независимый политолог

Одним из малоизвестных направлений деятельности администрации Б.Обамы является ее политика в области религии. Принято считать, что американский президент, как человек достаточно молодой, не слишком озабочен делами веры. Между тем в деле восстановления американского глобального лидерства взятая им на вооружение концепция «умной силы» прежде всего предполагает завоевание «умов и сердец». А в этой сфере роль религии испокон веков была весьма высока. Видимо, осознавая это, Белый дом, несмотря на отсутствие публичной набожности среди его нынешних обитателей, на деле придает немалое значение конфессиональной составляющей своей практической, в том числе и внешней, политики. К этому действующую администрацию, очевидно, подталкивает и постоянная необходимость доказывать американской общественности, что президент Обама не мусульманин, как до сих пор считают многие, а вполне добропорядочный христианин.

По разным опросам, от 15 до 20% жителей страны полагают, что имя его отца — Хусейн — говорит о том, что он мусульманин. В августе 2010 года заместитель пресс-секретаря Белого дома Б.Бартон даже вынужден был давать официальное разъяснение, что Б.Обама является «убежденным христианином». «Он молится каждый день, встречается с небольшим кругом пасторов, которые дают ему духовные советы и наставления. Он каждое утро получает благословения. Христианская вера является частью личности президента, но не частью знаний о нем широкой публики», — сетовал Б.Бартон.

Осенью 2010 года в США вышла в свет книга известного американского публициста-разоблачителя Боба Вудварда «Войны Обамы», в которой имеются примечательные свидетельства несомненной религиозности главы Белого дома. В частности, в ней рассказывается, как Б.Обама встречал 28 октября 2009 года на авиабазе Дувр тела 18 погибших в Афганистане американских военнослужащих. Он не только заверил собравшихся родственников, что «молится за них» вместе со своей супругой Мишель, но и лично прочитал краткую молитву над каждым гробом, хотя протокол его к этому не обязывал. Тем самым автор как бы намекает на закономерность той мучительной внутренней борьбы, через которую пришлось пройти президенту, прежде чем он согласился на настойчивые требования военного лобби продолжить боевые действия в Афганистане.

Религиозные интересы Б.Обамы довольно разнообразны. Он проявляет интерес к наследию Фомы Аквинского, часто «обращается к духу» преподобного Мартина Лютера Кинга, что не удивительно. В то же время глава Белого дома читает и труды известных протестантских теологов Рейнхольда и Ричарда Нибуров, исповедовавших особое предназначение Америки и ее право на прозелитизм. В годы «холодной войны» Рейнхольд Нибур, например, говорил даже, что в борьбе с представителем «демонических сил», каковым ему на тот момент представлялся Советский Союз, «возможны даже союзы с сомнительными и не вполне моральными парт-^­нерами».

Достаточно сложно определить и то, к какому конкретному направлению христианства принадлежит Б.Обама. В своей жизни он посещал методистские, епископальные и баптистские церкви, а также службы отколовшихся от них автономных течений. За ним, как считают некоторые его соотечественники, все еще тянется шлейф прежних связей с чикагским пастором Джеремией Райтом, который яростно обличал моральное разложение Америки и ее властей предержащих. Официальные биографы избегают причислять нынешнего главу Белого дома к какому-то одному направлению христианства. Можно сказать, что президент — «протестант в широком смысле слова». В настоящий момент он, его супруга Мишель и дочери регулярно посещают Предвечную церковь в Кэмп-Дэвиде, которая не относится ни к одной христианской конфессии или течению, поэтому молиться там может любой христианин.

