Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Извращение классики

Валентин Осипович Осипов — писатель, журналист, литературовед, издатель. Родился в 1932 году в Москве. Окончил Казахстанский государственный университет.
В настоящее время — ответственный секретарь Шолоховской энциклопедии. Биограф М.А. Шолохова.
Опубликовал ранее неизвестные страницы биографий С.Нечаева, А.Пушкина, Л.Толстого, М.Шолохова, Н.Чернышевского,В.Клочкова.
Награжден орденами Трудового красного знамени, Сергия Радонежского и «Знак Почета». Лауреат Большой литературной премии России (2012), Всероссийской Шолоховской премии. Награжден дипломом всероссийского литературного конкурса на лучшее произведение для детей и подростков (2007) и др.
Член Союза журналистов СССР, Союза писателей СССР.

Театр уж полон; ложи блещут.
Партер и кресла, все кипит.
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.

А.С. Пушкин

Да, да, это из «Евгения Онегина». Но как бы нынче Пушкин выразился после того, как взвился занавес и его, поэта, подкараулил там режиссер для того, чтобы призвать к... барьеру?


Дуэли — вновь! — с Пушкиным

Каков же нынче наш главный Поэт в оперных и драматических спектаклях, тем более тогда, когда его «соавторы», выделяю — композиторы, тоже гении?

Три сезона я прислушивался-приглядывался. Но взялся за перо и... одумался: оппоненты сомнут — нет у меня театрального образования, у меня лишь издательский опыт выпуска классики (правда, многодесятилетний). Поэтому для обоснования своей главной мысли — защита наследия наших гениев от искажений — воспользуюсь примерами из статьи профессионала Ильи Чернышева «Онегин в трусах — это креативно?» (Литературная газета. 2015. № 14). Так эта статья как некрология с Черной речки 1837 года — продолжение убиения Пушкина. Это вызвали Поэта на дуэль режиссеры Т.Кулябин в опере «Онегин» («Имитация бурного секса», Онегин в неглиже, Татьяна — курит), К.Богомолов в «Борисе Годунове» (тут лицедействуют и Сталин, и олигарх Березовский, и полицейские в современной униформе), Р.Туминас в «своем» «Онегине» (при декламации «Москва! Как много в этом звуке...» на сцене комикование), не дрогнул пистолет и у Д.Чернякова в «Руслане и Людмиле».

Мне скажут, не суди их строго — не они первые, они всего лишь подражатели-эпигоны. Однако в творческой среде это во все времена постыдное занятие. Но, увы, нынче стыд не всегда очи терзает-выедает. Перелистываю в своем архиве папки с вырезками из газет 20–25-летней давности. Шекспир «Король Лир», Малый театр в Санкт-Петербурге, постановщик Л.Додин. Читаю в газете: «Раздел короля и его свиту донага... Эдгар бессовестно похваляется величиной своего мужского достоинства, выдувая из презерватива здоровенное подобие члена...» Увы, увы, не для создателей спектакля библейская притча о Хаме, бесстыдно уставившемся в обнаженного отца, чем прославил себя навсегда самым первым в истории человечества хамством. Верди в академическом (!) театре Станиславского и Немировича-Данченко. Постановщик А.Тигель удостоился статьи Н.Зимяниной с заголовком «В “Травиате” бренчали титьками»; было и такое: «Приглашение в постановку профессиональных стриптизеров». И пожалуй, воистину предельные — истинно натуралистические! — глубины режиссерских исканий углядываю в опере «Монолог вагины» в «Эрмитаже», постановка Й.Лехтонена. Рецензент «Известий» А.Соломонов отметил: «Когда В.Воронкова начинает скандировать слово “п...да”, зал подхватывает». Виктория!

Итак, уже в начале нашего, XXI века произведена смена вех в театральном мире: возбуждение искусством подменено половым возбуждением. В «Известиях» появилось: «Без порнографии и всяких иных натуралистических безобразий нынче хорошую оперную постановку не сделаешь».

Но даже и секс-реализма становится мало. На чувства верующих начали посягать. Вот нашлись защитнички пританцовывающих в храме извращенок под псевдонимом «пусси райт». Вот в Новосибирском оперном ставят с антиправославным душком оперу «Тангейзер» немца-классика Вагнера; мэтр-маэстро из петербургской Мариинки Валерий Гергиев не удержался и обозвал эту постановку провокацией, «чтоб привлечь внимание».


