Анисимов Анатолий. Предпочтения
Предпочтения
Машине предпочту велосипед.
Асфальту — землю.
Дерево — бетону.
Простое «здравствуй» — стильному «привет».
Насущный хлеб — пирожным и батонам.
Я предпочтенье отдаю словам,
когда молчать
преступно и нечестно,
а из животных... только не слонам,
которым в лавках и по жизни тесно.
И многопутью предпочту стезю,
к какой меня
Всевышний предназначил,
и чистую прозрачную слезу
обильному поверхостному плачу.
И тучи мне милей, чем облака,
и квас ядрёней дряблого мартини,
и Родины –
тот пламенный плакат
родней заморской приторной картины.
Туда, где...
Я иду туда, где солнце
золотит верхушки сосен,
где в хрустальное оконце
заглянула веткой осень,
где весёлые дубравы
на заре увидеть рады,
как задумчивые травы
исцеляют сердца раны.
Я иду туда, где птицы
мне позволят вновь родиться,
и в колодезной водице
отразятся предков лица,
где, легко взлетая, память
шанс даёт душе оттаять,
а лесной протоки заводь
знать не знает слово «зависть»...
Я иду туда, где ветер
разрывает в клочья вечер,
где рассвет, заметьте, светел,
а закат — как пламя свечек!..
Хопёр
...Не могло быть названья иного
у реки, что из детства течёт.
Возвращаюсь из снов я, но снова
мой Хопёр меня манит и ждёт...
Слышу: «Хоп!..»
И с мальчишеской прытью,
оседлав два тугих колеса,
не боясь ни ухабов, ни рытвин,
мы стремимся к речным чудесам.
Слышу: «Хоп!..»
И мелькают селенья,
перелески, поля, ручейки...
С ветерком –
двадцать вёрст за мгновенья –
двадцать вёрст до заветной реки!
Слышу: «Хоп!..»
И над яркой лужайкой
немудрёный взметнулся наряд:
шаровары,
трико,
кеды,
майки,
образуя немыслимый ряд.
Хоп!..
Хоп!..
Хоп!..
И Хопёр принимает
смуглых тел
полыхающий жар,
а душа
над рекою
взле –
та –
ет,
словно
солнечный
огненный
шар!
Эпитафия печке
Вопрос тепла — один из вечных.
И мне, признаюсь, право, жаль,
что из домов уходит печка
обиженно,
набросив шаль...
Да-да, обиженно, я знаю,
ведь столько лет хранить очаг
и в крайней хате жить не с краю,
но подошёл забвенья час.
На смену модные красотки:
теплоцентраль и АГВ...
«Так проще, — кто-то скажет кротко, –
тепло теперь, как СКВ!»
Не стану спорить, стар для ноши –
развенчивать слепой прогресс
(мотор милей вам или лошадь),
но печь снялась с привычных мест...
Ах, печка, печка!
Вспоминаю:
всегда опрятна и бела –
в морозный день дымки, как свечи,
тянулись к небу от села.
Подобно флагману на рейде,
гордилась ты собой не зря:
со стапелей сойдя, до смерти —
спускались редко якоря.
Котлы ревели от натуги,
давая щедрое тепло,
и понапрасну злые вьюги
картечью бились о стекло...
Огонь потрескивал шутливо;
добряк резвейший — он играл,
лишь тени прятались пугливо
по занавескам и углам.
Огонь в печи.
Огонь в лампаде.
В божнице — Спаса светлый лик,
и умиленно Божья Матерь
с иконки старенькой глядит...
В печной утробе жарко-жарко!
На сковородках, в чугунках
идёт запарка, варка, жарка –
не наскоро, не впопыхах...
Не наскоро... но всё же быстро!
А мама — как заправский кок!
...Мне так смешны бистро́ (иль би́стро?!) –
всему положен должный срок...
Отец, бывалым кочегаром,
мудрил над тягой и углём,
и сквозь валы штормов немалых
шёл наш корабль прямым путём...
Воспоминанья бесконечны...
Иной поморщится: «Нытьё!
Что за нужда писать о печке?
Ханжа ты, братец, вот и всё!»
Я — не ханжа.
Я — просто русский.
И повторю из рода в род:
«Когда уходят — это грустно...»
А печь уходит...
Чей черёд?
По брошенным тропам
О какие в России морозы!
Рассказать?
Да поверишь ли ты,
как бывают бессильны прогнозы
ртутный столбик поднять к двадцати,
как сияют снега перламутром
над покоем уснувших полей...
В шинном шорохе, шумном и нудном, –
слышишь?! —
скрип деревянных саней...
О какие в России морозы!
Стекленеет слеза на щеке.
Здесь не место изнеженным розам,
если только вот в нежной руке...
Здесь трещат корабельные сосны.
По ночам стынет в небе луна.
От морозов здесь трапезы постны,
но в достатке гостей и вина...
О какие в России морозы...
С молодецким размахом в плечах...
Сквозь доносы,
разносы,
заносы –
всё ж с улыбкой в открытых очах!
...Пробираюсь по брошенным тропам.
Не страшась застарелых угроз,
снег скрипит нестареющим тропом:
«Мне в России тепло и в мороз!»