По утверждениям американской религиозной прессы, в частности известного обозревателя Д.Бурке, у президента имеется своего рода «духовный кабинет», куда входят семь человек. Среди них — Дэнис Макдонаф, первый заместитель помощника президента США по национальной безопасности и руководитель аппарата Совета национальной безопасности. По отзывам многих, это один из наиболее приближенных к главе Белого дома людей, ревностный католик из Миннесоты, которому, судя по всему, и поручено координировать на высшем уровне международную политику США в религиозной сфере. Его старший брат, Кевин, оказавший на Дэниса серьезное влияние, — католический священник, занимавший пост генерального викария в Миннеаполисе. Д.Бурке полагает, что Д.Макдонаф — «ключевой игрок в стремлении Обамы установить сотрудничество с мусульманами, наладить взаимодействие с Ватиканом и восстановить моральный авторитет страны». По его протекции послом США при папе римском был назначен католический теолог Мигуэль Диаз, учившийся с Д.Макдонафом в одном университете. После того как в октябре 2010 года помощник президента по национальной безопасности Дж. Джонс был отправлен в отставку, а на его место был назначен «самый первый» среди его первых заместителей — Т.Донилон, освободившуюся должность занял Д.Макдонаф. Тем самым его «аппаратный вес» и близость к президенту выросли еще больше.

Другой член «духовного кабинета» — Джошуа Дюбуа, глава «Офиса по партнерству, основанному на религии и добрососедстве» при Белом доме, афроамериканский пастор-пятидесятник, который воспринимает различные течения христианства с позиций синкретизма. Он работал помощником Б.Обамы еще в 2005 году, когда тот был сенатором от штата Иллинойс. В «духовном кабинете» Дж. Дюбуа выполняет большой объем организационной и контактной работы. Именно он является тем добрым вестником, который ежедневно по утрам посылает свои благословения на смартфон президента.

К членам этого узкого круга принадлежит также Рашид Хусейн, адвокат Белого дома, мусульманин и хафиз^[1]. Он известен тем, что обеспечил подбор надлежащих цитат из Корана для речи президента в крупнейшем исламском университете «Аль-Азхар» в Каире, то есть для так называемой каирской речи 4 июня 2009 года. Именно с нее, как считают эксперты, началась активная международная религиозная политика нынешней администрации. Р.Хусейн назначен специальным представителем США при организации Исламская конференция.

Мелисса  Роджерс, ученый-теолог и специалист по отношениям церкви и государства (считает, что между ними должно действовать специальное соглашение о сотрудничестве по типу «конкордата»), до недавнего времени возглавляла «Совещательный совет по партнерству, основанному на религии и добрососедстве».

Джоэль Хантер, «умеренный евангелист», который считается одним из наиболее «инновативных мегацерковных деятелей». Его изобретения — богослужения по айфону и совместные онлайн-молебны посредством видео- и телеконференций с единоверцами в других странах, в том числе, например, на Украине. Так он намерен к 2020 году создать «миллион домашних церквей» по всему миру. Б.Обама неоднократно принимал участие в службах, которые проводил Хантер, и получил от него благословение в день своей инаугурации.

Преподобная Шарон Уоткинс, гла­ва протестантского течения «Ученики Христа». Именно она была первой в истории США женщиной, выступившей с проповедью на молебне по случаю инаугурации Б.Обамы.

Наконец, последний в списке «духовного кабинета» Обамы — Кэри Кэш, бывший профессиональный фут­болист, лейтенант ВМФ и ветеран войны в Ираке, баптистский пастор и капеллан военной базы в Кэмп-Дэ­виде, где находится резиденция американских президентов. Прославился тем, что крестил одного из своих солдат во дворце Саддама Хусейна. Считается, что именно его службы в Предвечной церкви глава Белого дома посещает чаще всего. Хотя формально он не является «духовным чадом» К.Кэша, однако они достаточно часто «общаются накоротке» после молитвы. Этому, по-видимому, способствует и, по существу, «огосударствленный» (вопреки мифу о полном отделении церкви от государства в США) статус К.Кэша. Следует отметить, что Б.Обама не единственный среди американских президентов, кто предпочитает исповедоваться у военного капеллана. До него точно так же поступал Дж. Буш.

