Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Сакович Мария. Когда я тебя увижу — сойду с ума

Когда я тебя увижу — сойду с ума.
Ведь я в чудеса не верила никогда,
А если зимой по стёклам бежит вода,
То это осень — какая уж там зима!
А если осень, то значит, ты снова мой.
И снова жизнь со скоростью миража.
Вот только встретил — иди уже, провожай,
Ведь мне пора — сквозь небо пора домой.
Но если осень вечна, как календарь,
То вечны и мы с тобой, как мерцающий звездный свет,
И никого на свете счастливее меня нет,
Ведь я обрела тебя, мой проклятый дар.

Сколько было надежд и желаний,
Замираний и радостных дум!
Я давно допустила в сознанье
Твой таинственный фоновый шум.
Я давно поняла, что безбожно
И грешно доверяться чутью.
Обещаю: теперь осторожно
Мы сыграем опять вничью.
Ты прости за привычку дурную
Тыкать носом в счастливый финал,
Ты прости, я уже не ревную,
Хоть и здесь ты меня обыграл.
Я не верю. Почти не мечтаю.
Не молюсь об исходе любви.
Я пойду за окно, полетаю —
Наше небо давно уж в крови…

Белый пепел. Холодный хрусталь.
Обжигающий блеск льдистой пыли.
Мягкой лапой затопчет январь
Всё, чего мы себе не простили.
Снежным барсом, свернувшись клубком,
Задремала зима у порога.
Тянет по полу сквозняком,
Клонит в сон и замерзли ноги.
Одеялом лоскутным по льду
Расстелились любовь и утраты.
Забывай. Я к тебе не приду
Ни вчера, ни сегодня, ни завтра.

Да поможет мне Бог и себя, и тебя сберечь
От ненужных, безумных, сумбурных и редких встреч,
От бессмысленных слов, что ложатся, как ил, на дно
Моей памяти, убеждая, что всё равно
В этих встречах нет ни огня, ни былого пыла —
Было всё, но теперь остыло.
И из этих щепок нам уже не сложить костра.
Оставайся с миром, милый, а мне пора.

Если нельзя мне идти с тобой, то посоветуй — с кем?
Я не ищу покоя, после шести не ем,
Не пытаюсь построить счастье здесь и сейчас с нуля,
Просто бегу, как крыса с тонущего корабля.
Если нельзя переступить черту и снова смотреть в глаза,
То объясни хотя бы — а почему нельзя?
Незачем тратить время, коего не вагон?
Но раньше ведь было можно, был раньше тела звон,
Шёпот и пустота где-то в районе желудка…
Бабочки просочились в рёберные промежутки,
Вырвались на свободу и корчатся на огне.
Ты не со мной, но всё же ты навсегда во мне.

И некому сказать.
И не с кем пережить.
И давит благодать
На синий иней жил.
И воздух, словно ртуть,
Колеблется в груди,
И не даёт вздохнуть,
И ты такой один,
И в бездну твоих глаз
Я бросилась с тоски,
Лежу на дне сейчас,
Разбившись на куски,
Но знаю — пережду.
И встать с колен смогу…
И встречу на беду
Тебя на берегу…

Колизей
Ты стареешь. Стареешь красиво —
Грандиозен, как Колизей.
Не выносишь вечернюю сырость,
Шумных пьянок и старых друзей.
Серебро на виске, как пуля,
Бес в ребро — защемило нерв…
Годы свет карих глаз задули,
Началась аллергия на стерв
И хрустя нервно тонким пальцем,
И играешь лучами морщин.
Ты прекрасным становишься старцем,
Был же лучшим среди мужчин.

И если мой путь не прям и не прост,
Как Бродский нам завещал,
Но всё же найдется когда-то мост,
Покажется и причал.

Надежда руки к огню в груди
Протянет, дрожа от слёз,
И теплый ветер шепнет — иди
По этой дороге звёзд.

А там, у львино-кошачьих врат,
быть может, и бос и гол,
Меня дождешься ты через ад,
уткнешься лицом в подол

И тихо скажешь — ну вот и ты,
Всё-таки добрела...
И я узнаю твои черты,
Обугленные дотла.

В моем одиночестве нас всегда больше двух.
Этой третьей имя я пока не решаюсь вслух
Объявить, хотя иногда срывается, как сугроб.
Ее имя для нас с тобой — гвоздь в гроб.
В моем одиночестве ты никогда не ты.
Я бы лучше тебе оставила толику пустоты,
Но в голове стучит — ты снова не один.
И невозможно высказать, как ты необходим.
Кровью в глаза бросается, что сообщений нет.
Я бы тебя спросила, только боюсь в ответ
Правду твою услышать. Лучше уж так, молчком.
Кажется, пришло время учиться вязать крючком...

Нет смысла свиньям бисер метать под дых:
Я, очевидно, люблю тебя, ты — молодых.
Я собираю пальцы в кулак, протягиваю к огню,
Спешу за тобой, но уже поняла — не догоню.
Я осознала — ветер нельзя запихнуть в карман,
Все эти кармы, сети дьявола — самообман.
Самоназначенных секретарей наших любовных дел
Я увольняю радостно — ты же ведь так хотел.
Самопожертвовать временем больше не потяну.
Ты неба касаешься теменем, я же иду ко дну,
Нет трепыхаться силы. Хватит. Хлебни вина.
Я уже расплатилась за нас двоих сполна.

Что, Маша, жизнь — игра? Поняла ты это?
Расскажи в стихах, что ты делала этим летом?
Напиши прожилками мокрых листьев жёлтых,
Как ты маялась от жары, посылала всё это к чёрту,
Как подола грядки, загорала до одуренья,
Как ловила ртом капли пряного вдохновенья,
Как ныряла в заводи и искала там жемчуг строк,
Как молилась в прохладе храма, уповая, что Бог не строг,
Как настал сентябрь, уничтоживший весь запал.
И ты едешь опять в Москву по скелетам шпал,
Понимая, что осень эта станет боем с самой судьбой.
Пусть хранит тебя память лета от полночных бесед с собой,
Пусть ты вспомнишь прохладу храма и что Бог твой всё так же строг,
Да не смоет загара шрамы дождь сентябрьский в водосток...
Вот — кладу заварку в льдину чайника, и он тает.
Не прошу, не хочу, не жалко. Только чая мне не хватает…






Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0