Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Религиозный строй Российской империи

Михаил Борисович Смолин родился в 1971 году в городе Ленинграде. Окончил исторический факультет Санкт-Петербургского го­сударственного университета. Кан­дидат исторических наук. В 2010–2016 годах — заместитель директора РИСИ, начальник Центра гуманитарных исследований, в 2017–2021 годах — заместитель главного редактора телеканала «Царьград», с 2020 года — доцент МГИКа. Подготовил и издал более ста книг из наследия русских консерваторов, как церковных, так и политических. Автор 12 книг и более 700 статей. Член Союза писателей России.

Христианская религия и православная вера

Российская империя была го­сударством православно-христиан­ским.

Статус православной веры был юридически закреплен в Основных Законах государства в статье 62, в которой законодательно утверждалось, что «Первенствующая и гос­подствующая в Российской империи вера есть Христианская Православная Кафолическая восточного исповедания».

Государственный закон описывал историческую действительность тех православных духовных основ, на которых строилось величайшее в истории здание Российской империи.

В чем же сущность религии и веры?

Земной мир не является для человека его домом, а потому мгновения счастья с неизбежностью сменяются страданиями, а периоды радости чередуются с горем и всевозможными бедствиями. Еще древние устами Сократа сокрушенно утверждали, что знают точно только одно: что все умрут.

Все размышления человека о себе самом рано или поздно приходят в замешательство при несоответствии человеческих возможностей и запредельной широты его мысли и чувства. Неведомое ощущение своего возможного потенциального величия и ничтожности своей физической реальности усугубляет человеческую немощь и страдания.

Человеку свойственно искать разрешение тех неотвязных вопросов о смысле своего бытия, на которые только и способна ответить сущность религии. Человек ищет Бога, желая получить разрешение своего земного положения и ответы на терзающие его вопросы.

Именно религия отвечает на эти человеческие чаяния, давая его самосознанию твердую опору, радость существования с Богом и надежду на загробное счастье. «Догматика всякой религии (или вероучение), — как утверждал протоиерей, профессор Иаков Галахов[1], — является ответом на основные вопросы жизни, а религиозная мораль и весь внешний культ имеют своей задачей достижение намеченной цели жизни и оправдание ее смысла».

Но религий много, и ответы на главные вопросы человеческой жизни они дают разные. Во многом в этом и была трагедия всей языческой веры (или, как говорят богословы и религиоведы, — естественного религиозного сознания). Ее история — это история уяснения непереходимых и ограниченных границ языческого религиозного сознания и пробуждения потребности в Сверхъестественном Откровении для выхода из безысходного мира языческого религиозного поиска.

Древняя Русь также прошла искус религиозного поиска в языческих культах и, не найдя там духовного удовлетворения, приняла христианское крещение.

Крещение Руси необходимо рассматривать как весьма длительный процесс распространения христианства на все пространство Киевской Руси. Безусловно, события 988 года наиглавнейшие в этом исторически длящемся событии, поскольку выбор веры великим князем Владимиром во многом определил и выбор веры самими русичами того времени. Но не стоит забывать, что православные христиане на Руси были и до 988 года, а сам процесс христианизации Киевской державы происходил и после 988 года.

Крестившись не в безвоздушном пространстве и не вне определенной исторической действительности, Русь получила христианскую веру из православной греко-болгарской традиции, что вполне характеризует взгляды на мир и самих тогдашних русских славян, тянувшихся к познанию истины с присущим нравственным ригоризмом, в стиле поклонился тому, что разрушал (гонения на христиан при Святославе и походы на Византию), и разрушил то, чему поклонялся (уничтожение по всей Киевской державе языческих идолов).

Особая значимость истины, ее всеобъемлющая полнота как главный признак истины и глубокая вера, требующая деятельного проявления, легко замечаются в славянах еще в те старинные времена. Православная вера как мировоззрение и богосознание и Православная Церковь как место коллективной религиозной жизни и как высшая социальная организация для верующих преобразили жизнь разноплеменной и разноверной Киевской Руси.