В феврале 2010 года близкий к президенту Обаме Чикагский совет по глобальным вопросам подготовил доклад, где рекомендовал администрации выработать особую стратегию использования религии в американских интересах. Представленный документ с примечательным названием «Вовлечение зарубежных религиозных сообществ: новый императив для внешней политики США» был написан рабочей группой из 32 авторитетных деятелей разных религиозных конфессий и специалистов-религиоведов под руководством исполнительного директора Чикагского совета Томаса Райта.

Глобализация и внедрение новых коммуникационных технологий, как доказывали авторы доклада, способствуют распространению и положительных религиозных представлений, и замешенного на этой почве экстремизма, что приводит к появлению опасных террористических сетей. Ясно, что в перспективе религиозный фактор станет серьезным вызовом национальной безопасности США, но в то же время откроет «огромные возможности» в деле создания новых альянсов, направленных на решение мировых проблем. При этом не стоит сосредоточиваться только на проблемах терроризма или контртерроризма и недооценивать влияние религиозных лидеров и сообществ. Подход должен быть значительно более широким и не сводиться, например, только к вопросу ислама.

По мнению авторов доклада, это означает, что США должны гораздо лучше, чем сейчас, представлять себе роль религии в мировой политике, больше знать о конфессиональных сообществах, их лидерах и возникающих в их среде тенденциях, то есть перейти от отношений межгосударственного уровня на уровень непосредственного общения с религиозными сообществами. Они считают, что в своей речи в Каире 4 июня 2009 года президент Б.Обама уже продемонстрировал понимание важности этого направления деятельности, но это общее представление в последующем не было подкреплено организационными шагами, выработкой соответствующей стратегии и созданием необходимого механизма в правительстве.

Можно сказать, что доклад «чикагцев» в определенной степени претендовал на то, чтобы восполнить отмеченные пробелы. «Опираясь на кон­сенсус» правительственных и академических экспертов, а также на мнение представителей религиозных конфессий страны (согласно утверждениям авторов), было предложено исходить из шести факторов, указывающих на возрастающую важность религии в международных делах.

1. Влияние в мире религиозных групп с долговременной традицией и вновь образованных растет и постепенно охватывает все стороны общественной жизни — от политики и культуры до бизнеса и науки.

2. Меняющиеся проявления религиозной идентификации в мире приводят к значительным политическим последствиям.

3. В процессе глобализации религия получила серьезные стимулы к развитию и трансформировалась, но при этом превратилась и в серьезную организованную силу, первостепенно противостоящую этой глобализации.

4. Религия играет особо важную общественную роль там, где у правительств не хватает сил и легитимности, прежде всего в периоды экономических и политических потрясений.

5. Религия часто используется экстремистами как катализатор разжигания конфликтов и средство эскалации напряженности между религиозными сообществами.

6. Растущая роль религии повышает ценность религиозной свободы как универсального права человека и как источника социальной и политической свободы.

По отдельности эти факторы не обязательно должны приводить к критическим последствиям, но в совокупности, как настаивают авторы, «никак не могут игнорироваться Соединенными Штатами при реализации своих стратегических целей во внешней политике». Без учета религиозного контекста добиваться их будет гораздо тяжелее («если не невозможно»). При этом, считают авторы доклада, США придется искать объяснение, почему они действуют в двух взаимоисключающих направлениях: распространяют демократию в мире, но стремятся сохранить стабильность в некоторых дружественных себе авторитарных государствах. В документе, таким образом, предложена новая международная стратегия Вашингтона, опирающаяся на религиозную составляющую, которая, однако, «должна носить непрямой характер, чтобы в мире не складывалось впечатления, будто США используют религию как инструмент и пытаются манипулировать сообществами верующих для достижения своих узко очерченных интересов». Высказывались и предостережения относительно того, что религию нельзя рассматривать только как «проблему», но следует демонстрировать отношение к ней как к «источнику вдохновения и человеческого процветания».