Зову к полемике-спорам

Кто же прав? Те, кто считает, что ничем не оправдать «исправление» классики взыванием к свободе экспериментов, или те, кто полагает, что классику надо приспосабливать под низменные вкусы и этим приманивать любителей скандальчиков на сцене (цены-то за билеты не пахнут)?

Что я? По мне, такие «на весь мир» патологоанатомические упражнения по вечно живым произведениям крайне опасны и для общества в целом, и для творческого сообщества. Почему же?

Сокращения режиссерами и дирижерами текстов и авторских ремарок — так это же возрождение цензуры, которую навязывали авангардисты в первые десятилетия советской власти. Это тогда они заставили поменять название оперы Глинки «Жизнь за царя» и, к примеру, запрещали религиозно-духовные произведения Гоголя, Толстого и такие же произведения композиторов Бортнянского, Чайковского, Рахманинова, Свиридова.

Половые акты уж в первых актах, для «разогреву». Нет, это не просто прихоть создателя спектакля, к примеру, для своего юбилейчика в тесном кругу друзей, да к тому же если жена или мама с папой разрешат. Это явно и удовлетворение запросов и утонченных в степени «нано» жрецов и жриц авангарда, и макси-возбуждение похоти у публики особого пошиба: жирующей; так специй не жалеть, дорогие билеты раскуплены. Напомню: сразу после окончания гражданской войны нашлись р-р-революционеры морали и создали общество «Долой стыд!». И в этом случае повторю: нынешние разлагатели нравственности всего-то неизобретательные подражатели.

Недавно случилось мне стать свидетелем разговора двух выпускников Литературного института. Один все про свободу самовыражения. Ему в ответ: «А если архитектор воспылает желанием перестроить Кремль под отель для интуристов?» Тот, первый, принялся убеждать, что классика в первозданном виде непонятна плохо образованной молодежи. Но схлопотал несогласие: «Что свято: считать долгом просветителя вести зрителя к высотам знаний и чувствований или, подчиняясь моде, запихивать в низины вкусов?» Ему ответное: «Ты неисправимый консерватор!» Но оппонент не спасовал: «Я за любые новаторства, но лишь бы не гримировать Пушкина под нынешних попсовых поэтов-песенников, оперы Глинки не оркестрировать под рэп и в балеты Чайковского не допускать стриптизерш».

Так быть ли классике для нынешней России, или нас насильно этапируют в первые после революции времена с их крикливым слоганом «Долой Пушкина с парохода современности!»? Дожили! Выходит, на современных лайнерах с их бизнес-классами уж нет кресла для Станиславского: он же не всем досягаем, а славы ох как хотца мгновенной! Зато легко прислуживать примитивному ремеслу — шикующе доходному при этом, усвоив мастер-классы, застенографированные Ильфом и Петровым в сатирическом романе «Двенадцать стульев»: «К удивлению Воробьянинова, привыкшего к классической интерпретации “Женитьбы”, Подколесина на сцене не было... танцевали дамочки в больших, вырезанных из картона шляпах... Оркестр сыграл попурри из “Чио-чио-сан”». Да, еще сатирики запечатлели, что для лучшей усвояемости эпохи Островского катился по сцене велосипед, и по проволоке дама шла, взирая на огромную сковороду с яичницей.

Вот только нет в афишах и программках: ставится такой спектакль на средства налогоплательщиков, или это режиссер уговорил труппу скинуться?

Чем же напитываем сограждан? Упрощая классику, укрощаем порывы к высоким запросам. Размениваем вечные ценности на фальшаки. Не облагораживаем, но прессуем души в стекловату.

Так что же остается деятелям театра? Быть новатором, развивая в многотрудной работе чувств достояние гениев, — или стать эпигоном эпохи НЭПа, успешным на кассовые сборы и мимолетную славу?


Кто прав: Елена Образцова или два гендиректора Большого?

Может, все мои сетования некая чрезмерная «сгущенка» придирчивого дилетанта? В ком найти опору?

Великая Елена Образцова, кумир всех лучших сцен мира, в своем последнем интервью октября 2014 года высказала то, что звучит заветом: «Сегодня пошла тенденция ставить оперы с какой-то идиотической, кретинской режиссурой, специально чтобы шокировать публику» (Российская газета. 2014. № 246).

Вл. Урин, гендиректор Большого, с жутким оскорблением ей и классике, — «Попсой» обозвал! Да не в шутку и не на приватной тусовке какого-нибудь «ТВ-Комеди Клаба», — заявил в громаднотиражных «АиФ» (2015, № 48): «Театр не может существовать только оперной, назовем ее так, попсой». И пояснил примерами: попса в его понимании — это «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Травиата» и «Кармен» — непревзойденная классика всех времен и народов.

