Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Никогда не говори «никогда»

Анатолий Самуилович Салуцкий родился в 1938 году в Москве. Окончил Красноярский институт цветных металлов и золота. Писатель, публицист. Работал сотрудником газеты «Комсомольская правда», заведующим отделом редакции газеты «Вечерняя Москва», первым заместителем ответственного секретаря «Литературной газеты», специальным корреспондентом отдела публицистики журнала «Советский Союз». Публиковался в различных газетах и журналах. Автор сотен публицистических статей на политические и остросоциальные темы. В качестве эксперта неоднократно был членом российской делегации на Генеральных Ассамблеях ООН. Академик Академии российской словесности. Первый заместитель председателя правления Российского фонда мира. Член Союза писателей СССР. Живет в Москве.

Этот объемистый труд, насыщенный множеством данных, в основном экономических, не нуждается ни в похвалах, ни в критике. Но он очень остро требует комментариев. Потому что автор, взявшись за важную и сложную тему, свел ее к достаточно простой, хотя и громкой формуле, выраженной в подзаголовке на обложке: «Почему Путин никогда не станет Горбачевым». И эта формула тоже нуждается в комментариях.


 

1

Свой замысел автор излагает предельно ясно: Горбачев, возглавивший СССР в период, когда страна все еще была полна сил, умудрился привести ее к гибели, а Путин, приняв Россию на краю пропасти, поднял ее, обеспечив дальнейшее развитие России. Вывод бесспорный, который Хинштейн обосновывает большим количеством статистических данных. Пробуксовка, а вернее, неясности возникают на этапе обоснования сих исторических данностей, и в первую очередь при ответе на основной вопрос: почему Горбачев угробил СССР? Автор отвечает на этот даже не главный, а наиглавнейший вопрос просто и незатейливо: все дело в никудышных личностных качествах последнего генсека КПСС, в его слабом характере, решительно отвергая любые конспирологические версии.

В данном случае в конспирологию действительно вдаваться незачем — это забота следующего поколения. Но избранный автором метод — хронологическое изложение перестроечных событий — поневоле обнажает поверхностный подход к теме. Между тем «Конец Атлантиды» — слишком серьезная, глобального масштаба проблема, которая нуждается в глубоком осмыслении. Тривиального сравнения человеческих и лидерских качеств Горбачева и Путина здесь явно недостаточно.

Впрочем, прежде чем приступить непосредственно к комментариям, необходимо сказать спасибо Александру Хинштейну за то, что в личностном плане он, как говорится, догола раздел Михаила Горбачева, окончательно причислив его к разряду самых худших, даже мерзких правителей великой страны, поместив его в категорию наименее удачных политических и исторических деятелей. После каскада фактов и цифр, предоставленных общественности в книге Хинштейна, Горбачеву, пожалуй, уже не отмыться.

Но, повторюсь, поскольку автор двигался в своем повествовании о перестройке и промахах Горбачева в хронологической последовательности, очень хорошо видно, что он проскочил мимо самых важных событий того периода, которые не укладываются в простую схему объяснения всего и вся политической близорукостью Горбачева. Такого рода примеров в книге очень много, но остановлюсь на нескольких, на мой взгляд, особо впечатляющих и примечательных.

Автор справедливо указывает, что еще в 1985 году А.Н. Яковлев написал Горбачеву записку, в которой утверждал, что необходимо уйти от принципа однопартийности, перейдя на двухпартийную систему, в той или иной мере аналогичную американской. Более того, сказано, что свое предложение Яковлев тоже письменно повторил год спустя, что также соответствует истине.

Но тут-то и возникает целый ряд нарастающих по сложности вопросов.

Прежде всего, в тот период Яковлев очень тесно общался с Горбачевым и мог изложить ему свою концепцию устно, что наверняка и делал неоднократно. Но все-таки подал предложения в письменном виде. Почему? Ответ в общем-то несложен: читая многочисленные постперестроечные книги Яковлева, нетрудно понять, что он всегда стремился оставить свой след в истории, в данном случае зафиксировать первенство в стремлении ликвидировать монополию КПСС. Не зря же он впоследствии многократно ссылался на свои изначальные записки.

