Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Летописец будущего

После ошеломительно трагической кончины Петра Паламарчука осталось его обширное литературное наследство. Но, как видится, мы до сих пор не оценили то, какое богатство создал этот беззаконный гений и при этом смиренный инок русской и всей славянской культуры.

Петр Паламарчук не вписывался в какие-либо культурные координаты времени, в котором он жил. Его не могло назвать своим ни одно из литературных или культурных сообществ, возникавших в перестроечной России. Ему в любом из них было тесно, он, никогда не чуждавшийся и не чуравшийся радостей земных, как видно теперь, не тусовался, не выжигал свои силы в пресловутых русских спорах, — он неостановимо работал.

Конечно, всенародно и не менее международно известен его четырехтомник «Сорок сороков» со скромным подзаголовком «Краткая иллюстрированная история всех московских храмов», а на деле — труд-подвиг, собрание свидетельств о московских церквах — не только о православных, но также инославных и иноверных, знак достоинства благородного историка, каковым Петр Георгиевич был, как видно, по Божьему Промыслу и человеческому воспитанию. В книге с возможной полнотой описаны более восьмисот православных церквей, а также московские старообрядческие, армяно-григорианские, римско-католические, евангелистско-лютеранские церкви, мечети, синагоги и молитвенные дома иудеев, караимский храм... Большинство их за годы безбожной большевистской власти было разрушено или кощунственно приспособлено под светские нужды. Однако благодаря Петру Паламарчуку теперь эти центры духовного притяжения и откровения многих тысяч людей, многих поколений россиян и гостивших в первопрестольной восстановлены в исторической памяти без преувеличений всего человечества.

В дни этого печального юбилея без юбиляра мы должны сказать о том, что Петр Георгиевич, всегда обращенный к родному былому («Козацкие могилы: Повесть о пути» — так он назвал одно из самых проникновенных своих произведений), никогда не был меланхолическим ностальгиком, старательно, но бескрыло собирающим исторические обломки. Паламарчук всегда двигался к будущему, к восстановлению и укреплению тех путеводных нитей народной судьбы, которые постоянно испытываются на разрыв.

В «Обращении к благосклонному читателю» совсем небольшой по числу страниц книги «Ивановская горка: Роман о Московском холме» Паламарчук высказал, как теперь видно, основное целеполагание не только этого, но и всех своих трудов: «История, а для нас в особенности история отечественная, настолько художественней никогда не бывавших приключений вымышленных “Иванов Ивановичей”, что на долю сочинителя оставалось лишь собрать ее, освободить от мертвой шелухи лжи и расположить в наиболее выгодном для обозрения порядке, когда блеск сиюминутной пестроты уступает место могучей красоте единства».

При этом он в своих разнообразных сочинениях обычно бывал немногословным, никогда — пустословным, целеустремленно расставлял на культурно изнасилованном российском пространстве знаки благого движения от пустынь и свалок к живым родникам и очищающим источникам.

Таков его «“Ключ” к Гоголю», успешная попытка вывести читателя, обычно уже искалеченного школьным социологизированным гоголеведением, не только к подлинным созданиям писателя, но и к тайнам его жизни, отнюдь не метафорически сплетающимся с историей нашего отечества.

Такова его книга «Александр Солженицын: Путеводитель», кажется, первая появившаяся в перестроечной России работа о крупнейшем русском литературно-историческом деятеле ХХ века. Подзаголовок ее, как обычно бывает у Паламарчука, многосмыслен: это не только внятно представленный жизненный и творческий путь автора книги «Архипелаг ГУЛАГ», но и паламарчуковское понимание самой сути Александра Солженицына: он — «водитель пути», «писатель, который сумел <...> создать художественную историю всего, что прошла его Родина в переломный нынешний век». Перечитанная мною недавно, книга эта сохраняет свои достоинства (правда, в ней не освещен последний период жизни и деятельности Александра Исаевича, но не по вине ушедшего от нас автора), именно она может стать первым путеводителем для всех, кто впервые обращается к книгам Александра Солженицына.

