Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Вспоминая Л.И. Бородина

Осмысление творчества Л. И. Бородина, его отношений со временем невозможно без обращения к его биографии, к проблеме поиска и выбора автором своей стези. Судьба писателя отразила все особенности жизни страны в послевоенное время, в условиях развитого социализма, перестройки, постсоветской действительности и нашла полное и всесторонне выражение в его художественных произведениях.

Вся жизнь Л. И. Бородина — путь к правде, лежащий через разочарования, лишения, тюрьмы. Так, в юношеском возрасте беззаветную веру будущего писателя в Сталина развенчал ХХ съезд партии. Об этом периоде жизни он напишет в автобиографическом повествовании «Без выбора»: «… заболел настолько, что ни о чем думать не мог…», и, осознавая, что со “СТРАНОЙ” не все в порядке, решил «… жить, поступать и действовать <…> искать и что-то делать, потому что если ничего не делать, то — подлость, трусость, лицемерие, бесчестие, наконец!»[1]В дальнейшем за участие в неофициальной студенческой студии «Свободное слово», «ориентированной на выработку идей и предложений по улучшению комсомола и самой партии, выявившей очевидную несостоятельность»[2], его исключат с исторического факультета Иркутского университета. Будущий писатель будет постигать жизнь на «великих стройках коммунизма» — в Норильске, на Братской ГЭС.

В 1965 г. Л. И. Бородин вступит во Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа — «первый после Гражданской войны антикоммунистической организации, ставившей своей конечной целью свержение Коммунистической власти». Преданность ВСХСОН и данной ему присяге «быть верным сыном Великой России, борьбе за ее Возрождение, славу и благосостояние, не щадя усилий, имущества и самой жизни[3]» он пронесет через всю жизнь.

После провала ВСХСОН в 1967 году Л. И. Бородин получит первый срок по 70 статье УК РСФСР («Антисоветская агитация пропаганда»), и, попав в тюрьму, в одном из писем родным напишет: «То, что произошло <…> не беда, а естественные последствия, которых я ожидал, к которым готовился. Я был самим собой, и другим я быть не мог»[4].

«В недавнем интервью Леонида Бородина спросили, почему у него, старого зека, в его произведениях нет той горечи или даже озлобленности, какие чувствуются у Шаламова, да и у многих других. Мне кажется, этот вопрос очень важный, и полный ответ может дать лишь все написанное Бородиным: и стихи, ипроза»[5]— выскажет свое мнение в предисловии к сборнику «Изломы» И. Р. Шафаревич. Писать Л. И. Бородин начал в заключении. Сначала стихи, позже обратился к прозе. В своем творчестве он обращается к теме «малой родины» и нравственно-этических идеалов народа. Будучи глубоко верующим человеком, он привнес в свои произведения концепцию, согласно которой «для подлинно воцерковленного человека главная истина о мире — вся в нескольких текстах». Все прочее он рассматривал как «попытки комментария и толкования Творения…»[6]. Поэтому прозаическое, поэтическое наследие автора устремлено к воссозданию первообраза.

Художественный мир Л. И. Бородина иконичен. Иконичность наследия писателя проявляется и в образно-символической и мотивно-тематической организации произведений. Во многих из них реализуется идея православной иконичности как внутреннее качество «быть двуединством <…> небесного и земного, способности любого предмета быть отобразом первообраза»[7].

Так образ земной матери для главного героя повести «Ловушка для Адама» является образом-иконой умопостигаемой действительности. С ее помощью герой начинает по иному познавать мир, бытийное взаимодействие земного и небесного. Другим средством, используемым автором для воплощения этого взаимодействия, выступает обращение к текстам Священного Писания, библейским образам — к иконичному слову.

О главной идее повести «Году чуда и печали», ее христианской составляющей, иконичности можно сказать словами автора: «… это самая моя православная вещь. Там нет ни одного слова «Бог», потому что проблема любой религии, а особенно православного мироощущения, — это вина, преступление, раскаяние или чувство вины, чувство покаяния, мести, долга — это все там есть. И это главное»[8]. В произведении автором раскрывается тема нравственного взросления и становления главного героя, двенадцатилетнего подроста, как чуда самопознания, как чуда откровения мира душе, испытавшей первую бурю чувств и вступившей с ней в борьбу за обуздание стихийной силы жизни. В повести христианское мировосприятие побеждает языческие представления о долге и морали.

Тема родины и ее судьбы является центральной в лирике писателя. Основная проблематика большинства стихотворений — религия, русская история, искание Бога — подчиняется осмыслению того, что произошло с Россией после Октябрьской революции, поиску своего пути в советской и постсоветской действительности. Л. И. Бородин постоянно осознавал личную ответственность перед Богом, перед вечностью за судьбу России. Особенностями лирики Л. И. Бородина являются христоцентричность, исповедальность.

Стихотворение «Россия, прости, что злоба…», написанное в период между 1982–1987 гг., когда за спиной автора было уже два тюремных срока, отличается предельной искренностью, эмоциональностью и выразительностью. Начальные строфы отсылают к началу советской эпохи. Автор говорит о «неродном» ее характере для страны. Стихотворение начинается с обращения к России:

Россия, прости, что злоба

Дышала с моей строки.

