Какими качествами должна обладать хорошая книга? Вопрос риторический, не ждите, что я на него отвечу. Тогда переформулируем: что должно быть в книге, чтобы она нравилась?

Существует, наверное, множество ответов. Кто-то назовет интересный сюжет, другой — оригинальную идею, третьего завлечет уникальный антураж. А четвёртый скажет — нет хорошей книг без героя. Вы относитесь к четвертым? Тогда то, что написано ниже, предназначено для вас. Нет? Все равно то, что написано ниже, предназначено для вас.

Кто читает книги? Люди. Кто пишет книги? Люди. О чем должны быть книги?.. Я считаю — о людях. Никакие изыски сюжета и новаторства формы не могут скомпенсировать отсутствие в книге человека. И не потому, что невозможно передать близкие каждому из нас эмоции и мысли через друге художественные объекты. Возможно, почему нет. Просто ни один из них не сделает это так широко и полно.

Прежде чем двинуться дальше, поставлю еще один очень важный вопрос: должен ли герой быть зеркалом, в котором читатель увидит себя? То есть надо ли стремиться к пресловутой идентификации читателя и героя, якобы являющейся главной цель герое творчества? Мое мнение: и да, и нет. Да: потому что герой книги — это зеркало. Нет: потому что в зеркале отражается не только тот, кто стоит напротив него. Перефразируя старый парадокс: отражает ли зеркало что-либо, если в него никто не смотрит? Мы привыкли видеть в зеркалах свое отражение, но ведь помимо этого там видны десятки других предметов. Мир, который нас окружает. Герой может быть всего лишь частью этого мира. Настенные часы, отражающиеся в зеркале вашей спальни, — это такой же результат преломления света, как и вы в этом зеркале. Почему же вы упорно смотрите только на себя?

Но ведь крайне редко встречаются книги без героев, не правда ли? Такие тексты больше напоминают полотна кубистов, они — отдельная тема, которую я сейчас не затрагиваю. О чем же в таком случае я говорю? А вот о чем: если в книге (рассказе, повести, романе...) задействован персонаж вида homo sapiens, это еще не означает, что в книге вы встретитесь с Человеком. Потому что есть Люди, а есть Куклы. И, соответственно, авторы, создающие их — Демиурги и Кукловоды.

О Демиургах и Кукловодах

Я ни в коем случае не возвеличиваю первых и не принижаю вторых. Но существует необходимость строго разграничивать таких персонажей и — соответственно — их создателей. Попытаюсь объяснить, в чем мне видятся преимущества и недостатки тех и других.

Начну, как ни странно, с Кукловодов, ибо именно они составляю львиную долю авторов современной фантастики и фэнтези. Эти авторы начинают героетворчество с того, что придумывают своих героев. Садится такой автор и думает: а почему бы не написать про такого вот человека. Почему нет? Пусть он будет вот такой и такой (далее следует набор характеристик). Этот процесс называется выписыванием образа и сводится к более или менее хаотичному перечислению личностных черт, которыми Кукловод по той или иной причине хочет наделить своего персонажа. Все это делается с одной целью: выработать схему основных реакций героя. К примеру, Джон Доу по натуре человек вспыльчивый, поэтому, когда в восьмой главе его назовут дураком, даст обидчику в морду, не подозревая, что обидчик — спаситель человечества. Или, к примеру, Галландриэль О'Райли, тонко чувствующая девица голубых кровей, встретив в лесу раненого менестреля, проникнется к нему острой жалостью, закономерно перерастающей в любовь, как это всегда происходит у тонко чувствующих натур.

При этом, придумывая героя, Кукловод четко знает, зачем ему нужен именно такой персонаж. Как правило, реакции героев в произведениях Кукловода являются либо движком сюжета, либо формой презентации идей автора. Храбрый до идиотизма избранец судьбы ринется спасать мир, по определению мудрый старец расскажет читателю о взглядах Кукловода на устройство мироздания. Ни то, ни другое не было бы возможно, если бы избранный боялся вида крови, а мудрый страдал болезнью Альцгеймера. Поэтому герои, которых вводит на страницы своего произведения Кукловод, наделены четко структурированной системой черт. Они такие, какими Кукловод хочет их видеть. И ведут себя так, как он решит.

Демиург отличается от Кукловода в первую очередь тем, что не придумывает своих героев. Он их находит. И совсем не обязательно в реальной жизни. Почему-то считается, что эта самая пресловутая реальность является самым надежным источником живых героев. В особенности ярко это, опять-таки якобы, проявляется, когда герой не особо отличается от автора. При этом игнорируются такие операции человеческого мышления, как синтез, обобщение, типизация. Информация, поступающая в наш мозг ежесекундно с несколько сот раз большем объеме, чем фиксирует сознание, претерпевает самые разнообразные трансформации и в большинстве случаев остается в глубинах подсознания — ибо сознание простого смертного попросту не знает, что с ней делать. Но если человек способен на творчество и готов к нему, эта информация выходит из подсознания — уже в новом, трансформированном виде. В том контексте, который я рассматриваю, это проявляется в следующем: однажды утром вы просыпаетесь и обнаруживаете, что у вас появились новые знакомые. Только пришли они к вам не из внешнего, а из внутреннего, вашего собственного мира. Если они кажутся вам интересными, вы можете о них написать.

Демиурги так и делают. В отличие от Кукловодов, они не управляют своими героями. Персонаж становится почти самостоятельной единицей, действующей строго в соответствии с чертами, синтезированными подсознанием Демиурга в конкретный образ. А поскольку подсознание одного человека знает о психике и ее закономерностях больше, чем сто сознаний, вместе взятых, родившийся в нем образ перестает быть Куклой. Вернее, он никогда и не был ею. Он родился Человеком.