В практическом плане рекомендовалось прежде всего создать в правительственном аппарате отдельную структуру для проведения религиозной политики. Задачи поддержания отношений с религиозными лидерами и организациями во внешнем мире предлагалось поручить максимально широкому кругу министерств и ведомств, а не только Госдепартаменту. Координирующим центром этой деятельности и «разработчиком ее стратегических параметров» должен стать Совет национальной безопасности (СНБ), поскольку этот орган, как отмечалось в докладе, «в значительно большей степени, чем любое другое ведомство, отражает линию президента во внешней политике». Кроме того, только СНБ по силам добиться проведения такой скоординированной со всеми подразделениями администрации стратегии, «которая выполняла бы президентские установки и не пала жертвой ведомственных интересов».

Отмечалось также, что помимо официальных ведомств необходимо привлечь к проведению американской религиозной политики участников из числа неправительственных организаций, включая различные агентства, фонды, «фабрики мысли» и образовательные учреждения, «которые лучше подходят для решения многих конкретных задач», например для установления связей с «сомнительными» зарубежными партиями. Эту работу также должен координировать СНБ.

Рекомендовалось также тщательно подобрать известного американского мусульманского деятеля для поста полномочного посла или специального посланника в организации Исламская конференция.

Подчеркивалась необходимость того, чтобы американские послы или, по крайней мере, члены их семей в странах, где религия играет особую роль (Афганистан, Саудовская Аравия, Ватикан, Бразилия и другие), соблюдали или даже практиковали местные религиозные традиции.

По мнению авторов доклада, во внешнеполитической службе, в армии и учреждениях, участвующих в программах развития, следует создать ус­ловия для обучения и подготовки кадров по вопросам религии и ее роли в современном обществе. А в качестве преподавателей соответствующих учеб­­ных программ стоит привлечь военных и гражданских ветеранов, участвовавших в операциях в Ираке и Афганистане и обладающих необходимым опытом.

Предлагалось устанавливать прочные связи с социальными учреждениями за рубежом, действующими под эгидой церковных организаций (больницами, школами, агентствами помощи и развития, фондами защиты прав человека), и предоставлять им помощь, поскольку они оказывают «мощное влияние на жизнь и политические пристрастия населения». Тем самым появится возможность «взаимодействовать с людьми напрямую, через головы режимов, господствующих в странах их проживания».

Более того, следует вовлекать в сотрудничество даже те «политические религиозные партии, которые оппонируют внешней политике США». Опыт показывает, что «многие из них, приходя к власти, становятся более реалистичными и прагматичными».

Представляя проделанную работу, руководитель проекта Т.Райт признал, что в прошлом американская внешняя политика неправильно использовала религию, в частности в отношениях с мусульманским миром, порой окрашивая терроризм в цвета ислама. Предложенная стратегия претендовала на преодоление этих недостатков.

«Чикагский документ» активно обсуждался теологами. Так, Сюзанн Брукс из ориентированного на президента Центра за американский прогресс, а в прошлом — директор Чикагской теологической семинарии, целиком солидаризировавшись с докладом, объявила, что «религия становится растущей индустрией по всему миру». Напомнив, что проблему недостаточного использования религии в качестве «мягкой силы» американской внешней политики обозначила еще М.Олбрайт, С.Брукс указала, что за прошедшие с того времени годы значение религии в мире только возросло.

Еще до публикации вызвавшего серьезный резонанс документа «чикагцев» Б.Обаме уже рекомендовали активизировать политику «в сакральной сфере», например осенью 2009 года в докладе «Будущее внешней политики США в области религиозной свободы», подготовленном экспертами центров по религии и международным отношениям Джорджтаунского университета и Института глобального вовлечения.

Как «убогий и неэффективный» для «ведения войны идей внутри исламского сообщества или оказания влияния на такие крупные религиозные объединения, как русское православие и индийский индуизм», оценивался в документе упор американской пропаганды на поп-культуру.

