона,
Вай — Фая.
Связи нет
и поёт гитарист:
«ни за что их изгнали из Рая».

***

Дождь и снег на двоих,
по-турецки два кофе,
ничего, что не ты
мой портрет рисовал.
И кому-то сказал академик Иоффе,
что в нагрузку коньяк
Заменяет спортзал.
Пузыри на Неве,
Гололёд на брусчатке,
Невдомёк синеве,
что смертельно больна.
Потеряла надежда
Себя и перчатки,
и забыла аккорд.
Е — шестая струна.
Польку — тройку, галоп,
краковяк и вприсядку.
Предлагают твой дождь,
да и мой гололёд.
Ты попал в молоко,
а просился в десятку.
Капитан корабля,
что уже далеко…

***

В часах песочных время для весны,
а май дождит пыльцой и лепестками.
Под нами черепаха и слоны,
и океан пылающий над нами.

И невод в небесах светлей берёз,
в нём плещутся игрушки, рыбы, раки.
Не может быть? А хочется до слёз,
когда сто лет с неразберихой в браке.

Пока любовь хоть чуточку жива,
и цвет её окрашивает будни,
а в небесах и Волга и Нева,
мы есть сейчас и завтра тоже будем.

Не молод ты, любовь стара как мир,
Стареет наша — вместе с нами тоже.
Ты посмотри, не облака — пломбир!
Секундами наполнен макромир,
а микро пробежал сейчас по коже.

***

Упал беззвучно свет
на небо и метели
в день ледяных конфет
и гласные скользят
И морщится земля
и под подолом ели
вчерашний летний день
выискивает клад
А месяц в темноте,
как ссадинка на теле,
сорока в пустоте
видна едва — едва
День утонул в любви
в сугробе (в самом деле)
и солнца каравай
умножился на два…

***

Снова клялась и ему, и осеннему утру.
Город зашоренный, в глине — резина дождей.
Спрячь меня, спрячь, как юнец под полой камасутру.
Звон листопада — намёт молодых лошадей.

Марево сеет сентябрьскую серую влагу,
плачут сады, вспоминая беременный май.
Лист золочёный по тону подходит к обшлагу.
Вечен пролог, время пишет вселенскую сагу,
и между строк: — обнимай, обнимай, обнимай!

Девять кругов до высокого светлого мира,
Жёлтый источник и жёлтый листок сентября.
холодно, холодно, холодно, холодно, сыро…
Сколько в осеннем пространстве тебя и меня.