Я кинулся уточнять по справочному Интернету, что же есть такое «попса», и вычитал: «Попса — массовая культура на уровне ширпотреба. В музыке этот термин в основном используется для пренебрежительного обозначения низкокачественных с точки зрения искусства образцов музыки...» Как же смел г-н Урин!  Сколько же поколений певцов, дирижеров и режиссеров им хладнокровно унижены! А откуда корни? От предшественника по руководящему креслу в Большом — от Ан. Иксанова. Вот что он заявил опять же в «АиФ» (2012. № 7): «Ищем новые формы. В противном случае законсервировались бы, как “Комеди Франсез”» (один из лучших в мире театров, в Париже. — В.О.). Ему вопрос (отмечу отвагу журналиста): «Опера “Евгений Онегин”. Зачем так издеваться над классикой?» Ответ последовал по итогу зарубежных гастролей: «Сумасшедший успех. При советской власти и в 90-е мы здорово отстали от Европы в развитии оперного искусства». Впрочем, видно, догадался, что нужны хоть некие аргументы, и обратился к читателям газеты с агрессивным контрвопросом: «Почему мы не можем посмотреть на ту же историю Онегина глазами зрителя XXI века?»

Звучало, будто бы он провел социологический опрос целого поколения. Но снабдим этот риторический аргумент реальными фактами — да к тому же от самой Елены Образцовой и тоже при слове «глаза»: «В Большой театр детей приводили на сказку Пушкина “Руслан и Людмила”. Во время действа артисты стали имитировать во всей физиологической красе “любовь”. Деткам прикрывали глаза и уводили со спектакля. Все это просто ужасно».

Может, великая артистка одинока в своем неистовом желании спасать великую культуру великого народа? Нет, гроздья гнева вызрели не только у нее.

Выдающаяся певица Галина Вишневская заявила после того, как послушала в 2008-м «Евгения Онегина»: «Хор, как табун жеребцов и кобылиц, ржет над тем, как Онегин с Ленским ссорятся. В сцене дуэли в казачьем тулупе сидит Ленский. Зарецкий храпит пьяным на диване, тетки с грязными тряпками убирают после пьянки, то есть ларинского бала». И добавила: «Я содрогнулась. Я не могла спать две ночи».

Борис Покровский — выдающийся деятель в оперном искусстве. Ему задали вопрос: «Как вы относитесь к спектаклям, где Керубино одевают в современную офицерскую форму, а Сюзанну в мини-юбочку?» Ответил словами Пушкина: «Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля». И обобщил: «Все сделано для того, чтобы лишить народ этого необыкновенного, божественного дара воспринимать искусство на том уровне, на котором оно стоит, — на уровне Чайковского, Вагнера, Пушкина, Рафаэля».

Иосиф Кобзон в пору своего председательствования в думском Комитете по культуре сказал: «В обществе явно недооценивается вал пошлости. Необходимо ставить этому правовой заслон».


О роли личности на сцене

Есть для меня до боли обжигающий вопрос: как это выпускники российских творческих вузов с их высочайшими традициями высочайшей культуры покоряются разрушителям культуры? Нашел объяснение: сурово закулисье, вдруг перестанут давать роли, а то начнут обзывать ретроградом, так, гляди, скажется на карьере.

Не всем дан характер Елены Образцовой. Это я прочитал в уже помянутом ее интервью: «Был случай, прилетела я в Италию петь “Кармен”. На репетиции вышел Эскамилью в красных трусах и стал изображать из себя боксера. Я не поняла этот великий художественный замысел и в этот же день улетела домой».

Подивился я раздвоению личности режиссера Дм. Бермана. Вот он ставит оперу Оффенбаха «Прекрасная Елена» с распластанной на массажном столе Еленой под руками мускулистого актера и поющей «Все мы жаждем любви...» и с Парисом в джинсах и футболке. Но вот он режиссер «Оперного бала» в честь юбилея Образцовой!


Пример писателя Вл. Богомолова

Многим известен этот автор ну хотя бы рассказом «Иваново детство», повестью «Зося» и романом «Момент истины». Так однажды я узнал от него, что он снял свою фамилию с титра фильма по своему роману. Это случилось после того, как он прочитал режиссерский сценарий и посмотрел частично отснятое. Теряет гонорар. Лишается дополнительной известности. Прослыл у киношников скандалистом. У министра культуры раздражение неуступчивостью — сказанула ему, и кому — творцу с тонкой душой: «Вы жестокий человек и ничего светлого никогда не напишете».