Разработчики указанного документа рекомендовали президенту и госсекретарю публично признать, что данная политика является «жизненно важной для обеспечения интересов США в мире, включая их стремление к справедливости и защите американской безопасности». Администрация Обамы, по их мнению, должна значительно шире апеллировать к тем странам, в которых существуют проблемы в отношениях между религией и государством и которые «находятся на этапе перехода к демократии», учитывая при этом потребности как доминирующих религиозных сообществ, так и религиозных меньшинств. Эту работу они предложили связать с «политикой по продвижению демократии, публичной дипломатией, борьбой с терроризмом и многосторонней стратегией США в целом».

Ко многим из высказанных экспертами пожеланий Б.Обама прислушался. Специалисты-религиоведы обратили, например, внимание на то, что в соответствии с рекомендациями Чикагского совета по глобальным вопросам президент убрал из принятой в мае 2010 года Стратегии национальной безопасности положения, указывающие на связь терроризма с исламом.

Личное участие президента в реализации новой религиозной стратегии особенно ярко проявилось в упоминавшейся выше каирской речи. В своем выступлении глава Белого дома многообещающе заявил, что прибыл для того, чтобы «положить начало новым взаимоотношениям Соединенных Штатов и мусульман по всему миру». Желая расположить к себе аудиторию, Обама сообщил, что многие поколения его кенийских предков по линии отца были мусульманами (в Америке внимание на этом он обычно не акцентирует). Более того, ислам, по его словам, «всегда был частью американской жизни». А недавно избранный в конгресс США первый мусульманин (факт, на наш взгляд, в общем-то ставящий под сомнение предыдущее утверждение президента) принес присягу «на Святом Коране из личной библиотеки одного из “отцов-основателей” — Томаса Джефферсона». По убеждению президента, это должно послужить для мусульман сигналом более не считать Америку «эгоистической империей», поскольку она на деле является «одним из величайших источников прогресса, когда-либо известных миру», и привержена простому государственному девизу: «EPluribusunum»(«Из многих — единое»). Таким образом, он фактически представил известную американскую концепцию «плавильного тигля», которая скорее призывает к преодолению, чем к сохранению этноконфессионального многообразия. Как и ожидалось, эту открытость США для всех Обама проиллюстрировал собственным примером, подчеркнув, что для Америки «такая судьба не уникальна» (что, кстати, можно опровергнуть тем, что он все-таки первый чернокожий американец, избранный президентом страны).

Личная активность главы Белого дома в этой сфере не ограничилась лишь обращенной в основном к мусульманам каирской речью. В июле 2009 года он посетил Ватикан, где был принят папой римским Бенедиктом XVI. Беседа главы Белого дома с самим понтификом касалась уже межрелигиозного диалога в духе выступления Обамы в Каире, проблем сближения с мусульманским сообществом, иммиграции, биоэтики и т.п.

Усилия Б.Обамы нашли понимание в Риме. В 2010 году редактор «Радио Ватикана» А.Джисотти опубликовал книгу «Бог и Обама: вера и политика в Белом доме», в которой высоко оценил попытки американского президента наладить более тесное взаимодействие со Святым престолом. При этом он, правда, с сожалением отметил, что и новый лидер США, подобно своим предшественникам, придерживается некоторых неприемлемых для католической церкви взглядов, например в вопросе допустимости абортов, однако не посчитал это существенным препятствием для дальнейшего сближения сторон.

Президент не назначил в состав СНБ специального советника по религиозным делам в мире, как рекомендовали ему специалисты. Он пошел еще дальше, поручив эти функции должностному лицу более высокого уровня — руководителю аппарата СНБ Д.Макдонафу. А это открывает возможности для самого широкого привлечения всех ресурсов этой организации к реализации американской международной религиозной политики.

Главными задачами являются сбор сведений о религиозной ситуации в мире и подготовка рекомендаций для действий законодательной и исполнительной власти США на случай различных «нарушений».

Россия наряду с Белоруссией и некоторыми другими странами отнесена к так называемому «контрольному списку», куда вошли государства, по отношению к которым немедленных санкций не предусматривается. Предлагается лишь «пристально следить» за ними, а в ряде случаев осуществлять «целенаправленные дипломатические действия Госдепартамента и международных организаций».

