Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Дневник читателя «Москвы»

Михаил Михайлович Попов родился в 1957 году в Харькове. Прозаик, поэт, публи­цист и критик. Окончил Жировицкий сельхозтехникум в Гродненской области и Литературный институт имени А.М. Горького. Работал в журнале «Литературная учеба», заместителем главного редактора журнала «Московский вестник». Автор более 20 прозаических книг, вышедших в издательствах «Советский писатель», «Молодая гвардия», «Современник», «Вече» и др. Кроме психологических и приключенческих романов, примечательны романы-биографии: «Сулла», «Тамерлан», «Барбаросса», «Олоннэ». Произведения публиковались в журналах «Москва», «Юность», «Октябрь», «Наш современник», «Московский вестник» и др. Автор сценариев к двум художественным фильмам: «Арифметика убийства» (приз фестиваля «Киношок») и «Гаджо». Лауреат премий СП СССР «За лучшую первую книгу» (1989), имени Василия Шукшина (1992), имени И.А. Бунина (1997), имени Андрея Платонова «Умное сердце» (2000), Правительства Москвы за роман «План спасения СССР» (2002), Гончаровской премии (2009), Горьковской литературной премии (2012). Член редколлегии альманаха «Реалист» (с 1995), редакционного совета «Роман-га­зеты XXI век» (с 1999). Член Союза писателей России. С 2004 года возглавляет Совет по прозе при Союзе пи­­сателей России. Живет в Москве. 

Это не критический обзор, не собрание рецензий, а вольные впечатления литератора Михаила Попова по поводу прочитанных книг, появившихся год-полтора назад в окружающем журнал «Москва» литературном процессе.

Замлинский В. Богдан Хмельницкий. М.: Молодая гвардия, 2013. (Серия «ЖЗЛ»).

В детстве я любил читать исторические романы и уже тогда обратил внимание, насколько значительная их часть посвящена истории Украины, и не просто истории Украины, а тому ее периоду, что принято называть Переяславской Радой. И разумеется, главному действующему лицу этого знаменательного события — Богдану Хмельницкому. Шеститомный роман А.Кузьмича «Зиновий-Богдан Хмельницкий», трилогия «Перед бурей», «Буря», «У пристани» М.Старицкого, трехтомный «Хмельницкий» И.Ле, «Клокотала Украина» П.Манча, «Переяславская Рада» Н.Рыбака — и это далеко не все. Но вот что любопытно: количество совсем не гарантировало качества знаменитого события. Наоборот, было ощущение забалтывания сути. Да, мы помним, чем там все кончилось: Украина попросилась в Россию, — но не менее интересно, с чего все начиналось. Что послужило причиной нескольких жестоких войн между украинцами и поляками? Да, имел место отвратительный частный случай: польский магнат устроил форменное издевательство в Чигирине над семейством представителя украинской знати Богдана Хмельницкого. Но из-за этого войны не начинаются. Кроме повода, нужна и причина. А причина была в бедности казны Речи Посполитой, ей было уже не по карману содержать 40-тысячное казачье войско на коронной службе. Реестр — так назывался способ найма тогда — был резко сокращен, до 6 тысяч человек — то есть 34 тысячи казаков, профессиональных военных, оказывались вместе со своими семьями без средств к существованию.

И они возмутились: как же так, кормили-кормили нас, а теперь бросаете! Так называемая «старшина» казачья, их, так сказать, элита, удержалась на содержании польской короны, им места у корыта хватило. Элита повела себя как элита, а вот казачий народ, он, что интересно, начал войну, но не за свободу от польского короля, а за то, чтобы его тоже «взяли в поляки», вернули в «реестр», зачислили на довольствие. Это была война за право остаться холопами Речи Посполитой. На самом деле не уникальное явление в истории, в древнеримские времена прошли так называемые Союзнические войны, когда, например, племена самнитов воевали с Римом за получение римского гражданства.