Принятие Православия стало не только признанием крещеным народом некоего набора догматических установок христианского вероучения, но и свободным решением реализовывать эти истины в своей личной жизни и государственном строительстве. Вера православная была принята не только внешне по форме (принимая обряд крещения) и не только умственно (уверовав во Христа), но и подчинив свои волю и чувства для христианского служения в мире как христианский народ и христианская государственность. Отсюда, из Крещения Руси, берет свое начало великая империя, а не от Рюрика или Олега, так же как христианские государства ведут свое начало не с Цезаря или Августа, а с Пришествия Христа.

Православие как вера и как Церковь принесло на Русь идею великого князя как Богом поставленного владыки, постепенно заменившую старую идею князя как старейшего в роде атамана дружины; перенесло из Византии идею единого государства, также вытеснившую старую славянскую идею территории с народом, которую правящий род может делить по своему разумению между сородичами; утвердило единство народного самосознания, связав все народы единством веры и единством церковнославянского богослужебного языка; создало ореол святилища сначала вокруг Киева, а затем и вокруг Москвы, основав в этих княжеских столицах центры православной духовности; принесло на Русь грамоту и высокую культуру из тогдашнего центра мира — Византийской империи; духовно и идейно обосновало собирание разрозненных русских княжеств после монгольского разорения; выпестовало, вырастило слабого Московского князя сперва до великокняжеского, а потом и до царского величия; смогло противопоставить русскую и православную самобытность польской интервенции; через страдания своих Новомучеников способствовало изживанию в России коммунистического безбожия...

Знаменитый русский подвижник святитель Феофан Затворник как-то сравнил веру с лекарством, которое дают больному во спасение. Он указывал на то, что спасительность веры напрямую зависит от чистоты (правильно понимаемых догм) и полноты (всех догматов) рецептуры этого лекарства. Если даже одна составляющая, говорил он, будет отсутствовать или рецептура будет нарушена, если один из постулатов (догм) будет не исповедуем или неправильно исповедуем, то врачующая сила этого лекарства веры перестанет быть спасительной для человека.

Протоиерей, профессор Сибирского томского Императорского университета Иаков Галахов писал: «Христианство не терпит компромисса, не признает половинчатости взглядов. Все его миросозерцание отличается прямолинейностью, полнотой и законченностью: определенный взгляд на мир и беспощадное разоблачение его бессмыслия; грех назван своим именем; борьба между миром и Богом, конечным и бесконечным обнажена во всех деталях. Основная, господствующая идея христианской религиозной системы заключается в том, что все конечное мировое бытие нуждается в высшем посредничестве, чтобы соединиться с Божеством, и сам человек, всецело погруженный в конечное, всем сердцем прилепившийся к миру и его благам, может найти свое спасение только в искуплении»[2].

Православная вера несет в себе всеобъемлющий идеал переустройства как внутреннего человека (его души), так, соответственно, и всего окружающего человека мира; в том числе не упускается из виду политическое устройство общества и государства в соответствии с историческими представлениями о них православного сознания. Православие имеет как веро­учительное, догматическое и душеспасительное внутреннее содержание, так и давнюю внешнюю государственно-устроительную традицию, существующую уже две тысячи лет и давшую первоклассные результаты в области социального строительства: Римская империя (IV–V века), Византийская империя (IV–XV века), Русская империя (являвшаяся мощной мировой православной державой не только в период официального существования в ее государственном названии слова «империя» в 1721–1917 годах).

Безусловно, абсолютное главенство в Православии имеет спасение души человека, а интересы государства и социальная жизнь есть лишь сопутствующие (обеспечивающие достижение главного) земному пути православного христианина для наследования вечной жизни со Христом. Это, если можно так выразиться, внутренняя сторона православной цивилизации, жизнь церковно-духовная, это аскетически-нравственный по­двиг спасения души и долгий путь к идеалу любви к Богу и своему ближнему.

