Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Крым и Севастополь: 2014 год

Лариса Сергеевна Усова — старший научный сотрудник Центра ис-следований проблем стран ближнего зарубежья РИСИ, кандидат истори-ческих наук.

Возвращение в Россию

Проблема Крыма и Севастополя возникла одновременно с распадом Советского Союза. В преддверии этого события Крым, как и другие советские автономии, был участником переговорного процесса по новому Союзному договору в Ново-Огареве, который был прерван в результате известных событий августа 1991 года.

Осенью 1991 года группа депутатов Верховного Совета Крыма обратилась непосредственно к президенту СССР М.Горбачеву с просьбой издать указ об отмене акта 1954 года о передаче Крыма из состава РСФСР в состав УССР как принятого с нарушениями действовавшего в то время законодательства. Однако реакции М.Горбачева не последовало.

При подписании Беловежских соглашений президент России Б.Ельцин и президент Украины Л.Кравчук тему принадлежности Крыма и Севастополя не обсуждали. В тот момент российское руководство было настроено сверхоптимистично. Б.Ельцин полагал, что вместо унитарного Советского Союза путем уступок элитам национальных республик будет создано конфедеративное объединение в виде СНГ. Об этом он говорил Л.Кравчуку во время личных бесед еще спустя три года после распада СССР. Эта же идея в 1995 году легла в основу указа президента России Б.Ельцина о стратегическом курсе России в отношении государств СНГ, где выдвигалась задача превратить Содружество в тесно экономически и политически интегрированное объединение государств с ведущей ролью России.

Поэтому на встрече с высшим командным составом Вооруженных Сил 10 декабря 1991 года, уже после подписания Беловежских соглашений, на вопрос главкома ВМФ адмирала флота В.Чернавина, что будет с Черноморским флотом, Б.Ельцин самонадеянно заявил: «Проблем нет, договоримся»[1]. При этом и Б.Ельцин, и Л.Кравчук были заинтересованы в устранении союзного Центра и М.Горбачева как президента СССР и не хотели дополнительно осложнять ситуацию вопросом о Крыме и Севастополе.

Кроме того, в ходе всеукраинского референдума 1 декабря 1991 года большая часть избирателей Крыма поддержали Акт о провозглашении независимости Украины. Это явилось прямым следствием манипуляции общественным мнением со стороны украинских властей, результатом тяжелой экономической ситуации в стране, растерянности людей, утраты многих ориентиров и непонимания последствий, которые несет для Крыма распад Советского Союза.

Однако последующие события стали принимать совершенно другой оборот, в результате чего тема Крыма, Севастополя и Черноморского флота (ЧФ) на годы стала одной из самых сложных проблем российско-укра­инских отношений, вызывавших пристальное внимание Европы, США и НАТО.

В значительной мере это было связано с тем, что с момента обретения независимости внешнеполитическая стратегия украинского государства была направлена не на сближение с Россией, а, напротив, на интеграцию с европейскими и евро-атлантическими структурами. Это нашло отражение в Декларации о государственном суверенитете Украины (1990 год) и в постановлении Верховной рады «Об основных направлениях внешней и внутренней политики Украины» (1993 год).

В договоре между УССР и РСФСР 1990 года была зафиксирована формулировка о взаимном признании существующих границ, но с важным добавлением: сложившихся «в ныне существующих в рамках СССР границах»[2]. Объективно эта формулировка являлась своеобразным намеком украинской стороне на то, что тема Крыма и Севастополя может встать на повестку дня в случае прекращения существования единого государства и пересмотра Украиной тесных связей с Россией. Однако при подписании договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Россией и Украиной 31 мая 1997 года было зафиксировано, что стороны «признают нерушимость существующих границ», но уже без упоминания формулировки договора 1990 года о границах, «сложившихся в рамках Советского Союза».

Особенностью Большого договора 1997 года было то, что он заключался в «пакете» с тремя базовыми соглашениями по Черноморскому флоту, в которых закреплялось на длительный исторический период расположение в Севастополе Основной базы Черноморского флота РФ. Эту стратегически важную идею сформулировал и сумел отстоять как перед российским руководством, так и в переговорах с Украиной известный дипломат Ю.Дубинин.