Война против собственной самостоятельности — это интересный феномен. Чудеса героизма проявляли украинцы, чтобы польский король вернул им свое расположение, и только когда стало ясно: католический монарх не намерен этого делать — обратили свое внимание на единоверного московского монарха. Тогда ты бери нас в подданство!

Важный момент: ни на секунду у них не появилось мысли о том, чтобы затеять какое-то свое государство. Ну, не представляли тогдашние украинцы, что это такое — жить независимо. Обязательно должен быть барин, которого капризами или ласками можно расщедрить на выплаты.

Интересно, что у нас нехорошим гетманом, предателем считается Мазепа, стакнувшийся с Карлом XII, но почему-то стыдливо замалчивается тот факт, что замечательный гетман Богдан уже через короткое время после празднования той самой Рады сносился с Карлом X, и как раз на ту же самую тему: что-то не то делает московский царь, не возьмете ли нас в шведское подданство?

Короче говоря, свобода для украинца понималась как право выбирать себе хозяина. И в XVII веке, и нынче, в XXI веке, понимается так же.

Что тут приходится с горечью отметить — ни в тех гекатомбного размера фолиантах советской поры, ни в книжках серии «ЖЗЛ» о Богдане Хмельницком, книжках, претендующих на научный подход, эта простая мысль о смысле и форме украинского самоопределения не выходит на первый план, наоборот, деликатно задвигается на задний план. Великие герои, ведущие жесточайшие бои за то, чтобы расстаться со своей свободой, победить врага, чтобы побежденный согласился тобой властвовать, — вот парадоксальный смысл украинской свободы.

Это не обвинение, усталая констатация факта. Почему в украинцах живо это подспудное отталкивание от России? Это легко понять. Сближаясь с Россией, Украина начинает с ней сливаться, растворяться в ней. Наступает ужас потери того, что они считают украинскостью. Лучше подчиняться, ползать в пыли перед кем угодно, хоть перед инопланетянами, но тогда ты все-таки есть, ты существуешь.

 

Дж. Голдберг. Либеральный фашизм / Пер. с англ. — М.: Рид Групп, 2012. (Серия «Политическое животное»).

Автор сразу, совершенно по-американски берет быка за рога, уже в подзаголовке к введению заявляет: «Все, что вы знаете о фашизме, неверно». Сначала это может показаться слишком самонадеянным, но постепенно начинаешь соглашаться с автором: сложившееся в общественном сознании западных стран представление о фашизме развенчать надо.

Во-первых, Дж. Голдберг развенчивает миф о том, что замечательный, просвещенный Запад сразу и решительно раскусил Муссолини и Гитлера и просто хотел использовать в своих целях: стравить два страшных чудовища — фашизм и коммунизм. Значительно ближе к истине другое: Запад довольно долго находился под сильнейшим очарованием новых европейских лидеров. А в Муссолини был просто-таки влюблен. Достаточно сказать, что в 1929–1935 годы в американской прессе было опубликовано более 100 статей (большей частью восторженных) о Дуче и лишь полтора десятка о Сталине (почти никогда сочувственных). Тот самодовольный, дебильноватый Муссолини, что предъявлен советскому зрителю в фильме «Обыкновенный фашизм», — это работа заднего ума. Когда мы уже все знаем, что фашизм плохо, можно подобрать факты, показывающие правоту этого мнения.

В журнале «Тайм» за 1938 год красовалась физиономия Адольфа Гитлера: человек года. Как же, так разобраться с Чехословакией!

И вообще, между фашизмом и нацизмом много различий. Фашизм старше, мягче и т.д., но каким-то образом из нашего времени все выглядит так, что Гитлер главнее и значительнее Муссолини. Автор ставит все фигуры на их подлинные места в истории.

