Других у Бога нет

Мир во все времена был жесток, но в нашу стремительную эпоху — особенно. Ведь для многих стремление к обогащению, жажда красивой жизни, тяга к удовольствиям заслоняет всё, не оставляя места нравственным ориентирам и вечным ценностям.

Главный герой этого романа Глеб Белов, пережив несправедливые обвинения в преступлении, более всего потрясен поведением близких. И в первую очередь — тем, как легко отказались от него собственные дети. Пусть уже и взрослые, сами ставшие родителями, но тем горше их внезапное предательство. Поначалу Глеб пытается найти душевную опору в воспоминаниях о счастливых моментах прошлого: «Нужно очень, очень стараться вернуться домой, к своим любимым, и Господь… или ангелы… тебе помогут. Потому что если сравнить меня и мои силы с чукотской пургой и огромными ледяными просторами, то без веры и желания увидеть близких людей, попав в такую ситуацию, выжить невозможно. Шаг, сделанный в страхе в другую сторону, равносилен прыжку в пропасть, и в самый сложный момент я понял: ноги переставляем мы, но направление задаётся нам свыше».

Но тяжелые мысли всё равно не дают ему покоя. Бередят душу осколки трагических воспоминаний о погибших боевых товарищах, бесчисленных примерах подлости и жестокости в ближайшем окружении. Или неразумного следования собственным капризам и страстям — так, отец Глеба сразу после кончины матери сошелся с другой женщиной, и это обернулось для него самыми роковыми последствиями.

Осознав, что собственными силами ему никак не одолеть поток горестных размышлений, Глеб отправляется на Афон, надеясь там услышать ответ на все свои вопросы и чаяния. Но с первых шагов по Святой горе всё оказывается совсем не так просто. Готовых ответов нет даже на житейском уровне. «Минут пять стоял он около постройки, по всей вероятности, предназначенной для хранения лодок и рыбацкой снасти, вернувшаяся тишина позволила ему услышать шорох морской волны, шуршание сосновых иголок и вопрос, заданный сам себе:

— И что дальше? За мной кто-то придёт или мне самому идти в монастырь?

Следующие несколько минут прошли с тем же результатом. Каменные стены, деревья, ярко-голубое море и лёгкий ветерок не отвечали ему, и поэтому, немного поколебавшись, он выбрал дорогу, идущую вверх, правее построек. Шагая по старой булыжной кладке, Глеб довольно быстро пришёл к высокой арке с распахнутыми воротами, за которыми просматривалась площадь и массивное здание церкви».

Но и дальше — не запланированная встреча со благообразным старцем, а лишь смиренный простой монах сидит на камушке в монастырском дворе и предлагает гостю из России пока с ним побеседовать. Глеб даже обидеться готов, мол, такой путь проделал, а тут ни отдыха с дороги, ни так горячо ожидаемого серьезного обсуждения. Но всё же завязывается у него с монахом разговор, и Глеб понимает, что у него и слов-то подходящих для выражения того, что терзает его душу, не так уж много. Всё больше гладкие фразы, пригодные для «выступления на собрании партийно-хозяйственного актива или в Государственной думе». А во дворе старинной обители они как-то совсем неуместны…

С трудом подбирая слова он всё же рассказывает обо всех своих печалях и обидах, о пережитой, но неизжитой несправедливости, о правде, которой, кажется, уже нигде нет. «— Не человеческий, Божий Промысел — погрешности исправлять, а когда один человек видит погрешности ближнего своего и хочет их исправить, так как они нарушают его душевный покой, то он сам корыстью погрешает, а значит — и правду теряет… — Вы считаете, что все мои слова, переживания и попытки что-то исправить — напрасны? Мне не удастся ничего отстоять? — произнёс Глеб слабеющим голосом. — Будем принимать всё от руки Божией. Утешит — поблагодарим. И не утешит — поблагодарим… — произнёс монах, вставая с камня. — Мы обязаны всех любить, но чтобы нас любили — мы требовать не смеем».

Задумавшись, Глеб решает вообще не беспокоить старца своими сетованиями на судьбу и жалобами на близких. И только распрощавшись с монахом, узнает, что как раз со старцем Эпифанием он и говорил. Но весь дальнейший путь любви и примирения ему предстоит пройти самому.

Алекс Громов