Таким образом, возникла ситуация, при которой украинская сторона получала четкий сигнал: в случае отказа Украины от базирования ЧФ РФ (а к тому времени уже набирал силу евро-атлантический и евроинтеграционный векторы) разрушается и общий «пакет» договоренностей. В этом случае, естественно, утрачивает свое значение и Большой договор, в том числе положение о нерушимости существующих границ, что неизбежно вернуло бы обе стороны к теме территориальной принадлежности Крыма и Севастополя.

То, что эта особенность Большого договора носила не отвлеченный, а вполне конкретный характер, стало ясно в 2008 году, когда украинское руководство во главе с В.Ющенко приложило максимум усилий, чтобы добиться ускоренного принятия Украины в НАТО. Соответственно, украинская сторона в лице министра иностранных дел В.Огрызко попыталась поставить вопрос о прекращении базирования в Севастополе российского ЧФ.

В свою очередь российская сторона не намеревалась обсуждать этот вопрос и инициировала парламентские слушания в Госдуме, по итогам которых были приняты Рекомендации президенту, правительству и Федеральному Собранию России, где допускалась возможность выхода России из Большого договора в случае вступления Украины в НАТО. Осознав последствия такого шага для Украины, ее «оранжевое» руководство снизило накал дискуссий по проблематике базирования ЧФ.

В своей политике России приходилось учитывать, что со второй половины 90-х годов прошлого века Украина все активнее втягивалась в процессы евро-атлантической интеграции, постоянно увеличивая количество совместных учений с НАТО, в том числе и в регионе Черного моря, а в 2006 году под предлогом создания учебно-тренировочного миротворческого центра под Феодосией предпринимались попытки положить начало созданию натовского центра в Крыму. Эти планы были сорваны благодаря активным протестам населения Крыма.

С 2010 года, после избрания на пост президента Украины В.Януковича, украинское руководство изменило тактику, сосредоточив основное внимание на так называемой евроинтеграции при формальном провозглашении политики внеблоковости. При этом ни один из официальных документов, где заявлялось о намерении украинской стороны стремиться к вступлению в НАТО, не пересматривался.

Эти процессы самым непосредственным образом затрагивали Крым. Тем более что 9 июля 2010 года В.Янукович обратился к ЕС с идеей (которая получила поддержку) рассматривать Крым как «пилотный проект» Евросоюза на Украине. По его мнению, этот проект должен был «наполнить содержанием программу “Восточное партнерство”». В свою очередь Европейский союз в январе 2011 года принял Стратегию ЕС для Черного моря. В этом документе (в ответ на Харьковские соглашения о пролонгации базирования ЧФ еще на 25 лет[3] после 2017 года), в п. 25, содержится отрицательная оценка российско-украинских договоренно­стей о продлении сроков базирования российского флота в Севастополе с точки зрения «стабильности в регионе» и заявляется о претензиях Евросоюза на большую часть Черного моря.

Вскоре после этого украинская сторона стала отходить от духа Харьковских договоренностей и уклоняться от развития правовой базы базирования ЧФ в Севастополе и Крыму. Одновременно Украина заняла неконструктивную позицию по вопросу разграничения в Керчь-Еникальском канале и Азовском море. Вследствие этого «повисла» в воздухе перспектива реализации других крупных проектов, в том числе моста между Крымом и Кубанью.

Представители Евросоюза стали регулярно посещать Крым и Севастополь для изучения обстановки и личного знакомства с местными руководителями с целью организации «пилотного проекта» «Восточного партнерства» в Крыму. В Севастополе было открыто Генеральное консульство Польши, которое представитель ЕС на Украине Ж.Тейшера рассматривал как опорный пункт Евросоюза на Черном море, а на базе Национального технического университета был открыт Информационный центр ЕС с акцентом на работу с молодежью, творческой интеллигенцией и СМИ.

Параллельно в 2011 году состоялось открытие в Симферополе офиса Программы «Совместная инициатива по сотрудничеству в Крыму», который сразу же начал тесно взаимодействовать с представительством Программы развития ООН и т.п. В целом с 2010 по 2013 год была создана многоуровневая структура присутствия «Восточного партнерства» на Крымском полуострове с акцентом на создание организационных структур и так называемых «проектов», охватывавших всю территорию Крыма.

Необходимо отметить, что основное внимание в работе с населением Крыма европейские эмиссары сосредоточивали не на массовых мероприятиях, а на работе с целевыми группами — представителями СМИ, руководством районов и городов, средним слоем госаппарата, бизнесом, творческой интеллигенцией.