Но главная мысль совсем в другом: было всемирное, повальное искушение фашизмом. Националистическая хворь овладела не только частью европейцев, почти в каждой европейской стране были или нацистские режимы, как в Словакии, Норвегии, Хорватии, Венгрии, Румынии, или партии, как даже в Англии, где члены королевской фамилии отплясывали на свадьбе господина Мосли, главного английского нациста. По мнению автора, даже Соединенные Штаты не остались в стороне от веяния этой коричневатой заразы. И главное — одолев жесткие, злокачественные формы этой заразы, США поддались незаметно для себя проникновению форм мягких. Сглаженных, нерадикальных.

По мнению автора, уже Вудро Вильсон способствовал зарождению «либерального фашизма» на американском континенте.

В четвертой главе автор называет «Новый курс» Франклина Рузвельта «Фашистским».

И Кеннеди, и Джонсон, по его мнению, настолько взвинтили в стране «культ государства», что это уже был по многим признакам фашистский порядок, весьма и весьма сходный с итальянским 20-х годов. «Государство всеобщего благосостояния» ничем, по мнению Дж. Голдберга, не отличается от «корпоративного государства» Муссолини.

Фашистскими, по мнению автора, оказываются по факту даже самые на первый взгляд невинные явления современной западной жизни — например, зеленое движение. Активисты его загоняют людей в естественную жизнь с такой энергией, что иногда становится немного не по себе. Интересный пример: на тех сборищах, что проводит Ал. Гор, бывший вице-президент США, а теперь автор новой, «зеленой веры», главный борец против парникового эффекта, так вот в тех отелях, где собираются активисты движения, вы никогда не найдете на тумбочке непременную Библию, там будут лежать книги Ала Гора о том, как надо спасать мать природу.

Последняя глава называется так: «Новая эра: Все мы фашисты». Казалось бы, приехали, западному сообществу брошено последнее обвинение. Но все не так просто. «Все мы еще живем в фашистской по своей сути экономической системе, созданной Вильсоном и Рузвельтом. Мы действительно живем в фашистской “бессознательной цивилизации”, хотя фашизм этот вполне дружественный и гораздо более мягкий, чем фашизм гитлеровской Германии, Италии Муссолини или Америки Рузвельта. Эту систему я называю либеральным фашизмом».

Все дело в степени разведения. Оказывается, в некоторых пропорциях фашизация вполне допустима. Мы-то думали, что автор ведет дело к тому, чтобы обвинить современные США в том, что республика является Четвертым рейхом. Нет. Он своим исследованием, очень даже насыщенным и увлекательным, доказывает, что состояние рейха, в конце концов, есть единственно возможное состояние для государства, лидирующего в мире. Население американских городов в повседневном своем существовании совсем не обязано знать, что творят американские вооруженные силы в той или иной части света для того, чтобы уровень этого благополучия не падал ниже определенного уровня. В конце концов, почему бы нам не поверить, что средний немец еще в каком-нибудь 1943 году мог и не знать о том, что происходит в Освенциме? Ведь такое не представимо в развитом обществе в середине XX века.

И очень странно выглядят сейчас авторы и телеведущие, пытающиеся докричаться до Запада: смотрите, на Украине — фашизм! в Латвии — фашизм! блин, да как западные начальники этого не знают! Ну, образовался на время чуть более густой раствор, но со временем все придет в норму. А массовый западный человек только плечами пожимает — живем же нормально, голосуем против атомной энергетики, боремся за права сексуальных меньшинств, негров и животных. Если это, по-вашему, фашизм, то да здравствует он!

 

Соловьева Л. Дао голоса. Голос как ваш инструмент. М.: Добрая книга, 2011.

Автор этой книги известный в театральных кругах человек. Лариса Соловьева автор уникального курса «Говори свободно», в самом прямом практическом смысле полезного для представителей, собственно говоря, всех публичных профессий — адвокатов, политиков, бизнесменов, журналистов и т.д. «Надо уметь пользоваться своим голосом, чтобы пользоваться вниманием людей», — говорил еще Демосфен, и мы помним, как он говорил и какое количество людей слушали его с полным вниманием.