Интересно, что «контрольный список» начали составлять в 1999 году, но Россия впервые попала в этот «синодик грехов» только в 2009 году (то есть именно при президенте Б.Обаме), а в 2010 году ее пребывание в нем было подтверждено на том основании, что свобода вероисповедания в нашей стране «продолжала ухудшаться». Сколько-нибудь непредвзятому наблюдателю с этим трудно было бы согласиться, если не принимать во внимание, что в данном случае власти выступают не в качестве защитника подлинных религиозных ценностей, а скорее как один из проводников принятой на вооружение новой американской администрацией концепции «умной силы» в реализации традиционных геополитических задач.

Несоответствие провозглашенной политике «перезагрузки» со всей очевидностью показывает, что эта политика вовсе не отменяет традиционных целей американской стратегии в отношении России, а лишь переносит соответствующую деятельность в иную плоскость, менее конфронтационную и затратную. Причем в этих вопросах Вашингтон накопил чрезвычайно богатый опыт и выработал отточенный инструментарий. В данном контексте нетрудно понять, почему в памятный для россиян день убийства царской семьи — 17 июля — президент Обама и в 2009-м, и в 2010 году, подобно многим его предшественникам, не преминул провозгласить «Неделю порабощенных наций» и выступить со специальным «воззванием» по этому поводу.

Такая акция проводится в соответствии с принятым в 1959 году, в разгар «холодной войны», Законом 86-90, в котором, в частности, говорится, что упомянутые «порабощенные нации, видя в Соединенных Штатах цитадель человеческой свободы, ищут их водительства в деле своего освобождения и обретения независимости и в деле восстановления религиозных свобод христианского, иудейского, мусульманского, буддийского и других вероисповеданий». Конгресс «просил и уполномочивал» президента ежегодно «обнародовать прокламацию», призывающую народ Соединенных Штатов «отметить эту неделю церемониями и выступлениями... пока не будет достигнута свобода и независимость для всех порабощенных наций мира».

За многие годы американские конгрессмены приняли немало законов, давно себя изживших и уже основательно подзабытых, однако отношение лидеров страны к Закону 86-90 остается неизменно трепетным, хотя практически все упомянутые в нем народы Восточной Европы и Советского Союза уже давно обрели государственную независимость. Восстановлены в своих правах и все перечисленные в нем конфессии. Вне этого процесса остались лишь «Казакия» (так в законе названа область донского и кубанского казачества на Северном Кавказе) и «Идель-Урал» (Среднее и Нижнее Поволжье), включенные в «порабощенные нации» с легкой руки разработчика документа — эмигранта и сторонника Украинской повстанческой армии (УПА) Льва Добрянского. При этом сам автор позаимствовал эти, с позволения сказать, «географические» названия из арсенала немецкой пропаганды времен Второй мировой войны.

Можно, конечно, относиться к этому как к своего рода историческому курьезу, но воззвание президента великой державы, претендующей на статус мирового лидера, — это уже документ большой политики, и в нем достаточно определенно указывается, что «не все задачи, поставленные в 1959 году, оказались выполненными». Кстати, на сайте созданного для наблюдения за исполнением указанного закона одноименного общественного комитета с некоторых пор появился призыв к «освобождению» еще одной территории — Восточной Пруссии (нынешняя российская Калининградская область).

По отношению к России комиссия советовала руководству страны принять целый ряд мер. Некоторые из них довольно далеко выходили за рамки вопросов чисто теологических. Рекомендовалось, в частности, «как часть перезагрузки отношений» потребовать от Москвы реформировать ее «слишком жесткое» законодательство в сфере борьбы с экстремизмом («Патриотический акт» Дж. Буша данное учреждение, естественно, сомнению никогда не подвергало). Признавая, что у россиян есть основания опасаться терроризма (доказательством чему являлся, например, теракт в московском метро в марте 2010 года), члены комиссии тем не менее каким-то причудливым образом связали действия по борьбе с ним в условиях России с «возможностью нарушения прав мирных верующих». На этом основании, по их мнению, в соответствии «с поправкой Смита», нашей стране должно быть отказано в «финансовой помощи».