Одновременно с активизацией деятельности Евросоюза в Крыму официальный Киев сразу же после избрания на пост президента В.Януковича стал проводить линию на фактически «ручное» управление автономией через назначение практически на все ключевые должности своих представителей из числа «донецких». При этом полномочия автономии, зафиксированные в ее Конституции 1998 года[4], сводились к минимуму и приобретали формальный и даже декларативный характер.

Посредством жесткого использования административного ресурса Крыму и Севастополю в политической сфере была навязана монополия Партии регионов. В течение 2010–2013 годов в исполнительных и представительных органах власти с использованием Службы безопасности Украины (СБУ), МВД, прокуратуры осуществлялась так называемая «зачистка» пророссийских общественных организаций, лидеры которых подвергались судебным преследованиям.

На этом фоне проводилась усиленная обработка общественного мнения средствами массовой информации в пользу подписания с ЕС соглашения о политической ассоциации и широкой, углубленной зоны свободной торговли. Агрессивная информационная политика, манипулирование общественным мнением, фактическое навязывание населению завышенных ожиданий от перспектив евроинтеграции привели к тому, что вплоть до октября 2013 года в Крыму и Севастополе преимущественно русское по составу население практически не осознавало грядущей реальной угрозы цивилизационного отрыва Украины от России.

Во многом это объяснялось и тем, что основная статья доходов крымского бюджета — курортная — в течение лета 2013 года не претерпела особого спада, Крым вновь посетили более 5 млн отдыхающих, значительную часть которых составили россияне.

Опасались ставить под сомнение евроинтеграционный курс украинского руководства и местные «элиты», которые после 2010 года были отодвинуты на второстепенные позиции многочисленными представителями «донецкого» клана. Так, Совет министров возглавил член Партии регионов, бывший министр внутренних дел Украины А.Могилев. Кадровые изменения по партийному принципу коснулись целого ряда ведомств, включая прокуратуру, МВД и СБУ.

Лишь к октябрю 2013 года местные бизнес-круги, интересы которых завязаны на экспорт в Россию, стали проявлять признаки беспокойства реальными последствиями введенных РФ ограничений на поставку продукции с Украины в соответствии со ст. 6 соглашения о зоне свободной торговли с СНГ.

Впервые это публично проявилось в начале октября 2013 года на организованном Евросоюзом и кабмином Украины семинаре для промышленников по вопросам евроинтеграции. Несмотря на нажим со стороны представителей украинской власти и ЕС, руководители крупнейших промышленных предприятий Крыма — заводов «Пневматика» и «Фиолент» — заявили, что им угрожает остановка производства, массовые увольнения и банкротство, так как большая часть продукции сориентирована на Россию. Их поддержали сельхозпроизводители, в том числе и виноделы.

В то же время среди части крымской «элиты» и ведущих экспертов преобладало мнение, что даже в случае подписания соглашения с ЕС Украина по своей привычке не будет выполнять их условия и все останется по-прежнему. Ожидалось, что страна будет находиться в своеобразной «серой зоне» между ЕС и Россией (Таможенным союзом).

Однако как только стало известно решение кабинета министров Украины о приостановке процесса подписания соглашения с Евросоюзом в конце ноября 2013 года, в Крыму его полностью поддержали. И эта позиция отчасти даже позволила местным «элитам» ощутить утраченное ранее чувство самостоятельности в отношениях с центральной властью, и особенно с представителями из числа «донецких» в Крыму. В Верховном Совете Крыма все чаще стали раздаваться критические замечания в адрес официального Киева, включавшие требования о расширении полномочий автономии. Под общественным давлением в пользу этого вынужден был высказываться и назначенный Киевом на пост председателя Совета министров Крыма А.Могилев.

Тенденция самоопределения крымской автономии стала все отчетливее проявляться после начала событий на киевском майдане. Этому способствовало то обстоятельство, что ключевая роль в защите интересов центральной власти была отведена подразделениям «Беркута» из Крыма и Севастополя ввиду ненадежности подразделений из других регионов. Заметно активизировался практически незаметный в предыдущие три года Президиум Верховного Совета Крыма[5], ранее максимально лояльный по отношению к официальному Киеву и состоящий из представителей местных «элит». Характеризуя неприемлемость для Крыма силового втягивания Украины в евроинтеграцию, его председатель В.Константинов впервые открыто заявил, что Крым — «это часть русского мира, нам не нужно менять свою сущность и идти в чужое жилище на правах приживалок»*.