Особое чувство вызывает у меня маленькая документальная повесть Петра Паламарчука «Козельщанское чудо», повествующая об истории чудотворной иконы Козельщанской Божией Матери, пребывавшей на исторически родной для нашей фамилии Полтавщине, а в годы большевистского богоборчества унесенной в народ монахинями Козельщанского Рождество-Богородичного женского монастыря. Дело в том, что список (?) этой иконы я с младенчества видел стоявшим у кровати моей бабушки, Александры Никитичны Дмитренко, он и ныне пребывает в доме той ветви нашей разно расселенной фамилии, которая живет на Украине. Я мог бы порассказать немало историй, с этой иконой связанных, но тому будет особое место, а здесь должен лишь отметить особое качество написанного Петром Паламарчуком: он сказал так много и о многом в нашей общей истории, что, вне сомнений, каждый его читатель скорее рано, чем поздно найдет у него тропу, ведущую к личной, семейной истории, к самой кровной своей памяти.

Юристы скажут о вкладе Петра Паламарчука в обоснование отечественных интересов в современном мире (диссертация о юридических правах России на арктические территории, монография «Ядерный экспорт: международно-правовое регулирование»). Здесь не менее важно отметить его собственно художественное творчество. Как известно, в литературный мир Петр Паламарчук пришел с повестью «Един Державин» (1981), сразу же привлекшей внимание многих, не затерявшейся среди ярких книг о Державине, написанных Владиславом Ходасевичем, Юрием Домбровским, Олегом Михайловым, а открывшей новую страницу в постижении феномена славного благословителя Пушкина. Предисловие к книге «Един Державин» (1986) (сюда вошли и «Современные московские сказания» Паламарчука) написал выдающийся литературовед Александр Павлович Чудаков. Оно названо «Чувство истории» и завершается точными указаниями как на достоинства прозы Паламарчука («он пытается постичь самый дух языка со всеми его древними пластами...»; «такой язык, сталкивая эпохи, эту-то современность и обнажает»), так и на ее сложности («любовь к корнесловию и неологизмам на архаистической основе приводит к словонизанью, подчас излишнему усложнению»). Но сложности эти, отмечает А.П. Чудаков, принципиальный выбор автора, в его прозе «почти нет следов ученичества, они написаны твердой рукой».

Слово «почти» очень точно избрано. В те же годы Паламарчук уже писал свое не укладывающееся ни в один жанр сочинение «От преддверия коммунизма до тысячелетия крещения Руси. Новый московский летописец. 1979–1988» (опубликовано в 1993 году), которое ныне представляется, может быть, самым ярким из всего, что написано в русской литературе по истории современности. Вышеназванное «чувство истории» выражено в «Новом летописце» в живой художественной форме, напоминающей о Рабле и Гоголе, о Щедрине и о частушке... А все вместе — неповторимый Паламарчук. Который, как любой писатель, оставался в состоянии ученичества, берясь за каждое новое свое произведение. И в этом смысле за последние десять лет своей жизни прошедший очевидно успешный путь ученичества — его проза, сохраняя все свои изначальные языковые достоинства, становилась все динамичнее, сюжетно и интеллектуально усложняясь. Последние романы Паламарчука «Нет. Да», «Клоака Максима, она же Четвертый Рим», повесть «Алфавит и океан», его озорные рассказы — очевидное тому свидетельство, увлекательное и поучительное чтение.

Так можно было бы и завершить свои размышления о наследии этого великого сына России, если бы не одно обстоятельство. Петр Георгиевич был из тех гуманитариев, которые и погрузившись в историю, не отрешаются от технических удобств современности. В частности, он одним из первых в России освоил компьютер и поставил его возможности себе на службу, чем ускорил свой многообразный труд. Однако — вот уж диво дивное! — те, кто захочет отыскать его произведения в Интернете, во всемирной Сети, обнаружат, что там их, по существу, попросту нет. Отсутствуют они в известных электронных библиотеках, нет их на тех сайтах, где как раз Паламарчуку честь и место. Кое-как еще можно разыскать и купить изданные им и его радетелями бумажные книги, но в электронке Паламарчук не представлен!

Так что, вновь оплакав безвременно прервавшуюся жизнь Петра Георгиевича, мы, его друзья и читатели, должны взяться и выполнить самое необходимое, самое насущное сегодня — открыть доступ к наследию Паламарчука всем, кто этого пожелает.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0