И ты ведь, и я, мы оба

Друг к другу подчас строги.

Нынче c душою иною,

Нынче с поклоном я.

То, что считал виною, —

То лишь беда твоя.

Наобещала эра

Благостей миру всему,

Тогда уступила вера

Доверию твоему.

Историософия писателя носит мистический характер. По мнению профессора НовГУ А. В. Моторина «главная творческая установка мистического художника — постижение и выражение правды Божией»[9]. Стихотворение Л. И. Бородина построено на восприятии действительности сквозь преломление трагических страниц в истории православной веры в России. Автор искренне верит во всепобеждающую, мистическую тайну России, верит в то, что ее душу нельзя сломить.

Писатель прямо оценивает события начала XX в. в России как трагедию, масштабную духовную катастрофу. Это подчеркивается в стихотворении эпитетами: «диких клинков», «злых дорог», «слепые мечты»; аллитерацией: пр / стр / др (Россия, прости, что злоба/ Дышала с моей строки./ И ты ведь, и я, мы оба/ Друг к другу подчас строги.); анафорой: «Было тебе испытание,/ Будет тебе урок», «Нынче с душою иною,/Нынче с поклоном я»; вера в Россию поддерживается смысловой рифмой: «эра» — «вера», «всему» — «твоему», «дорог» — «урок», «блистание — испытание», «дорога» — «от Бога»). Стихотворение составляет единое смысловое, экспрессивное, эмоциональное целое. Автор дает понять, что Россия для него не территория, а хранительница духовно-нравственных устоев, христианства.

Диких клинков блистание,

Радуга злых дорог.

Было тебе испытание,

Будет тебе урок.

Но в тьму завела дорога

Слепые твои мечты.

И все же, уйдя от Бога,

Безбожной не стала ты.

В стихотворении реализуется основная в христианстве мысль о спасении через страдания. В своих «Размышлениях над февральской революцией» А. И. Солженицын приводит слова отца Сергия Булгакова: «За что и почему Россия отвержена Богом, обречена на гниение и умирание? Грехи наши тяжелы, но не так, чтобы объяснить судьбы, единственные в Истории. Такой судьбы Россия не заслужила, она как агнец, несущий бремя грехов европейского мира. Здесь тайна, верою надо склониться»[10]. «Верою надо склониться», — это ключ к пониманию историософии Л. И. Бородина.

Доктор богословия М. М. Дунаев в книге «Вера в горниле сомнений» пишет: «Православие есть тот удерживающий, о котором говорит Апостол: “Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь…” (2 Фес. 2, 7). <…> Средоточием этого удерживающего начала ныне является Россия. Именно на Россию Божиим Промыслом была возложена ответственность за судьбу Православия. Назначение России — нести в себе удерживающее начало и противостоять тайне беззакония. Ибо в том решаются судьбы мира»[11].

В финальных строках стихотворения «Россия, прости, что злоба…» Л. И. Бородин прозревает эту высокую идею:

И оттого над порогом

Меча я не подниму.

Я знаю:

Россия с Богом,

Хотя и спиной к Нему!

Авторский курсив в конце стихотворения подводит итог и заставляет о многом задуматься… Например о том, что в представлении писателя безверие, отступление от основ православия порождают бесчинство, деспотизм, смуту, о том, что Отечество Земное и Небесное воспринимаются Л. И. Бородиным как единое целое, составляют для него одно понятие и он искренне верит в божественное предназначение своего Отечества.

Художественный мир произведений Л. И. Бородина и всего его творчества обусловлен глубоким философским миросозерцанием на крепкой основе православия и истинного патриотизма. Как верный сын Отечества писатель в своих произведениях ориентируется на подлинные духовные ценности и утверждает, что их отвержение ведет к неисчислимым и безмерным страданиям.

Ю. Еремеева

 

[1] Бородин Л. Полное собр. соч. М.: Изд-во журнала «Москва» , , 2013. Т.6. С.15.

[2]Бородин Л. Там же С.16.

[3]Бородин Л. Там же С.70.

[4]Бородина В. «Не года, а жемчужная нить...» Журнал Москва №4, 2015

[5] Бородин Л., «Изломы». М.: «Русло», 1992. С.3.

[6]Бородин Л. Полное собр. соч. М.: Изд-во журнала «Москва» , , 2013. Т.6. С. 413

[7]Лепахин В.В. «Икона и образ. Иконичность и словесность», М.: Паломник, 2007. с. 368.

[8]Бородин Л. Полное собр. соч. М.: Изд-во журнала «Москва» ,  2013. Т.7. С. 636.

[9]Моторин А.В. Теория русской словесности. Великий Новгород:Изд-воНовГУ им. Ярослава Мудрого, 2013. С. 237.

[10] Солженицын А.И. Размышления над февральской революцией (1980-1983) // Солженицын А.И. собр. соч.: М.: ТЕРРА, 1999. Т. 7. С. 429

[11] Вера в горниле сомнений — Дунаев М.М. azbyka.ru›fiction/v-gornile-somnenij/ (дата обращения 11.03.2017)





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0