По мере развертывания внутриук­раинского политического кризиса стала меняться в целом и позиция Верховного Совета автономии. Со стороны крымских депутатов зазвучали требования к президенту о введении на Украине чрезвычайного положения, об осуждении западных политиков за «бесцеремонное» навязывание своих условий, о неприятии национал-фашизма, господствовавшего на майдане.

В обращении Верховного Совета Крыма от 24 января содержалось требование к центральной власти прекратить финансировать из госбюджета западные регионы Украины, в которых, как говорилось, осуществлена незаконная и принудительная смена власти, а также прозвучал призыв к руководству областей юго-востока Украины «выступить единым фронтом против силового захвата власти в стране»**. Предвидя возможное развитие ситуации, Верховный Совет Крыма в жесткой форме предупреждал, что крымчане никогда не будут участвовать в нелегитимных выборах, не признают их результат и «не будут жить в бандеровской Украине»***.

Последнее заявление, сделанное в конце января 2014 года, фактически стало толчком к практическому обсуждению темы самоопределения Крыма и последующего присоединения его к Российской Федерации, которая спустя месяц после окончательного захвата власти в Киеве национал-радикалами стала основной повесткой дня общественной ситуации в Крыму. Уже в конце января с такими заявлениями выступали видные представители крымского парламента С.Савченко, К.Бахарев, С.Аксенов.

Недвусмысленным сигналом о позиции Крыма относительно событий на Украине стало официальное обращение крымских парламентариев к В.Януковичу об установлении официального государственного праздника — Дня Переяславской рады (18 января). В обращении подчеркивалось, что это событие определило «общую судьбу украинского и русского народов, будущее Европы в целом». По оценке крымских депутатов, благодаря Переяславской раде сохранились национальная самобытность, культура, вероисповедание, духовные ценности украинского народа, была обеспечена «основа для объединения Украины». На эту инициативу утративший чувство реальности В.Янукович попытался отреагировать принятием указа о широком праздновании 60-летия передачи Крыма из состава России в Украину, что лишь добавило отрицательных эмоций на полуострове.

Нарастающую слабость центральной власти и ослабление позиций на полуострове так называемых «донецких» крымские «элиты» решили использовать для возвращения ранее утраченных позиций. Так, в начале февраля 2014 года во время проведения в Ливадийском дворце форума председателей областных советов Крыма и Севастополя В.Константинов выступил за возвращение Крыму тех полномочий, которые автономия имела в первой половине 90-х годов.

При этом особо подчеркивалась необходимость предоставить Крыму права законодательной инициативы, самостоятельности в бюджетной и налоговой сферах. Особый смысл содержало прозвучавшее требование о праве Крыма осуществлять самостоятельную кадровую политику. Фактически это означало, что местные элиты не хотят более мириться с засильем ставленников В.Януковича из Донецкой области на всех мало-мальски ответственных постах.

Однако, как представляется, в целом крымские «элиты», «крепко» завязанные на Партию регионов, в своих представлениях о будущем Крыма на тот период не выходили за рамки федерализации Украины и полагали, что им удастся и дальше контролировать ранее пассивную позицию широких слоев населения.

Похожая ситуация складывалась и в Севастополе, где большой резонанс имело опубликованное 25 января «Заявление 300 севастопольцев», среди которых был и А.Чалый, впоследствии избранный на народном сходе мэром. В этом заявлении говорилось, что если власть на Украине будет захвачена в результате государственного переворота, то севастопольцы будут вынуждены реализовывать свое право на выход из политического и правового поля Украины и «начать действия по самоопределению».

Назначенный из Киева глава администрации города В.Яцуба занял двойственную позицию. С одной стороны, он отмечал, что город является одним из 27 регионов украинского государства, а с другой — признавал, что в последние месяцы начало меняться настроение жителей, среди которых 73% — русские, для 92% русский язык родной, а 15% квартир в городе принадлежат гражданам России.

