Январь

1 января — земля круглая, как нуль,
Как космический корабль,
Который стартовал, обогнул
Солнце и вернулся,
Оказалось, солнце — не квадрат,
А парабола.  

«Мы вас услышали», — повторяет радио.
Пустота вращает устами,
Будто грешница в преддверии рая.
Будто брутто коснулся Фома,
А не язвы Христа перстами.

В проходном дворе весь день кто-то нервно шоркал:
Либо дворник лопатой,
Либо город обглоданной воблой
Облачил в ледяные латы
Полдень,
А от воблы остался лишь
шомпол.


Балериною кружатся снеговою блаженно
В темпе скерцо
Этот город, граффити, стужа,
Стрелка в циферблате
И моё сердце.
Строит новый Баженов

Москва-сити.
Как купчихе идёт соболь,
Так идёт Москве стужа,
На старте и финише дня.
Два нуля на меня глядят в оба,
Как будто на девицу
Не может налюбоваться
суженый!

                  Сентябрь

Меня не учили в школе,
что утренник инея белее дыма,
что от печки исходит картофельный дух,
Как сияние от серафима.
Сентябрь — это лето-лайт,
Когда небо, увязшее по самое «не могу»,
Оставит не след,
а лайк.

Серо и тучно.
В грязи, как бегемот,
Копается грузовик,
керосинка трещит,
Душа истлевает,
как фитилёк.

Но в серой мякоти небес
Рождается, не спеша,
Спелая, как ягода,
Красная, как арбуз,
Бабьего лета душа.

И опять доска диктует вдохновению
Тему: «Как я провёл лето?»
И если душа — всё же арбуз,
То я должен расколоться,
и тем не менее
Излиться дождём,
Сгореть в листве,

Чтобы прогорклость стала данностью,
А я — золой,
Началом конца, конец лета,
Летящая птица,
Ставшая просто
памятью
Или землёй!

               Декабрь

Заморозилось бы враньё
Остолбенело бы, как с женою Лот,
А тугоухое вороньё
Пропело бы псалом.
Вот

Заканчивается год,
Так в обнимку с ёлочной хвоей
Грезит год о том, что не сбылось.
Всё, о чём мечталось, о чём в твоей
Голове сплелось, спелось,
Но не срослось.

Только жизнь ведь
Не подо льдом трещит,
Раздавленная кирзачом.
Жизнь поверяется лучом,
Рождеством, ещё
Тем, что измерено
На свой аршин.

Что в итоге?
В канувшем в лето году отменили галоши.
Снег не выпал даже в апреле.
А поэтому целой армии дедморозов,
Названных так по оплошности,
Дали отставку.
Досрочно грачи прилетели!

По-девчоночьи озорно заныкалась берёза.
На прочном подрамнике поля.
Поэтому пишите письма
До востребования, беря за
Ориентир габариты картины,
Спрятанной на антресолях.  

Комната в тени и лени.
Время для материализации сказок.
Так встанем же все на колени
В чертоге четырёх нулей,
Не встретившихся нам
До сих пор ни разу!


            ***
Вчера, в день последний лета,
У ручья в овраге
Я видел конец света.
Там, где сияет Лавра
Золотом самоварным –
Сергиево-Посадским.
Овраг засадили безликим,
У Лавры украли пейзаж –
И вместо ажурной базилики
Окна пустые, мусор, метраж.
Может, это ненадолго?
Может, это на полчаса?
О, люди, откройте глаза!
О, где же моя отрадная
Лавра, церковь надвратная?
 Растёт гора отвратная!
Вставай, страна огромная,
Огромная страна!

         ***
Где-то на краю земли,
где-то за краем,
В непроглядной дали
Есть остров —
Необитаем.
Там травою пахнет трава,
Изразцы узором горят,
И натянутый, как тетива,
Ветер в соснах свистит,
Там много не говорят.
Поклонюсь я деревянной,
Избяной, изразцовой Руси,
Древней, вещей, забытой,
Давней
Песней
Катящейся под уклон,
Словно колесо
Солнца.
Спаси
Меня, Господи,
От того, чтобы вернуться сюда.
Иначе
Я застыну, как соляной столп,
И останусь тут
Навсегда.