Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Вечные мелодии

Олег Павлович Торчинский родился в 1937 году. Журналист, искусст-вовед. Окончил два факультета МГУ: журналистики и исторический (отделение искусствоведения), что помогло ему выбрать свою главную тему: культура и искусство.
Почти 30 лет был сотрудником Агентства печати «Новости» (АПН). В течение ряда лет работал по направлению АПН в Индии.
Автор статей по вопросам искусства в газетах и журналах и моно-графических альбомов о современных художниках. Книги и альбомы со статьями О.П. Торчинского изданы, помимо России, в Финляндии, Индии, Гонконге. Одна из них, «Россия», краткий обзор истории и культуры Рос-сии, включена в фонд Библиотеки Конгресса США.

К 70-летию Победы

 

«На сопках Маньчжурии»

 

111 лет назад, 9 февраля 1904 года, внезапным нападением японцев на русский флот в Порт-Артуре и его корабли «Варяг» и «Кореец», стоявшие на рейде в Чемульпо, началась русско-японская война. От тех несчастливых для России лет осталось немного: несколько страниц в учебниках истории да переживший свое время и до сих пор заставляющий сжиматься наши сердца вальс «На сопках Маньчжурии».

Первоначальное его название было «Мокшанский полк на сопках Маньч­журии». Мокшанск — крохотный городок близ Пензы, где квартировал 214-й пехотный резервный батальон, именовавшийся Мокшанским, со своим военным духовым оркест­ром. Летом 1903 года его руководителем стал выпускник Варшавского музыкального института подпоручик Илья Шатров. Уроженец Воронежской губернии, сын бедного отставного унтер-офицера, он за явную музыкальную одаренность был после смерти отца определен во взвод трубачей Гродненского гусарского полка, а оттуда, по ходатайству командования, в виде исключения в Варшавский музыкальный институт, откуда вышел в 1900 году с аттестатом военного капельмей-с­тера. Потом был Екатеринбург, где оркестр часто выступал пе­ред публикой и пользовался огромным успехом. Но грянула война, Мок­шанский батальон был переведен в Златоуст, развернут в полк и отправлен в Маньч­журию.

Мокшанцы храбро сражались под Ляояном и Мукденом. Последнее для них сражение продолжалось 12 суток. Они стояли насмерть, не сдавая позиций, и были окружены японцами. Когда израненный, сильно поредевший полк попал под мощный артиллерийский огонь и стал отступать, в тылу его заиграл полковой оркестр, которым дирижировал капельмейстер Илья Шатров. Гремели марши, били барабаны. И случилось чудо: полк вновь ринулся в бой и прорвал кольцо окружения. За этот бой семь участников оркестра были удостоены Георгиевских крестов, а капельмейстер — ордена Св. Станислава III степени с мечами.

Несмотря на мужество солдат и офицеров, не подготовленная к войне, руководимая бездарным и коррумпированным командованием, русская армия терпела поражение за поражением, покрывая маньчжурские сопки сотнями братских могил...

Вернувшись в Екатеринбург летом 1906 года, Илья Шатров в память о погибших друзьях-однополчанах создал свой печальный и светлый вальс. Ноты его впервые были опубликованы в Самаре, куда был переведен Мокшанский полк. Там И.Шатров познакомился с педагогом и композитором Оскаром Кнаубом (1866–1920), который помог ему завершить работу над вальсом и издать его. В 1908 году Кнауб переехал в Москву, где занялся изданием нот и добился у властей монопольного права на публикацию всех произведений Шатрова, в первую очередь вальса «На сопках Маньч­журии». Только за три года — с 1908 по 1911-й — Кнауб переиздал вальс 82 раза! Неслыханными тиражами выпускались грампластинки с мелодией шатровского вальса. А за рубежом он приобрел статус «национального русского вальса».

Создано было несколько вариантов текста. Самым популярным, с некоторыми изменениями дошедшим до наших дней, был текст поэта Скитальца (Степана Петрова), друга Максима Горького. Люди старшего поколения хорошо их помнят:

 

Тихо вокруг, сопки покрыты мглой.

Вот из-за туч блеснула луна,
                            могилы хранят покой...

Пусть Гаолян вам навевает сны.

Спите, герои русской земли,
                               Отчизны своей сыны.

 

Жизнь И.Шатрова до последнего дня была связана с армией. В Гражданскую войну он был капельмейстером красной кавалерийской бригады, после ее окончания до 1935 года служил в Павлодаре, с 1935-го по 1938-й руководил оркестром Тамбовского ка­валерийского училища. В 1938 году демобилизовался, но с началом Великой Отечественной войны вернулся в армию, служил капельмейстером танкового полка гвардейской механизированной дивизии. Войну закончил с двумя медалями и орденом Красного Знамени.