Но из того, что земная жизнь есть лишь преддверие вечности, жизни после смерти, земное существование не является в Православии маловажным этапом жизни христианина, так как только в нем верующий человек может принести достойные плоды и покаяния, и любви, и жизни во Христе для спасения своей души в вечности. И потому дело спасения каждый человек подготовляет своей верой и своими делами только в земной жизни. С концом земной жизни у человека оканчивается и возможность самому что-либо исправить в себе и в своей загробной участи. Именно поэтому земной период прохождения жизни для православных очень многозначителен. Причем одновременно с личным спасением христианин проходит путь и коллективного делания в Церкви — путь особого и значимого существования в Теле Христовом, в соборном единении верующих. В церковном приходе человек живет коллективной жизнью общины, в автокефальной церкви — жизнью об­щины-нации.

«Какова же цель этого универсального духовного союза людей под главенством Христа и благодатью Св. Духа? — вопрошает уже ранее цитировавшийся нами ученейший бого­слов. — Несомненно, та, чтобы объединить все разрозненные индивидуальные стремления к отысканию разум­ного смысла жизни, чтобы указать всем и каждому ожидающее всех небесное отечество, Царство Божие, и заставить жить братской жизнью, законом Божественной любви, связующим воедино всех людей, чтобы положить конец тем отдельным, национальным, политическим и расовым стремлениям, которые являются неодолимой преградой к миру всего мира и общему единению всех людей. Созидая Церковь и называя Себя ее Главой, Господь Иисус Христос, несомненно, хотел восстановить утраченный некогда иудеями теократический идеал, тот единственный порядок общественного устройства человеческой жизни, который требуется самой сущностью религии как вечного союза между Богом и людьми, Отцом и чадами, Творцом и тварью... Церковь Христова предполагает такое общественное устройство, которое обеспечивает полную свободу духовной жизни человека. Оно есть царство не от мира сего, сильное не физической силой, а нравственной, мужеством незлобия, терпения, мученичества, действующее оружием слова Божия, могуществом кротости и нравственного авторитета. В Церкви есть и власть, но не власть господства, первенства, угнетения и подчинения, а власть служения, самоотречения, готовности положить душу свою за други своя»[3].

 

Религиозный строй и вероисповедная политика

Религиозный строй Российской им­перии исторически сформировался из особого господствующего положения Православной церкви, ставшей духовным стержнем русского мира.

Принципами имперского религиозного строя стали покровительство религиозности подданных, абсолютная ортодоксия, монопольный прозелитизм, нетерпимость в отношении асоциальных религиозных образований и сект, уголовное преследование за преступления против веры и нравственности.

Покровительство религиозности подданных выражалось в выделении государством значительных средств на разнообразные нужды признанных религиозных обществ, в категорическом требовании обязательного преподавания в системе имперского образования Закона Божия той веры, которой придерживается учащийся, в передаче контроля и осуществлении брака религиозным организациям, а также вытекающим из брака актов состояния в ведение духовенства.

Покровительствуя религиозности своих подданных, империя особо выделяла православную веру, давая ей господствующее, первенствующее положение среди других вер и исповеданий. Такая абсолютная ортодоксия, с одной стороны, сформировалась естественным историческим путем, в силу тесной связи русского государства и русского народа с Православием, с другой стороны, такое положение дел осознано законодательно и административно поддерживалось имперской властью. Так, именно к Православной Церкви должен принадлежать сам государь император и, соответственно, лица императорской фамилии, претендующие на наследование престола. Са­мо государственное законодательство было пронизано идейным и нравственным влиянием православного учения. Все гражданское брачное право было, по сути, осуществлением норм православного канонического права в этой области. Родителей от разноверных, смешанных браков обязывали воспитывать детей в Православии. До реформ 1905 года в Российской империи юридически не признавалась возможность отпадения от Православной Церк­ви, и законодательство ограничивало в правах подобных подданных. Православное духовенство имело особые пре­имущества по сравнению с другими исповеданиями и верами. Так, например, только православная иерархия избиралась в Государственный Совет и т.д.

Православная церковь имела монопольное право на прозелитизм, на активную миссионерскую проповедь своего вероучения и привлечение в члены Православной Церкви людей из других религиозных организаций. В отношении же приверженцев Православия миссия называлась совращением и строго наказывалась уголовным имперским законодательством.