Но это, как говорится, цветочки. Главная-то загадка в другом: каким образом человек, официально, письменно поставивший своей целью ликвидировать единовластие КПСС, стал главным идеологом КПСС? Более того, в своей восьмистраничной записке Горбачеву Яковлев прямо писал, что нужно проникнуть внутрь партии, чтобы разрушить ее. И после этого был назначен главным партийным идеологом, членом Политбюро?..

Этот коренной вопрос, видимо, даже не озаботил Хинштейна, хотя назначение Яковлева главным идеологом — притом что Горбачев был прекрасно осведомлен о его политических настроениях — никак не укладывается в схему слабого горбачевского характера, на что нажимает Хинштейн, в его неумение — опять-таки по Хинштейну — предвидеть развитие событий. Все, все прекрасно знал и понимал Горбачев! Чтобы вывести эту проблему на уровень абсолютного авторского понимания, полезно переиначить вопрос: возможно ли, чтобы Росгвардию возглавил человек, подспудно стремящийся ликвидировать эту структуру? Ясно, что ответ только один: нонсенс! Но как же тогда Яковлев взлетел в главные идеологи, став архитектором перестройки? Разве не понятно, что все его действия (кстати, очень скупо упомянутые Хинштейном) били в одну точку: раскачать общество и ликвидировать КПСС? А недальновидный Горбачев, выходит, не понимал, чего жаждет Яковлев, куда он гнет?

Не будем конспирологически вспоминать биографию главного идеолога, но почему автор «Конца Атлантиды» забывает напомнить о таких мощных спланированных ударах по КПСС и советской системе в целом, как организованный Яковлевым в разгар перестройки сионистский конгресс в Москве, который раскалил страсти? Почему не упоминает, что в 1988 году партийные функционеры просили Горбачева повысить оклады, а генсек девять месяцев воздерживался от этого, зато в 1989 году, когда пошел мощный накат на КПСС, вдруг вечером в пятницу, при Яковлеве, без решения Политбюро резко поднял зарплаты секретарям райкомов, что вызвало бурю негодования в народе? Этот факт всплыл на процессе по делу КПСС в Конституционном суде, где я участвовал в качестве эксперта.

А таких фактов превеликое множество, и они ломают схему Хинштейна.

Но есть и другой любопытный вопрос, от которого, видимо по незнанию, ушел автор книги: почему все-таки двухпартийная система Яковлева не восторжествовала? Вопрос, кстати, очень важный, поскольку предопределил дальнейший распад СССР.

А ларчик-то открывается весьма просто. По тексту книги хорошо видно, какими источниками по преимуществу пользовался Александр Хинштейн. И понятно, почему он упустил некоторые особо важные факты периода перестройки, позволяющие более выверенно осветить поднятую тему.

Парадоксально: первым публично заговорил о двухпартийности вовсе не Александр Яковлев, а его антипод Егор Лигачев. Когда стараниями главного идеолога оформилась так называемая «Демократическая платформа», Лигачев на «круглом столе» газеты «Правда» предложил легально, открыто разделить КПСС на две партии — как в США. На коммунистическую и социал-демократическую, или как ее пожелают назвать организаторы. Но был в его предложении один пункт, который разом поставил точку на этой здравой в тот исторический момент идее. И точку-то поставил ее истинный инициатор и подспудный «реализатор» А.Яковлев. Лигачев ведь о чем говорил? О том, что КПСС обладает большим партийным имуществом, и при разделе партии это имущество надо пропорционально поделить между новыми парторганизациями. Весьма логично!

Между тем в тот период КПСС уже шла ко дну. Зачем же делить имущество, если им можно завладеть целиком? С тех пор ни Горбачев, ни Яковлев о двухпартийности даже не заикались. Какое этот эпизод имеет отношение к слабому характеру Горбачева, которым автор «Конца Атлантиды» объясняет все его огрехи и промахи?