В условиях обострения ситуации на Украине и в Крыму не мог не проявить себя крымско-татарский фактор (на полуострове проживает 250 тыс. крымских татар). Вновь избранный председатель нелегитимного медж­лиса крымско-татарского народа[6] Р.Чубаров вошел в состав Совета Евромайдана в Киеве, однако от активной роли в киевских событиях крымские татары уклонились. Подобная осторожность вполне обоснованна, так как лидеры крымских татар еще на Втором курултае в 1991 году провозгласили цель — создание в Крыму крымско-татарской национальной автономии, тогда как официальный Киев на протяжении более 20 лет уклонялся от поддержки этого требования.

На малочисленном митинге крымских татар в январе в Симферополе Р.Чубаров выступил с требованием локального характера: о перевыборах парламента Крыма, предоставлении крымским татарам 15% квот во всех органах власти, выделении на обустройство 200 млн гривен и т.п.

Однако после падения режима Януковича в Киеве требования лидеров крымских татар стали более радикальными. Они выступили за отмену Конституции Крыма и принятие новой ее редакции «на основе права» крымско-татарского народа на самоопределение на «своей исторической территории» в составе независимой Украины, за перевыборы парламента Крыма и заодно за снесение памятника В.И. Ленину в Симферополе.

Однако к этому времени общая ситуация на полуострове стала решительно меняться. Толчком послужил многотысячный общегородской митинг в Севастополе 23 февраля 2014 года, на котором было выражено недоверие действующей городской государственной администрации, прозвучало требование о ее отставке и последовало избрание народным сходом нового мэра города — российского предпринимателя местного происхождения А.Чалого[7]. Особое негодование людей, участвовавших в митинге, было вызвано известием об отмене Верховной радой под давлением национал-радикалов майдана закона о языках 2012 года, предоставлявшего русскому языку статус регионального. В то же время встреча бойцов севастопольского отряда «Беркут», подвергавшихся в Киеве нападениям, травле и унижениям, прошла в атмосфере ликования.

Одновременно с этим на митинге впервые прозвучало многотысячное требование о возвращении Севастополя в состав России и защите севастопольцев, адресованное командованию Черноморского флота. Также в городе стали формироваться отряды самообороны, выставляться блок-посты на въездах для противодействия на­ционал-радикалам майдана.

Бурная реакция севастопольцев подействовала и на Симферополь, где до этого органы власти контролировал председатель Совета министров А.Могилев, выражавший готовность сотрудничать и выполнять указание новой власти в Киеве. В сложившейся ситуации инициатива оказалась в руках партии «Русское единство», опиравшейся на отряды самообороны русскоязычного населения Крыма, лидер которой, С.Аксенов, встал во главе правительства Крыма, а обретший уверенность Верховный совет Крыма назначил сначала на 30 мая, а затем на 30 марта референдум о расширении полномочий крымской автономии в рамках Украины. Эта ситуация продолжалась до 5 марта.

Однако неадекватная реакция на крымские события со стороны захвативших власть в Киеве группировок привела к тому, что преобладающим настроением широких слоев населения на полуострове стало не столько желание расширенных полномочий автономии, сколько требование о самоопределении Крыма и последующем вступлении в Российскую Федерацию. Под давлением этих массовых настроений Верховный Совет Крыма, а затем и Севастопольский городской совет уже 6 марта приняли решение о проведении 16 марта общекрымского референдума с вынесением на него двух вопросов: «Вы за воссоединение Крыма с Россией на правах субъекта РФ?» и «Вы за восстановление дейст­вия конституции Республики Крым 1992 года и за статус Крыма как части Украины?».

Причем очень скоро стало очевидно, что идея возвращения в Россию, которая более 20 лет после распада СССР «дремала» в общественном сознании, стала общекрымской консолидирующей целью. Принципиальное значение имело и то, что решение Верховного Совета Крыма о проведении такого референдума впервые получило поддержку со стороны высшего руководства РФ.