Религиозный строй Российской империи выстраивал целую иерархию вер, на вершине которой было Православие, ниже — инославные христианские деноминации, далее — признанные государством нехристианские веры, а замыкали эту вертикаль нетерпимые со стороны государства вероисповедания, которые преследовались по закону в большей или меньшей степени.

Нетерпимость в отношении асоциальных религиозных образований и изуверских сект было также принципом религиозного строя Российской империи.

Преступления против веры и нравственности имели серьезное препятствие в системе имперского уголовного наказания. Эта защита государством осуществлялась осознанно, как важнейшее средство поддержания правопорядка. Так, редакционная комиссия, разрабатывавшая Уголовное уложение в конце XIX столетия, в своих объяснениях к нему особо подчеркивала, что «религия и церковь являются одним из важнейших, основных государственных и общественных устоев, охрана которого от злоумышленных на оный посягательств должна быть признана одной из наиболее важных задач карательной деятельности. Особенно это важно в России, где начала христианской веры и православная церковь, представляясь соединительным звеном, сплачивающим воедино ее многочисленное и многообразное население, придали нашему отечеству ту мощь, в силу которой оно занимает столь выдающееся в среде современных государств положение. Сообразно такому значению христианства и православия в России охрана их в уголовном законодательстве имеет особую важность».

Российская империя считала невозможным разрешать такие религиозные учения, которые своим культом или моралью входили бы в противоречие с отстаиваемыми государством принципами нравственности, например скопчество или мормонство. Нетерпимость государства могла распространяться и на отдельные проявления какого-нибудь культа. так, язычникам воспрещались человеческие жертвоприношения или какие-либо увечья, вытекающие из сектантских учений.

Свой религиозный строй государство охраняло весьма серьезно, чему немало свидетельств в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных. Так, тех, «кто дерзнет пуб­лично в церкви с умыслом возложить хулу на славимого в Единосущной Троице Бога, или на Пречистую Владычицу нашу Богородицу и присно-деву Марию, или на бесплотные Силы Небесные, или на святых угодников Божиих и их изображения» за богохуление приговаривали к лишению всех прав состояния и ссылке на каторгу от 12 до 15 лет; за публичное или в произведениях печати богохуление — на каторгу от 6 до 8 лет или ссылали на поселение в отдаленные места Сибири; богохульство при свидетелях наказывалось ссылкой в отдаленные места Сибири, и даже то же самое, производимое по неразумию, невежеству или пьянству, наказывалось тюрьмой от 4  месяцев до 1 года и 4 месяцев.

За совращение православного в нехристианскую веру полагалась в случае насилия каторга от 12 до 15 лет, без насилия — каторга от 8 до 10 лет. Если совращение произошло в ересь или раскол, то при насилии назначалась каторга от 12 до 15 лет, без насилия — ссылка на поселение в Закавказский край, а скопцы — в Восточный край Сибири. Если же совращение было в другое христианское исповедание, то при насилии полагалась ссылка на поселение в Сибирь, без насилия — ссылка на житье в Сибирь или в исправительные арестантские отделения от 1 года до 1 года и 6 месяцев.

«Виновные как в распространении существующих уже между отпавшими от Православной Церкви ересей и расколов, так и в заведении каких-либо новых, повреждающих веру сект» подвергались за эти преступления лишению всех прав состояния и ссылке на поселение в Закавказье или Сибирь.

«Если кто-либо, забыв страх божий и должное благоговение к Таинствам и обрядам веры, придет или же насильно ворвется в церковь и будет ругаться над священными и освященными чрез употребление в богослужении предметами», то приговаривался к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы от 12 до 15 лет. «Если безбожие его дойдет до такой степени, что он будет ругаться и самым действием над Св. Таинствами или другими священными обрядами», то суд лишал его всех прав состояния и отправлял на каторгу без срока.