Теперь о второй очень крупной промашке А.Хинштейна: он обошел вниманием январский, 1987 года, Пленум ЦК КПСС, ограничившись лишь беглым упоминанием о нем. А ведь именно тот пленум стал рубежным, навсегда разделив российский и китайский пути развития. Именно на том пленуме с подачи главного идеолога Горбачев дополнил экономическую перестройку политической, чего не делали никогда и нигде в мире, ведь перестроек, подобных советской, было немало, в том числе в Китае. Но они всегда начинались с перемен в экономике, которые неизбежно тянули за собой и политические изменения.

Горбачев поступил наоборот: не любивший экономические проблемы, но обожавший политические игры, он объединил две перестройки, а на деле вообще забросил экономику, по поводу чего Хинштейн приводит убедительные факты, и целиком вместе с главным идеологом ринулся в политику. Последствия известны, они сказываются по сей день.

Наконец, комментариев требует еще один серьезный недочет «Конца Атлантиды». Впрочем, сначала надо исправить одну ошибку, острую несправедливость, допущенную автором. Очень кратко, но крайне пренебрежительно и ошибочно он пишет о последнем советском премьере Валентине Павлове, обвиняя его в неприемлемой денежной реформе, якобы усугубившей развал СССР. Но изначально никакой денежной реформы Павлов не проводил в принципе, речь шла только об обмене денег на новые купюры масштабом один к одному. Цель обмена состояла в следующем: отрезать, убрать из обращения колоссальные капиталы цеховиков и теневиков, потому что на первом этапе обмену подлежала лишь ограниченная сумма, необходимая для жизни. Вклады в сберкассах вообще не менялись. А для крупных сумм, находившихся на руках, требовалось обоснование относительно их происхождения. Но какой дикий вопль подняли теневики и обслуживающие их политики! Тогдашний глава Моссовета Гавриил Попов, известный своей коррупционной психологией, в день начала обмена денег до 15 часов не разрешал развозить по сберкассам новые купюры, специально создав нешуточные волнения в очередях. Вот так действовали «реформаторы».

Кстати, недопонял Хинштейн и основную цель первого этапа широко разрекламированной кооперации. Все те же гавриилы костями легли, чтобы поначалу установить налог на кооператоров в размере трех процентов. И что получилось? Выходил «кооператор» на Старый Арбат, продавал пирожков на 50 рублей, а в отчете писал, будто продал их на 100 000 рублей. Платил три тыщи налога — и вот они, 97 000 «чистых» денег. Так цеховики отмыли свои советские состояния для последующей чубайсовской приватизации. С этой же целью в ту пору стремительно наплодились платные туалеты — тоже для отмывки, деньги-то не пахнут. И ни о чем таком недальновидный Горбачев не только не думал, — даже не подозревал? Все без него вершилось?

Между тем Валентин Павлов в те годы был самым продвинутым рыночником и активно боролся с гавриилами, создавшими ему соответствующий имидж. Литзапись книги Павлова «Упущенный шанс» я делал не по рукописи, а на основе почти ста магнитофонных часов, когда мы говорили обо всем и откровенно. Жаль, что с ней не ознакомился Хинштейн, упустив ту точку невозврата, когда СССР покатили в пропасть. Случилось это тогда, когда Россия поставила вопрос о создании своего банка с эмиссионными функциями, а Ельцин отказался перечислять деньги в Госбанк СССР. Вопрос был слишком серьезен, с ним пришлось разбираться лично Горбачеву. Но он, как верно пишет Хинштейн применительно к другим случаям, увильнул от принятия решения, хотя отлично понимал, о чем идет речь на самом деле, и знал, что делает. Нерешительность была лишь его внешним прикрытием. Но в книге о конце СССР обходить важнейшую тему государственных финансов, которая, кстати, не позволяет создать полноценное рос-
сийско-белорусское государство, как теперь пишут, не комильфо.