Рекомендовано регулярно проводить в Вашингтоне «“круглые столы” с участием членов Совета национальной безопасности, представителей религиозных общин, гражданского общества и академических кругов для обсуждения положения в области свободы вероисповедания в России».

Кроме того, предлагалось ввести запрет на въезд и «заморозить» заграничные счета «нарушителя прав че­ловека» президента Чечни Р.Кадырова и принимать более активное финансовое участие в программах «конфликтного урегулирования и постконфликтной реконструкции на Северном Кавказе в сотрудничестве с заслуживающими доверия местными партнерами». Отношение к Кадырову, активно проповедующему как раз тот самый «умеренный ислам», к которому вроде бы американцы и сами призывают, в контексте «борьбы за свободу веры» также удивляет. Оно гораздо больше соответствует упомянутому Закону о порабощенных нациях, нацеленному на разрушение целостности России, чем защите от экстремизма.

Весьма примечательно, что указанная позиция в полной мере соответствует и предложениям американского посольства в Москве, ставшим известными благодаря публикациям на сайте «WikiLeaks», которые подтверждают тесную связь между государственной и религиозной политикой США. Так, в телеграмме за подписью посла У.Бернса от июля 2007 года, целиком посвященной личности Р.Кадырова, отмечалось, например, что в результате концентрации власти в его руках в Чечне улучшилась не только ситуация в экономической и гуманитарной областях, но и положение в сфере прав человека. Однако при этом посольство рекомендовало американскому правительству игнорировать чеченского лидера, «обращаясь к народу республики и ее деловым людям напрямую».

В финансируемые США программы российско-американского обмена американские дипломаты советовали включать больше представителей мусульманских регионов России, прежде всего Северного Кавказа и Татарстана, предоставлять больше грантов различным НПО, помогать готовить независимых юристов, омбудсменов и др.

В целом комиссия (среди членов которой, кстати, только один мусульманин — имам Талал Эйд, а православных американцев нет и в помине) явно пытается присвоить себе роль покровителя ислама в Российской Федерации. Одновременно USCIRF не скрывает своего критического отношения к Русской православной церкви. Корни такого подхода, очевидно, тянутся еще из тех времен, когда США в своем противостоянии с СССР активно разыгрывали мусульманскую карту. На проведенном в ноябре 2009 года в Центре по изучению религии, мира и международных вопросов Джорджтаунского университета (центр Беркли) симпозиуме на тему «Религия, демократия и внешняя политика администрации Обамы» одна из выступивших, Дженнифер Брисон из Принстонского университета (в прошлом служившая в Министерстве обороны и Госдепартаменте), сделала по этому поводу характерное заявление. По ее словам, ключевой ошибкой США в «идеологических битвах» прошедших десятилетий было ведение борьбы с одной тоталитарной системой — «советским коммунизмом», поддерживая другую тоталитарную систему и развязав тем самым «исламское восстание против вторжения СССР в Афганистан».

Заметна забота не столько о распространении «высоких религиозных норм толерантности и взаимной любви среди российского населения», сколько стремление обеспечить условия для возникновения как можно большего числа новых религиозных групп и расколов разного рода. Подобный механистический подход к самому принципу свободы веры отчасти, видимо, объясняется религиозной картиной в самих США, которая сложилась в результате переселения туда представителей всех мыслимых конфессий и сект, со временем выработавших определенный модус вивенди в отношениях друг с другом. Процесс этот был долгим и не простым, судя по громоздкой пирамиде различных учреждений, надзирающих за проведением американской религиозной политики. Применение же этого опыта другими государствами приводит к дроблению традиционных религиозных общин и с неизбежностью сопровождается повышением уровня конфликтности в обществе. При этом, как нетрудно заметить, закладываются условия для претензий на «советы и рекомендации» со стороны уже имеющих соответствующий опыт Соединенных Штатов.