«Лица иностранных исповеданий, осмелившиеся оскорбить словом или действием священнослужителя православной веры, хотя и не во время богослужения, но с намерением оказать неуважение к церкви», в первый раз наказываются тюрьмой от 4 до 8 месяцев, вторично же — от 8 месяцев до 1 года и 4 месяцев.

«Кто с намерением оказать неуважение к вере христианской будет истреблять или повреждать поставленные на публичных местах кресты или изображения Спасителя, Богородицы и святых угодников или ангелов», тот подвергается заключению в тюрьме сроком от 4 до 8 месяцев.

Теперь необходимо перейти к веро­исповедной политике в отношении иных исповеданий и вер. Изначально все дела об иностранцах и их богослужебных нуждах ведались Посольским приказом. С учреждением же Св. Синода все дела иностранных вероисповеданий переходят в его ведение до 1773 года.

Именно в это время императрица Екатерина II решила реформировать управление иностранными вероисповеданиями. В силу миссионерской активности католиков с них и начали. В 1772 году было объявлено об одной из важнейших и принципиальных позиций русских властей в вероисповедной политике — о том, что никакая папская булла или бревэ и никакое другое распоряжение заграничных церковных властей не может быть опубликовано в России без разрешения местного генерал-губернатора и без соизволения верховной власти. В дальнейшем этого принципа придерживались в вероисповедных вопросах в России неуклонно.

В 1810 году было установлено особое министерство — Главное управление духовных дел иностранных исповеданий, затем преобразовавшееся в департамент в Министерстве внутренних дел. До революции всеми делами иностранных вероисповеданий ведал этот департамент.

Основным принципом вероисповедной политики было то положение, что «все подданные российского государства христианских иностранных исповеданий и иностранцы, как писал профессор И.С. Бердников, — пользуются свободным отправлением своей веры и богослужения. Духовные дела христиан иностранных исповеданий ведаются особенными их духовными управлениями, верховной самодержавной властью к тому предназначенными»[4].

 

Католики

Россия, столкнувшись в конце XVIII — начале XIX столетия в связи с разделами Польши с огромным увеличением католиков — подданных Российской империи, особо уде­лила внимание организации управления этим беспокойным для властей вероисповеданием. В 1773 году императрица Екатерина II создала высший орган управления русскими католиками, назначив виленского каноника Сестренцевича епископом Белой России с резиденцией в Могилеве.

Как управленческая цель была поставлена задача, чтобы римский папа общался в вопросах управления своей иерархией в России только через русские власти, которые только и решают, будет ли реализовано то или иное управленческое решение из Рима. Это никак не касалось веро­исповедной части власти Рима.

В России до революции насчитывалось 12 католических епархий, во главе которых был архиепископ Могилевский. Все католические епископы в России назначались его императорским величеством, после присяги на верность императору, по предварительной договоренности с римским папой. Нижестоящие католические священники назначались по представлению епархиального начальства через Министерство внут­ренних дел, с утверждения высочайшей власти. Настоятели католических монастырей назначались местными русскими генерал-губернато­рами. Кстати, в отношении католических монастырей была введена пра­вославная практика подчинения их местным католическим епархиальным епископам, а не орденским генералам, как принято в католическом мире. Иезуиты после царствования Александра I категорически, ни под каким видом и наименованием не впускались в Россию.

В Санкт-Петербурге существовала Римско-католическая духовная коллегия, ведавшая всеми делами католиков, состоявшая из семи человек во главе с архиепископом Могилевским.

Короткое время (с 1847 по 1866 год) между Россией и римским папой имелось соглашение-конкордат и был осуществлен обмен посольствами. Но активная поддержка римских пап Польского восстания 1863 года привела к разрыву дипломатических отношений.

С положением католиков в России тесно связан униатский вопрос. По присоединении малорусских и белорусских территорий после раздела Польши большая часть униатов в 1794–1796 годах сразу перешла в Православие, а остальная часть воссоединилась уже при императоре Николае I.

Русские власти весьма последовательно проводили политику разделения управления униатами и управления католиками. Так, в 1805 году управление Греко-униатской церковью было выделено в отдельный департамент из департамента по католикам. В 1828 году была учреждена Греко-униатская духовная коллегия, юридически независимая от католической.