Необходимо отметить, что, несмотря на сильнейший нажим Запада, российская сторона оперативно откликнулась на обращение председателя Совета министров С.Аксенова от 1 марта к президенту России с просьбой о содействии «в обеспечении мира и спокойствия». К такому решению Москву подталкивала угроза крайне неблагоприятного развития событий с точки зрения обеспечения безопасности российских граждан и русскоязычного населения на полуострове. Стремительное развертывание событий в Крыму оказалось полной неожиданностью для официального Киева и Запада, где осознали, что тактика игнорирования и нажима на русское население может привести к совершенно противоположному результату. Последовали неоднократные заверения в соблюдении всех прав русскоязычного населения Крыма вплоть до решения исполняющего обязанности президента Украины А.Турчинова не подписывать законы Верховной рады от 23 февраля об отмене закона о языке. Руководитель фракции «Батькивщины» С.Соболев 3 марта даже заявил, что новые власти Украины готовы предоставить полуострову столько полномочий, сколько он сможет осилить. Однако население Крыма и Севастополя уже не верило обещаниям руководства в Киеве, которое воспринималось как нелегитимное, захватившее власть в результате государственного переворота.

Мощной политической поддержкой Крыму и Севастополю стали приезды на полуостров групп депутатов Государственной думы и Совета Федерации во главе с В.Васильевым, С.Мироновым, В.Жириновским и Л.Слуцким, которые заверили крымчан и севастопольцев, что Россия обеспечит их защиту от посягательств со стороны национал-радикалов и фашистов. Широкий резонанс приобрело заявление В.Васильева и С.Миронова о том, что Государственная дума примет специальный закон об упрощенном получении гражданства России гражданами Украины. Важным результатом этих встреч стало решение МИД России об ускоренной выдаче сотрудникам «Беркута» российских паспортов.

Быстрый рост настроений в пользу идеи возвращения в Россию и в Севас­тополе, а также резкое неприятие в Крыму государственного переворота вызвали страх не только в Киеве, но и за рубежом. Последовали срочные обращения к российскому руководству президента Франции Ф.Олланда, канцлера Германии А.Меркель, госсекретаря США Дж. Керри, руководства Евросоюза, НАТО, министра иностранных дел Польши Р.Сикорского с просьбами воздействовать на ситуацию. Со стороны Запада последовали прямые угрозы отказаться от участия в саммите Большой восьмерки в Сочи, намеченном на июль 2014 года, а также ввести санкции против российских должностных лиц.

В течение короткого времени вопрос о ситуации на Украине шесть раз рассматривался на заседании Совета Безопасности ООН. При этом США и их европейские союзники неоднократно пытались протащить резолюции с осуждением позиции России и признанием нелегитимности крымского референдума, однако эти попытки провалились. Показательно, что на фоне консолидированных антироссийских выступлений Запада РФ получила неформальную поддержку со стороны Китая, что существенно укрепило ее позиции.

Новый глава СБУ В.Наливайченко обратился к спецпосланнику Генсека ООН с просьбой о мониторинге ситуации в Крыму в круглосуточном режиме. Не осталось в стороне и НАТО, которое, ссылаясь на хартию Украина–НАТО 1997 года, выступило в поддержку ее территориальной целостности и нерушимости границ, рассматривая это как ключевой фактор «стабильности и безопасности в ЦВЕ и на континенте в целом».

Однако западные партнеры всячески уклонялись от принципиальной оценки действий национал-радикалов. Такая оценка должна была бы содержать осуждение практики нарушения ими всех правовых и этических норм, а также признание необходимости их строгого наказания. На деле же произошло иное — западные партнеры, подписавшие соглашение с В.Януковичем 21 февраля (Франция, Германия, Польша при поддержке США), фактически оправдали произошедший государственный переворот и встали на путь отказа от выполнения условий этого соглашения. Как отмечалось в заявлении МИД России, западные партнеры «изначально поощряли выступление оппозиции», а после инициирования и подписания ими же указанного соглашения стали оправдывать свое бездействие тем, что якобы «этот документ уже сыграл свою роль».

Для оказания давления на Россию Европейский союз стал форсировать подписание политической части соглашения об ассоциации с Украиной. Брюссель начал искать варианты оказания крупномасштабной экономической, финансовой помощи, а также обнуления экспортных пошлин для Украины при поставках товаров в Европу еще до подписания торговой части соглашения об ассоциации.

Однако на фоне преобладавших антироссийских заявлений официальных кругов ЕС, направленных на обоснование некой легитимности государственного переворота в Киеве, на Западе стали появляться и более реалистичные оценки складывающейся ситуации. Так, патриарх американской политики Г.Киссинджер выступил с критикой навязывания Украине выбора только «между Востоком или Западом», который, по его оценке, «крайне уязвим». Цитируя слова Г.Киссинджера, для России Украина «никогда не будет всего лишь одной из зарубежных стран», так как их взаимные связи носят глубокий исторический характер.