Ведущим исследовательским уч­реждением в области внешней религиозной политики США является Центр по изучению религии, мира и международных вопросов, основанный в 2006 году при «кузнице» вашингтонских бюрократических кадров — Джорджтаунском университете. Он ориентирован на изучение прежде всего «католических и иезуитских традиций», однако «открыт и для других вероисповеданий». Этот центр заявляет о себе как о «глобальном лидере в области междисциплинарных религиозных исследований» в Америке, координируя научную и практическую деятельность немалого числа аналогичных структур при других университетах.

В целом американская религиозная стратегия представляется «новой» лишь по форме. По содержанию же в ней отчетливо прослеживается наследие «гражданской», или «светской», религии, восходящей к наследию Ж.-Ж. Руссо. Подобная «религия» признает общую для всех идею Бога, но во главу угла ставит права человека (поскольку «они также принадлежат ему по милости Божьей, а не государственной»), толерантность и полную свободу любых ненасильственных религиозных культов. На американской почве эта теория приобрела выраженный синкретический характер, замешенный на признании американского образа жизни некой квазисвятыней и на доморощенном мессианстве. Американские религиоведы используют также классификацию «отдельной» и «общей» религий. К первой они относят конкретные конфессии и церковные учреждения, а ко второй — некий «американский синтоизм», или «гражданскую религию», то есть общее, что присуще всем религиям, помноженное на американские национальные традиции и мифы. Наравне с апостолами Христовыми в ней присутствуют «отцы-основатели», поле битвы при Геттисберге выглядит Армагеддоном и Голгофой одновременно, ну а Джордж Вашингтон «упирается головой в небо».

Хотя сам термин «гражданская религия», уже порядком дискредитированный именно из-за универсалистских и прозелитских претензий, в нынешней кампании не упоминается, в ее содержании данная идея отчетливо доминирует. Это видно из того, как сильно перемешаны в «новой религиозной стратегии» США вопросы церковной организации и светские аспекты прав человека.

Социолог Роберт Беллах в 1967 го­ду первым попытался обосновать наличие в США такого феномена, как «гражданская религия». Он писал, что она «никогда не была ни антиклерикальной, ни воинствующе светской». Напротив, «гражданская религия» избирательно заимствовала части религиозной традиции «в такой форме, что средний американец не видел никакого конфликта между ними». Благодаря этому «гражданская религия» в Америке «без какой бы то ни было острой борьбы с официальной церковью была способна создать мощные символы национальной солидарности и мобилизовать глубинные уровни личностной мотивации для достижения национальных целей». Некоторые богословы при этом настаивали, что американская «гражданская религия» объединяет в себе различные элементы не в хаотической синкретической манере, а на основе мощных синергетических законов, в разы увеличивающих эффект от совместного действия.

В целом «гражданская религия» — это продукт специфических американских условий, в котором при всем его «универсализме» доминируют все-таки протестантские элементы. Однако Америка своей международной политикой «в области веры» практически ведет дело к тому, чтобы именно такая «суперрелигия» восторжествовала во всем мире.

Демократическая администрация США не одинока в своем стремлении использовать религию, чтобы удержать ускользающее мировое лидерство. В недрах республиканской партии зарождается собственное течение похожей направленности — «теологический консерватизм» во главе с харизматическим лидером Робертом Джорд­жем. Выпускник Оксфорда и профессор Принстона, «теокон»Р.Джордж призывает вернуться к традиционным американским ценностям и настроен крайне непримиримо ко всем носителям «иной ориентации». Так что, получив в будущем власть, если такое случится, республиканцы, скорее всего, не только не откажутся от нового религиозного курса демократической администрации Обамы, но и привнесут в него дополнительные ужесточающие элементы.