С 1830 года греко-униатских клириков стали направлять после обучения в униатских семинариях для дальнейшего получения образования в Санкт-Петербургскую духовную академию, одновременно в униатских училищах ввели преподавание православного катехизиса.

Вскорости, с 1835 года, все униатские учебные заведения были подчинены комиссии, ведавшей православными духовными училищами.

Параллельно с этим проводилась работа по приближению униатского богослужения к православному, очищению его от католических нововведений. Инициатором и здесь выступила императорская власть. в 1827 году государь император Николай I повелел, чтобы были сохраняемы славянские обряды в униатских церквах.

Эта политика привела к тому, что в 1834 году сами униатские епископы постановили о восстановлении в Греко-униатской церкви богослужения по чину Православной церкви, после чего управление униатами было передано обер-прокурору Св. Синода.

Постепенно принимаемые меры привели к тому, что «все юное поколение греко-униатского духовенства, как пишет профессор И.С. Бердни­ков, — получило образование в школах, устроенных по образцу православных духовных школ, богослужение совершалось в церквах правильно устроенных, священниками в одеждах православных священников, по книгам славянским православным, по обрядам православной церкви. Управление церковными делами совершалось тем же порядком, что и в православной русской церкви... Недоставало одного — формального присоединения гре­ко-униатов к православной церкви. Это отрадное событие совершилось в 1839 году»[5].

 

Протестанты

Значительно более гладко, без постоянного противодействия, были выстроены отношения с протестантскими исповеданиями.

Так, при государе императоре Николае I был создан Комитет для управления лютеранской и реформаторской протестантскими церквами. Русское правительство даже пригласило из Пруссии Померанского епископа Ричля для выработки Устава, который вошел в состав управления иностранными исповеданиями в Свод законов Российской империи.

Протестантская церковь христи­ан евангелическо-лютеранских в Рос­сии состояла из пяти округов, управляемых консисториями. Во главе стояла Генеральная консистория, члены которой назначались высочайшими повелениями. Разумным было требование, что иностранцы не могли становиться в России пасторами, если не принимали русского подданства.

Другая разновидность протестантов — протестанты евангелическо-аугс­бургской церкви, проживавшие в основном в Царстве Польском, подразделялись на пять суперинтендантских округа. Главным начальником был генерал-суперинтендант, и назначался он по представлению Министерства внутренних дел с высочайшего утверждения.

 

Армяне-григориане

Духовными делами армян григорианского исповедания до 1828 года заведовал астраханский армяно-григори­анский архиепископ. После победы в Русско-персидской войне 1826–1828 го­-
дов духовный центр армян-григориан Эчмиадзин — место пребывания армянского пат­риарха-католи­коса — оказался на территории Российской империи. В 1836 году государем был утвержден Устав по управлению духовными делами армяно-григори­анского исповедания.

Управляемая Эчмиадзинским пат­риархом и католикосом всех армян, Ар­мяно-григорианская церковь делилась на шесть епархий. Сам глава церкви избирался делегатами от епархий, которые выдвигали двух кандидатов, из которых по воле его императорского величества утверждался один. Утвержденный присягал на верность его императорскому величеству. Все члены эчмиадзинского Синода назначались также с высочайшего утверждения.

 

Евреи

В отношении исполнения религиозных обязанностей «евреям предоставлено право беспрепятственно отправлять общественные молитвы и богомоление в местах общей их оседлости».

Молитвенное еврейское общество через каждые три года избирало себе раввина, а также (в случае желания) могло иметь еще учителя веры, старосту и казначея. Все они составляли Синагогальное правление, которое утверждалось губернским правлением.

К евреям было особое требование: каждый еврей должен был носить без перемены известную фамилию, доставшуюся ему по наследству. Если крестился, мог поменять имя, но фамилию должен был оставить.

 

Магометане

В Российской империи было несколько разных мусульманских сообществ, и поэтому русская власть организовала несколько духовных мусульманских управлений.