Людей, родившихся с готовой способностью с помощью своего голоса воздействовать нужным образом на окружающих, очень мало. Достаточно вспомнить, сколько упоминавшийся выше древний грек сжевал гальки на берегу моря, прежде чем смог добиться нужного результата.

Лариса Соловьева не призывает впрямую грызть камни, но дает в своем курсе много практических, выполнимых рекомендаций для одоления гранита этой самой науки доходчивого, результативного говорения.

«Дао голоса» — это попытка рассмотреть проблему голоса, владения голосом, обретения своего голоса не как технико-практическую в данном случае, но как проблему культурную. Да еще и в восточном, китайском контексте и антураже.

«Ваш голос — это вы сами. Вы овладели дао своего голоса, значит, вы открыли глубину и емкость своей личности. Хотите быть неповторимым и для любимой, и для друзей, и для общества, для сотрудников — обретайте дао своего голоса. Путь к нему — это восхождение на горную вершину, но опытный проводник поможет вам пройти все перевалы».

В общем-то в этой цитате, как в капле текста, содержится основная мысль всей книги. И потом она многократно воспроизводится, с теми или другими оттенками мысли. Лариса Соловьева не остается в слое поверхностных обобщений, но и углубляется в предмет на несколько смысловых уровней. Автор вводит понятие «прозаическая строфа», которая наличествует в тексте даже тогда, когда говорящий не отдает себе в этом отчета. «Прозаическая строфа объединяет фразы в смысловое единство, создается ритм мышления. Слова выражают понятия, фразы — суждения, а группа фраз (прозаическая строфа) — законченный мысль, обобщенный образ». Не то чтобы до этого никто прежде не додумывался, но Л.Соловьева концентрирует свое внимание на том, какую роль во всем этом деле играет именно фонетика, звучание слов.

Книгу читаешь, как бы находясь в китайской пагоде, постоянно оглядываясь, видишь напоминание, где пребываешь. Об этом не дает забыть и изящное, продуманное оформление книги. Собственно, и внутрь сочинения попадаешь в сопровождении своеобразного даосского Вергилия — известного синолога Владимира Малявина. Именно интервью с ним открывает книгу.

Но из этой «пагоды» не выметены и приметы иных культур. Сплошь и рядом натыкаешься то на Шекспира («Люди слушают не того, кто умнее другого, но того, кто всех громче кричит»), то на Гоголя. Л.Соловьева подробно рассказывает о том, как был озабочен Николай Васильевич тем, чтобы учителя русских школ внятно и толково излагали перед школьниками свой предмет. «Но разве слог профессора не должен быть увлекательным, ярким?» Кстати, следует заметить, что культура произнесения своего текста вслух, публичного исполнения своих сочинений была в классической литературе очень высока. «Слову должно быть тепло на языке», — говорил Лесков. Тот же самый Гоголь так исполнял свою прозу, что зал покатывался со смеху.

Не хочется заканчивать свою маленькую рецензию какой-нибудь банальностью, что в общем-то все культуры в чем-то важном и глубинном родственны. Но мысль такая в данном случае напрашивается. Процитирую Владимира Малявина: «Есть момент постижения своего голоса в даосской традиции. Существовала техника, которая переводится как техника свиста. Такого горлового свиста. Техника эта, правда, очень сложна и трудно достигаема. Этим горловым свистом можно было даже поражать людей на расстоянии...» Дальше Малявин рассказывает про даосского отшельника, к которому явился некто Джуан Ди и попросил открыть тайну этого свиста. Отшельник не издал ни звука. Джуан Ди ушел. Уже спустился с гор в долину и вдруг услышал «громовой свист, который раздался сверху. Такой, что все деревья облетели, эхо покатилось по ущелью». Воля ваша, но я сразу узнал работу Соловья-разбойника. Все же между русскими героическими былинами и даосскими сказаниями и вправду есть много общего.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0