Но что делать с таким Человеком? Он независим, он сам по себе. Он не хочет спасать мир и считает рассуждения о сакральных истинах полной чушью. Можно, конечно, заставить его заниматься тем, чем выгодно автору. Но тогда сам автор превратится из Демиурга в Кукловода, а Человек — в Куклу. Самостоятельная единица — в инструмент. Вам оно надо? Ну раз так, то самое время поговорить

О мертвой и живой воде

Как делать Кукол и какими обычно бывают Люди? У каждого, кто когда-либо имел дело с литературой в любом ее виде, наверняка имеется личный перечень приемов, как правило, неосознанных. Однако часто то, что скрыто для самого автора, довольно просто увидеть читателю. На мой взгляд, Люди и Куклы в литературных произведениях обладают определенным характеристиками.

О воде живой. Для того, чтобы персонаж воспринимался как живой человек, его образ должен обладать как минимум тремя основными характеристиками:

1. Достоверность.

2. Цельность.

3. Оригинальность.

Достоверность — пожалуй, самое больное место. Очень часто авторы, считающей себя Демиургами, невольно превращаются в Кукловодов только потому, что поведение их героев кажется естественным лишь им самим. А когда пытаешься смоделировать приведенную автором ситуацию, перенести ее в привычный читателю мир, логика трещит по всем швам. Так быть не может! — возмущенно кричит нам опыт. А здесь есть. Вывод? Неутешителен для Демиурга, но вполне благоприятен для Кукловода.

Цельность — следующая ступенька и следующий подводный камень. Герою безбожно отдавили ногу, и он, вместо того, чтобы рассыпаться в цветастых извинениях, вопит и посылает неуклюжего обидчика подальше. Жизненно? Еще бы. Казалось бы, можно расслабиться. Но что это? Пятью главами далее этот же герой стоически выносит китайскую пытку водой. Само по себе не так уж невероятно, а вот в сочетании с вышеописанным эпизодом — абсурд. Потому что реакции героя должны всегда соответствовать его личностным чертам — если только не вмешиваются совсем уж уникальные внешние факторы. Так, как это, собственно, обычно бывает вне бумажного листа. Кроме того, одни черты должны гармонировать (если уж не коррелировать) с другими. Умственно отсталый не может быть харизматическим лидером. Шизоид не может быть великим оратором. Хотя, впрочем, может. Если так захочется Кукловоду.

Наконец, оригинальность. Казалось бы, чего проще — чисто статистически маловероятно, что герой автора А в будет точности повторять героя автора Б. Но если так, то откуда взялось понятие амплуа, или, проще говоря, штампа? В одном только фэнтези этих штампов предостаточно (что блестяще продемонстрировал, в частности, Свиридов в статье "Пособие для начинающих авторов фэнтези"), но это не только и не столько жанровая беда. Коварные злодеи, герои-любовники и склонные к острой сосудистой недостаточности красотки были и будут бичом и опорой литературы во все времена. Эта проблема достаточно сложна и многогранна, чтобы стать темой отдельной статьи, но остановлюсь пока на одном из вариантов ее решения: вопросе полутонов.

Литература, в частности и в особенности фантастическая, перенасыщена однозначными образами. С одной стороны, это облегчает восприятие текста читателем — не возникает проблемы самоидентификации, для автора появляется возможность презентовать собственные убеждения. О читательской самоидентификации говорилось выше. Авторская самопрезентация — вопрос скользкий и, опять-таки, слишком широкий. Но на мой взгляд, идеи человека, решившего донести их столь прямолинейным и примитивным способом, вряд ли заслуживают пристального внимания.

Поэтому полутона, неопределенность, неоднозначность понимания мотивов и целей героя — один из, пожалуй, самых простых и надежных способов придания образу оригинальности. Потому что не существует мотива, который можно протрактовать лишь двумя способами — как не существует и абсолютно однозначных мотивов. Таких способов великое множество, и их комбинация, если автор решится на подобную авантюру, будет надежным методом достижения оригинальности. Потому что если автор не станет отсекать часть самого себя, останавливаясь на черно-белых тонах, его собственная личность привнесет в образ героя сколько угодно уникальных красок.

Это — то, что делает героя живым в моем понимании, то, что позволяет в него поверить, то, что делает его Человеком.

О воде мертвой. Тут все предельно просто.

Никогда не поите ваших героев живой водой.

Кем быть вам?

Это зависит от того, какую цель вы преследуете. Кукловод руководствуется в обращении с героями принципом "он должен", Демиург — "он может". Кукла — это средство, Человек — самоцель. Кукла послушна и покладиста. Человек — существо строптивое. Его не волнуют ваши предпочтения, ваше мировоззрение, великие истины, которые вы хотите сообщить миру. Он живет своей жизнью, и вы вольны лишь отобрать ее у него. Как прямолинейно, оборвав рукопись на середине, так и схитрить, пришибив упрямца на предпоследней странице. Но победителем все равно выйдет он. Потому что насилие — признак беспомощности.

Если вы хотите увлечь читателя сюжетными перипетиями и хитросплетениями судеб, если в вас говорит потребность ошарашить мир революционной философской концепцией — склейте Куклу. Раскрасьте ее гуашью, оденьте в черное или серебряное. И заставьте сказать все, что вам надо. Если же ваша цель поставить перед читателем зеркало, в котором он увидит себя, или не себя, или не только себя — просто закройте глаза.

Но потом не говорите, что вас не предупреждали.