Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Анохин Сергей. Апрель

Апрель

Вот и дожили до солнышка тёплого,
травка проснулась везде,
утица звонкими крыльями хлопает
по серебристой воде.

Дружно уплыли ручьями кораблики,
снова в дворах детвора,
только в лощине сугробина храбрая
плакать не хочет с утра.

Но понемногу под листьями палыми
тропы торят муравьи,
скоро ли — звонкую! — сердцу усталому
песню споют соловьи?


Зелёный дым

Зелёный дым весны прозрачен
на свежевымытых ветвях,
легко и зыбко обозначен
волнистый воздух на полях,
и солнце вскрывшейся дороги
едва касается лучом,
и дух надежды и тревоги
в груди усталой невесом...


Паденье

Нередко начинается паденье
с того, что поднимаешься не сам;
возможно ли, крылами не владея,
с чужих ладоней взвиться к небесам?


Томленье

Сквозь прозрачное тело заката
в небо тянутся щупальца ночи
и смыкаются в туче лохматой,
коростель песню ржавую точит.

Над землёй, потерявшей границы,
ветер запахи вертит и звуки,
и берёзке порывистой снится,
как заждались тебя мои руки.

Слой тумана узорной косынкой
от речного плывёт переката,
поспеши ко мне тайной тропинкой
сквозь прозрачное тело заката.


На заброшенной даче
 

Который день дождям простор,
вода слилась из лужиц в лужи,
и накренившийся забор
скрипит, печалью занедужив.

Меж дач заброшенных, в тоске
на холод каркает ворона,
и серый город вдалеке,
как поезд скорый у перрона.

Сейчас сомкнёт объятья ночь
и от всего большого мира
оставит ветер тьму толочь
и развлекать рыданьем сырость.

Но я сегодня не уйду
туда, где город без любимой:
любой дорогой, как в бреду,
я без неё, как на беду,
всегда шагаю счастья мимо...


Этюд

Бросок ветвей ночного сада
в провал погасшего окна,
и в дом шагами листопада
вошла неспешно тишина.


В светлом доме

В светлом доме за тюлем узорным
молодая жила радиола
и в закат выливала просторный
звуки вальса «Дунайские волны».

А за первой звездой до рассвета
за околицей звуки гармони
нам сулили бескрайнее лето
и тревожили милой ладони.

И в ладошках несмелых девчонки
стайкой жили мои поцелуи;
о, как гибок был стан её тонкий
под надёжною кроною туи.

Много лет пролетело стрелою,
и душа потянулась к истокам...
Я увидел село нежилое
вдоль дороги, что так одинока.

В старом доме под кучею хлама
уцелела, как чудо, пластинка,
а девчонка — уже чья-то мама
и, наверно, уже не Иринка...

Ничего на планете не вечно,
не найти уж родного порога,
и знакомого точно не встречу
в мире, где умирает дорога...

Но есть мир, моей памятью полный,
в нём бессмертны дунайские волны,
есть мой век, что судьбою подарен,
и ему я за всё благодарен.






Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0