По мнению этого многоопытного политика, Украине вообще нецелесообразно вступать в НАТО, а наиболее оптимальным способом внешнеполитического позиционирования страны стала бы так называемая «финская модель». Однако отдельные реалистические оценки даже таких опытных политиков, как Г.Киссинджер, не изменяли общий антироссийский настрой западного сообщества, которое осознавало, говоря словами Г.Киссинджера, что в случае присоединения Крыма к России будет в значительной мере разрушен «существующий миропорядок», сложившийся после распада СССР на основе гегемонии Запада.

В ситуации отсутствия легитимного руководства в Киеве, разгула национал-фашизма на Украине и фактического потворства ему со стороны западных держав российское руководство, осознавая степень угрозы соотечественникам и согражданам в Крыму и Севастополе, приняло решение усилить контингент Черноморского флота на полуострове до стабилизации обстановки. В своих действиях Россия опиралась на количественные уровни личного состава, согласованные с Украиной в соглашениях по ЧФ. Однако в ответ на это на Западе развернулась широкая антироссийская кампания, лидеры крупнейших западных государств отказались принять участие в саммитах Большой восьмерки и Россия–ЕС, которые должны были пройти в РФ.

Но наиболее острый характер приобрел диалог между Москвой и Вашингтоном. Если госсекретарь Дж. Кер­ри фактически требовал, чтобы Россия примирилась с фактом госпереворота и новой властью в Киеве, то министр иностранных дел С.Лавров выступал за возвращение ситуации в целом на Украине в правовое поле, включая неукоснительное выполнение соглашения от 21 февраля, настаивая в том числе на «пресечении действий радикал-экстре­мистов и продвижении национального согласия на основе реального учета интересов всех политических сил и всех регионов Ук­раины».

По факту это означало бы дезавуирование оказавшейся у власти в Киеве прозападной группировки, что явно не входило в планы США. Не случайно уже через день Б.Обама, обходя стороной вопрос о выполнении поддержанного Соединенными Штатами соглашения от 21 февраля, попытался оказать давление на Россию вплоть до попытки запугать российское руководство неким возможным возмездием. На это последовал ответ В.Путина, что Россия оставляет за собой право защищать на Украине не только свои интересы, но и интересы русскоязычного населения.

В преддверии назначенного референдума Верховный Совет Крыма принял еще один решительный шаг, отражавший настроение абсолютного большинства населения полуострова. 11 марта ВС Крыма принял Декларацию о независимости и намерении войти в состав России. За это решение проголосовало 78 депутатов из 100. В соответствии с декларацией название республики преобразовывалось из Автономной республики Крым в Респуб­лику Крым.

Одновременно с целью снятия напряженности, нагнетаемой меджли­сом крымско-татарского народа, в первую очередь его лидерами Р.Чубаровым и М.Джемилёвым, крымские депутаты приняли специальное постановление «О гарантиях восстановления прав крымско-татарского народа и его интеграции в крымское общество». Крымским татарам гарантировались 20-процентное представительство во всех органах власти, официальный статус крымско-татарского языка, параллельные названия населенных пунктов и принятие 5-летней программы обустройства.

Это, без сомнения, стало беспрецедентным шагом навстречу интересам крымско-татарского населения и призвано было снять многие сложившиеся за десятилетия предрассудки. Однако это решение несло прямую угрозу положению узкой группы в руководстве меджлиса во главе с М.Джемилёвым и Р.Чубаровым, которые осознавали, что в этом случае им грозит перспектива утратить политическое лидерство и влияние на крымских татар. Представляется, что во многом именно поэтому они стали призывать крымских татар бойкотировать референдум, будоражили население некой угрозой «аннексии», повторения «геноцида 1944 года» и даже обратились к международным организациям с требованием «обеспечить» крымским татарам «право на самоопределение» на своей исторической территории — в Крыму.

Несмотря на активное противодействие Запада и Киева, крымский референдум прошел с огромным политическим и духовным подъемом и исключительно высокой явкой избирателей. На избирательные участки в целом по Крыму пришли 83,0% зарегистрированных избирателей, а в Севастополе — 89,5%. За вступление Крыма и Севастополя в состав России проголосовали 96,77%. Результаты голосования отражали ситуацию не только в Севастополе и Симферополе, но и во всех районах и городах полуострова, что стало еще одним очевидным подтверждением общего настроя крымчан и севастопольцев в пользу возвращения в Россию.