Из-за чего отказ-бойкот? Узнаю: отступление от авторского замысла. Мне запомнилось то, что он говорил о фильме: «Нет, ты понимаешь, наши солдаты совсем как американские командос: с засученными рукавами и с автоматами! А сэ-е-кс-с?! (он уже интонацией поиздевался над словом «секс». — В.О.). Не-е, извини-подвинься, не осталось в фильме ничего моего по духу».


Когда стреляют в Пушкина — почему молчат законы?

Господа режиссеры и их покровители! Что будет, если некто после ваших экспериментов ринется в Эрмитаж с зубилом в руках сколупывать туники с изваяний греческих муз? Если из гениальной «Мадонны» Пушкина ваши ученики при декламации вычеркнут первую «скучную» строфу про «картины старинных мастеров» и «сужденья знатоков» и впишут «обнаженочку» с пририфмовкой нынче модным матерком? И в Левитана почнут монтировать Малевича и Пикассо? Ответ очевиден: «Вандализм!»

Стрельнула в мыслях такая вот метафора. В дипломы об окончании творческих вузов вклеивать инструкцию по профессиональной безопасности авторства двух гениев — А.С. Пушкин: «Художник-варвар кистью сонной картину гения чернит» и Л.Н. Толстой: «Ради бога, не прибавляйте ничего; это бы меня очень огорчило» (в письме редактору при подготовке рассказов к печати).

Как узнал, мало кто знает, что с 19 декабря 2006 года начала свою жизнь часть 4 Гражданского Кодекса РФ с главой 70 «Авторское право».

Как я это истолковал? Однозначно: трепещите, извратители классики! Статья 1266 предупреждает: «Не искажать замысел автора и не нарушать целостность восприятия произведения».

Мне могут возразить: это-де для авторов-современников. Однако же следующая статья дает, как я это понимаю, четкий ответ: «Охрана авторства, имени автора и неприкосновенности произведения после смерти автора» (выделено мною. — В.О.). И пункт 1 уточняет: охрана бессрочна!

Но вдруг все это о тех произведениях, авторское право которых перешло к наследникам? По счастью, как понял, Кодекс оберегает классику всех времен, ибо сказано о произведениях, «перешедших в общественное достояние».

Значит, если покусишься на общественное достояние, так тут же статья 1303 с приговором: «Выплата компенсации: в размере от 10 тысяч рублей до 5 миллионов, по усмотрению суда».

Вопрошаю читателей: кто слышал о премьере названных статей Кодекса в мире театра, то есть были ли судебные иски по инициативе Союза театральных деятелей или Министерства культуры?

Пример Франции. Здесь есть Кодекс интеллектуальной собственности! И полный запрет на перелицовку классики! Был даже суд, как мне рассказали в посольстве Франции. Потомки Гюго выиграли процесс против издательства, осмелившегося на ремейк «Отверженных».

Повторю: в обществе зреет протест против покушений на культуру. Отважна новый уполномоченный по правам человека Элла Панфилова. В ее самом первом докладе в этом году президенту страны появился раздел «Разрушение памятников исторического наследия как фактор массового поражения общества в культурных правах». И вот начальный абзац: «За последние 15 лет в стране, по экспертным оценкам, утрачено более 2500 памятников истории и архитектуры». Так, оказывается, доктрина Иксанова о «новых формах» торжествует не только в театре. Читаю завершение абзаца этого доклада: «Уполномоченный обращает внимание органов власти на снос памятников архитектуры, осуществляемый в целях строительства новых объектов, повсеместное новое строительство в охранных зонах объектов культурного наследия, искажения исторического облика городов и природных ландшафтов».


О чем мечтаю?

Президентский Совет по культуре обсудит тему-проблему «Классика в жизни современной России: достижения и проблемы». Но начать с малого: собрать бы Союзу театральных деятелей, Союзу кинематографистов и Министерству культуры и активно обеспокоенных надругательствами в театрах, и энергичных энтузиастов вседозволенности — да поспорить.

Без вечно живой классики с ее возвышенными устремлениями блюсти высокую нравственность России разве можно?!


* * *

Начал с имени Пушкина — им же и закончу. Так и не восстанавливается Пушкинское общество. Его прикрыли после смерти создателя, академика Дм. Лихачева, и после развала СССР. Как расценивать?





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0