Так, в 1788 году было утверждено духовное магометанское Собрание в Уфе, оно ведало всеми мусульманами на востоке страны.

На юге в 1831 году был введен Устав о Таврическом магометанском духовенстве. Этот устав в дальнейшем был распространен и на Оренбургское мусульманское правление.

Позже других (в 1872 году) было издано Положение об управлении духовными делами магометан Закавказского края, которые ранее подчинялись Оренбургскому и Таврическому правлениям.

«Магометанское духовенство, писал профессор И.С. Бердников, — назначается по выбору магометанского общества и по утверждению государственной власти. Муфтий назначается высочайшим указом, кадии назначаются с утверждения Сената, а приходское духовенство с утверждения губернского началь­ства»[6].

В Закавказье шейх-уль-ислам также назначался высочайшим повелением, члены Духовного правления — Кавказским наместничеством, а прочие духовные лица — губернатором.

В неспокойном Закавказском крае от мулл требовалось удостоверение о том, что они не состоят в антиправительственных обществах и не придерживаются запрещенных учений типа мюридизма.

Все лица, назначаемые в мусульманское духовенство, прежде приводились к присяге на верность императору.

«Мусульманские духовные лица, указывал профессор И.С. Бердников, — подчинены единственно властям, уста­новленным русским правительством. Им воспрещается без особого дозволения главноначальствующего гражданской частью на Кавказе обращаться к иностранным духовным или иным властям за какими-либо наставлениями и разъяснениями»[7].

 

Ламаиты (буддисты) и язычники

Для буддистов-калмыков, называвшихся ламаитами, в 1828 году была дарована жалованная грамота на свободное отправление ламайского учения. Высшее лицо избирался и определялся высочайшим указом. Само управление по делам веры было разделено между астраханским губернатором, главным приставом инородцев Ставропольской губернии и самим ламой.

Всем остальным язычникам (само­едам) было разрешено отправлять бого­служение по обычаям и обрядам, но только в отдалении от православных церквей.

Завершая раздел, посвященный религиозному строю Российской империи, хотелось бы привести два небольших предреволюционных размышления Л.А. Тихомирова о значимости религиозного идеала для Российской империи и русского народа.

«Мы, — писал Л.А. Тихомиров, — для самих себя должны внимательнее всего, бережнее всего охранять неприкосновенность Божественного авторитета. Это нам нужно для того, чтобы наше общество и государство могли иметь высокую личность, способную к тому внутреннему само­управлению, которое есть основа свободы общественной и государственной. Предавая Бога — мы предаем себя. И потому-то вся дальнейшая судьба России зависит от того, поймут ли у нас сделанную ошибку и станут ли твердо на охрану Божественного авторитета? С этим все остальное само собой придет, без этого все погибнет»*.

Христианская вера и Православ­ная Церковь, по мнению русского мы­слителя, дает всемирно-исторический смысл существованию русского государства как опоре христианства и созданной им цивилизации. «Государство русского народа, — утверждал он, — покидая христианскую миссию, становится столь же ненужным для человечества, как делается незаменимым, необходимым и драгоценным, если блюдет эту миссию. А блюсти ее нельзя иначе как в связи с верою и Церковью»**.



[1] Галахов Иаков Иаковлевич (1865–1938) — протоиерей, русский богослов, библеист и апологет. С 1908 года — профессор богословия Сибирского томского Императорского университета. Расстрелян большевиками.

[2] Протоиерей Иаков Галахов. Религиоведение. М., 2008. С. 246.

[3] Протоиерей Иаков Галахов. Религиоведение. М., 2008. С. 362–363.

[4] Бердников И.С. Краткий курс церковного права Православной Церкви. 2-е изд. Казань, 1913. Вып. 2. С. 203.

[5] Бердников И.С. Краткий курс церковного права Православной Церкви. 2-е изд. Казань, 1913. Вып. 2. С. 1228.

[6] Бердников И.С. Краткий курс церковного права Православной Церкви. 2-е изд. Казань, 1913. Вып. 2. С. 1272.

[7] Там же. С. 1274.

 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0