Уже 17 марта 2014 года президент России В.Путин подписал Указ о признании Республики Крым, в котором за городом Севастополем закреплялся «особый статус». На следующий день в Кремле в присутствии депутатов, сенаторов, губернаторов, представителей общественности В.Путин, председатель Государственного Совета Крыма В.Константинов, председатель совета министров Крыма С.Аксенов и всенародно избранный мэр Севастополя А.Чалый подписали договор о принятии Крыма и Севастополя в состав России.

В своем выступлении президент России подчеркнул, что референдум 16 марта в Крыму прошел «в полном соответствии с демократическими процедурами и международно-правовыми нормами». По оценке В.Путина, «в сердце и в сознании людей Крым всегда был и останется неотъемлемой частью России». Однако в XX веке судьба полуострова неоднократно складывалась драматично. Рассматривая события 1954 года, связанные с передачей Крыма из состава России Украине, президент констатировал, что это решение было принято «с очевидными нарушениями дейст­вовавших даже тогда конституционных норм». В условиях распада СССР в 1991 году о Крыме и Севастополе просто «забыли». В результате этих трагических событий русский народ стал одним из самых больших «разделенных народов в мире».

Анализируя ситуацию на Украине в условиях государственного переворота, В.Путин подчеркнул, что Россия не могла не откликнуться на обраще­ние крымчан и севастопольцев о помощи, «иначе это было бы просто предательством». Отвечая на многочисленные нападки и угрозы Запада, президент напомнил о прецеденте Косова, когда Международный Суд ООН при поддержке всех стран Запада своим решением от 22 июля 2010 года подтвердил право территории на провозглашение независимости, и подверг критике Запад за попытки применения двойных стандартов. По оценке главы государства, Крым — «важнейший фактор стабильности в регионе», поэтому эта стратегическая территория должна находиться под сильным суверенитетом, который сегодня «по факту может быть только российским».

В соответствии с установленной юридической процедурой Договор был рассмотрен, получил одобрение в Конституционном суде и вынесен на ратификацию в Государственную думу, которая состоялась 20 марта 2014 года.

Таким образом, в новой России, опираясь на свободное и демократическое волеизъявление абсолютного большинства крымчан и севастопольцев, впервые после распада СССР удалось решить историческую задачу собирания русских земель и возвращение в свой состав Крыма и Севастополя. Это событие не только имеет большое геополитическое, экономическое и военное значение, но и стало крупнейшим фактором духовной консолидации самой России и всего русского народа.

Наступил принципиально новый этап, когда в соответствии с договором до 1 января 2015 года должна быть осуществлена глубокая и всеобъемлющая интеграция полуострова в российское политическое, экономическое и правовое пространство двух новых субъектов Российской Федерации — Республики Крым и города федерального значения — Севастополя.



[1] Касатонов И.В. Записки командующего Черноморским флотом. М.: Андреевский флаг, 1999. C. 87.

[2] Договор между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Украинской Советской Социалистической Республикой от 19 ноября 1990 года // Россия–Украина. 1990–1995. Документы и материалы. Кн. 1. С. 20.

[3] Договор Януковича и Медведева о базировании флота до 2042 года.

[4] Конституция Автономной Республи­ки Крым. Принята на Второй сессии Верховной рады Автономной Республики Крым 21 октября 1998 года.

[5] Председатель ВС Крыма — один из главных спонсоров Партии регионов в Крыму в период «оранжевой» власти, ос­нователь и владелец крупнейшей строительной фирмы Крыма «Консоль».

[6] На протяжении всех лет существования в независимом украинском государстве, после 1991 года, меджлис сознательно отказывался проходить процедуру государственной регистрации в органах юстиции Украины и функционировал де-факто.

[7] Чалый А.М. — крупный предприниматель, основатель промышленной группы «Таврида-Электрик». Внук адмирала Черноморского флота 50-х годов А.Чалого. Получил широкую известность в городе как создатель уникального комплекса «35-я береговая батарея» в память о погибших защитниках Севастополя в период обороны 1941–1942 годов.

 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0