А вальс его продолжал волновать сердца. Его постоянно исполняли Иван Козловский, Леонид Утесов, другие замечательные певцы. Каждый пел его по-своему, но дух старого вальса оставался неизменным. Особенно популярен он был на Дальнем Востоке, где летом 1945 года шли бои с Квантунской армией. Хотя в активе были уже и Хасан, и Халхин-Гол, горечь давнего поражения прочно держалась в народной памяти — от низов до самых верхов. Говорят, что, когда Сталину доложили о капитуляции Японии, он произнес глухо: «Вот мы и поквитались за Цусиму и Порт-Артур». В те дни участник боев поэт Павел Шубин написал к вальсу новые слова — хорошие, умные, но... уже не те.

Что же касается автора вальса, то он долгие годы жил в Самаре, где написал еще один хороший вальс — «Дачные грезы». Свой жизненный путь Илья Шатров закончил военным дирижером Тамбовского суворовского училища, помогая воспитывать будущих офицеров. Похоронен на тамбовском Вознесенском кладбище. На беломраморной плите золотые буквы гласят:

 

Гвардии майор,
композитор Илья Алексеевич Шатров.

1879–1952.

Творец вальса
«На сопках Маньчжурии».

 

«Прощание славянки»

 

1992 год. Беспомощность, безна­дежность, полное непонимание того, «куда влечет нас рок событий». Холодный, мокрый день, липкий от грязи Арбат. Нищие пенсионеры, неумело еще тянущие руку, полчища зарубежных религиозных проповедников, наехавших «спасать Россию», спекулянты, продающие вчерашние святыни — знамена, ордена, медали. И молчаливая толпа у театра Вахтангова вокруг музыканта со стареньким аккордеоном. Он играет «Прощание славянки». Щемят сердце звуки старого марша, а мы стоим и не можем уйти. Но когда пронзительная минорная мелодия сменяется бодрым мажором, верится: все будет хорошо, не пропала Россия и не пропадет, и не такое видывали.

Прошу прощения за чрезмерный пафос, но, наверное, и нельзя иначе рассказать о прославленном марше, почти сто лет назад сразу и навсегда вошедшем в душу России и других славянских стран. И о его авторе — военном музыканте, дирижере, композиторе Василии Ивановиче Агапкине (1884–1964).

 

1912 год. В провинциальном городке Тамбове, что, по словам Михаила Лермонтова, «на карте генеральной / кружком означен не всегда», служит в запасном кавалерийском полку штаб-трубач Василий Агапкин. Сын грузчика, сирота, воспитанник батальонного духового оркестра в Астрахани, отслужив действительную службу, он приехал в Тамбов с мечтой поступить в здешнее музыкальное училище. Но денег на учебу не было, пришлось идти на сверхсрочную службу. Он на хорошем счету: место трубача при штабе доверяют только отличным музыкантам.

До Первой мировой войны два года, еще не все пушки отлиты для будущей бойни, но первые сполохи ее уже сверкают. В октябре 1912 года начинается Первая Балканская вой­на — народы Балкан восстают против османского ига. Вести об этом доходят и до тихого Тамбова. Нарасхват раскупается газета «Тамбовский край» с военными сводками — сыновья и внуки воинов 122-го Тамбовского полка, в войну 1877–1878 годов сражавшихся под Плевной, болеют за братьев-славян. Радостным патриотическим порывом захвачен и трубач Агапкин и свои чувства пытается выразить в музыке. Подбирая на пианино мелодию, он представляет, как балканские женщины провожают на битву за свободу своих сыновей, братьев, женихов. Сочиненный марш он так и назвал — «Прощание славянки». Ноты и незамысловатый текст напечатаны в местной типографии. Чудом сохранившийся до наших дней в архиве семьи композитора единственный экземпляр украшен трогательной, в духе времени аляповатой картинкой: томная красавица прощается с бравым гусаром, вдали на фоне гор собираются боевые дружины. Название гласит: «Прощание славянки. Новый марш к событиям на Балканах. Посвящается всем славянским женщинам. Сочинение Агапкина».

В считанные дни новая мелодия вырвалась за пределы Тамбова и полетела по всей России и за ее пределы. Ноты издавались тираж за тиражом. Пришел 1914 год, и уже русские полки шли под «Славянку» на фронта Первой мировой. Может быть, именно под впечатлением агапкинской музыки Александр Блок написал пронзительное стихотворение: «Петербургское не­бо мутилось дождем / На войну уходил эшелон...» Разница в стихотворном размере незначительная.

Революцию Агапкин встретил в Тамбове. Вступил в красный гусарский полк, дирижировал духовым оркестром. А когда отполыхала Гражданская война, как мастер дирижерского дела, был вместе с музыкантами переведен в Москву. Там служил в военной школе, а в свободное время его великолепный оркестр выступал в саду «Эрмитаж». Назначенный на воскресенье, 22 июня 1941 года, концерт не состоялся. Вскоре оркестр был расформирован, а капельмейстер В.Агапкин направлен в одну из воинских частей Московского гарнизона.

2 ноября он был срочно вызван к военному коменданту Москвы гене­рал-майору Синилову, где получил «чрезвычайно важное и сугубо секретное» задание в кратчайший срок создать сводный духовой оркестр: в глубокой тайне готовился военный парад на Красной площади.

Задача перед Агапкиным стояла трудная. Часть музыкантов была на фронте, часть в эвакуации, оставались лишь музыканты военных частей, находившихся в Москве. Первая репетиция была назначена на утро 2 ноября, оставались лишь день и две ночи, в течение которых Василий Иванович метался в автомобиле по городу, разыскивая людей, обдумывая программу. Репетиция состоялась в срок в здании Конного манежа (ныне спортзал на Комсомольском проспекте), но только со второго раза дело наладилось.

В 7 утра 7 ноября 1941 года сводный оркестр построился на Красной площади, напротив Мавзолея. Погода внезапно испортилась, резко похолодало, завыл ветер, пошел снег. Вдруг обнаружилось, что на морозе замерзают клапаны труб. «Инструменты — под шинели!» — распорядился Агапкин. Огромные басы укрывали полами шинелей, клапаны грели руками. И когда начался парад, грянули без помех славные российские марши: «Парад» Чернецкого, «Герой» и другие. С развернутыми боевыми знаменами полки уходили прямо на недалекую передовую. Весть о военном параде в Москве разнеслась по всему миру. За образцовое выступление сводного оркестра капельмейстеру В.И. Агапки­ну была объявлена благодарность Вер­ховного главнокомандующего.

Агапкину в тот трудный год было уже под 60, на фронт его не взяли. Но в боевом строю он остался. А потом был еще один парад на Красной площади — Парад Победы 24 июня 1945 года. Снова на древней брусчатке выстроился огромный сводный оркестр из 1400 музыкантов. Управлял им генерал-майор Чернецкий, выдающийся капельмей­стер и композитор. Помощником его был полковник Агапкин, чей оркестр вошел в состав сводного.

 

«Славянка» вошла в народное сознание как легенда. И потому хотелось верить, что именно под звуки агапкинского марша уходили на фронт бойцы с Красной площади в 1941 году. И с ней же шли по той же Красной площади 24 июня 1945 года на Параде Победы... Увы, наверное, это все-таки была легенда.

«Славянка» принадлежала всему народу и была любима и красными, и белыми. И когда нацию расколола Гражданская война, под нее шли в бой как красные кавалеристы Первой Конной, так и дроздовцы и колчаковцы. А эмигрантам она навевала горькую память об утраченной родине. Поэтому в Советском Союзе в 30–40-х годах она была негласно запрещена, хотя то и дело неофициально исполнялась без упоминания имени автора и без слов.

Об исполнении «Прощания славян­ки» на параде 7 ноября 1941 года существует множество противоречивых воспоминаний. С.М. Буденный и К.Е. Ворошилов утверждали, что марш слышали. Но недавно военный музыковед Юрий Бирюков в архивах нашел список мелодий, исполнявшихся на знаменитом параде. «Славянки» там нет. Не было ее и на Параде Победы. В список полковых маршей, допущенных к исполнению, она была включена в 1946 году. Она с триумфом вернулась к нам и пронеслась над всем миром в 1957 году, с выходом на экраны фильма «Летят журавли», в эпизоде проводов добровольцев, когда трубные звуки славянской тоски снова заставляют сжиматься сердца, вызывают слезы и вновь заставляют восхищаться мужеством русского солдата.

 

62 года отдал армии и военной музыке В.И. Агапкин. Он создал немало произведений — маршей и вальсов, воспитал сотни квалифицированных музыкантов. Но в памяти народной навсегда остался автором «Прощания славянки». Капризная дама слава, имеющая обыкновение приходить слишком поздно, была к нему милостива. Она не дала ему «палат каменных», но разрешила участвовать в самых значительных событиях века.

В.И. Агапкин похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве, под мраморным обелиском, на котором высечены начальные нотные строки его бессмертного марша.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0