И последнее, о чем важно сказать в этой части статьи. Итог деятельности Александра Яковлева Хинштейн подводит в абзаце, заключенном в скобки. Прием, хорошо известный в литературе: вроде бы и сказано, но в скобках и предельно кратко. Не хочу упрекать автора в особом пиетете к Яковлеву, но беда в том, что без хотя бы частичного анализа его деятельности невозможно по-настоящему понять Горбачева. Активность Яковлева просто не позволяет сводить трагедию перестройки к изъянам личности Горбачева, как поступает Хинштейн.

Кстати, «Конец Атлантиды» требует осмысления действий всей партийной верхушки того периода. И хотя я по сей день сохраняю добрые отношения с Егором Кузьмичом Лигачевым, которому уже 96 лет, хотя я был литзаписчиком его первой книги «За Кремлевской стеной» (тоже по магнитофонным записям), изданной толстенным томом и в США, в «Рэндом Хауз», с предисловием хорошо мне известного Стива Коэна, в интересах истины я вынужден сказать, что на завершающем этапе перестройки в Политбюро сложились две группы: подлецы, возглавляемые Яковлевым, и трусы, среди которых был и Лигачев, отказавшийся собрать пленум ЦК КПСС для отставки Горбачева, хотя на этом настаивали многие секретари обкомов партии.

А теперь — о комментариях к подзаголовку книги Александра Хинштейна, в котором упоминается Путин. Как ни парадоксально, здесь тоже придется вспомнить о Яковлеве.


 

2

Не подлежит сомнению, что по части личностных сравнений Горбачева и Путина автор книги совершенно прав. Однако речь ведь идет не просто о конкретных людях, — о лидерах государства, действующих в определенных обстоятельствах и эти обстоятельства формирующих. Верный своей теме, Хинштейн в основном рассматривает лишь три поверхностных — в смысле «на виду» — слоя таких обстоятельств: экономическую составляющую, внешнеполитическую и национальный фактор, который усилиями Яковлева и Горбачева вывел СССР на путь тотального саморазрушения. Во всех этих обстоятельствах абсолютное превосходство Путина, как сказано, не подлежит сомнению, и автор на множестве фактов доказывает эту историческую истину.

Однако, как сказал президент после недавних выборов, все течет, все меняется. И нет ничего удивительного в том, что некоторые из проблем, по поводу которых в свое время проявлял нерешительность Горбачев, начинают возвращаться. Разумеется, не буквально, а типологически. В этом смысле весьма наглядна именно экономическая составляющая, которой особое внимание уделил автор книги о конце Атлантиды, упирающий на то, что Горбачев не имел конкретного плана действий в этой важнейшей сфере, не мог выбрать ни одного из предложенных ему вариантов и в итоге развалил экономику СССР.

Умело сравнив горбачевский раздрай с выверенной стратегией Путина, Хинштейн останавливается на первом периоде восстановления России после погрома перестроечных и 90-х годов. Но если глянуть в сегодняшний день, то не без удивления можно обнаружить такого же типа метания, которыми отличалась перестройка Горбачева.

Действительно, еще ранней осенью 2017 года на знаменитом совещании в Кремле Путин объявил, что в стадии подготовки три конкурирующие экономические программы дальнейшего развития России. Одну из них предложит группа Кудрина, другую — группа Глазьева, а вдобавок не снята с рассмотрения и программа правительства. Эти программы будут досконально изучены. Возможно, какую-то из них возьмут за основу, но не исключено, что речь пойдет о симбиозе всего лучшего, что наработают в трех предложенных вариантах.

После того знаменитого совещания прошло немало времени. Имя Глазьева, советника президента, почему-то вообще исчезло с политико-экономических горизонтов, сменившись названием «Столыпинский клуб», а имя Кудрина, наоборот, все чаще начало мелькать в СМИ. Но главное в другом: затянувшееся ожидание новой экономической программы Владимира Путина постепенно переросло в горячее желание общества услышать экономическую программу главного кандидата в президенты на выборах 2018 года.

А ее все не было и не было. Даже президентское Послание в 2017 году не состоялось, хотя о нем несколько раз объявляли — правда, в расплывчатой форме. В итоге произошло нечто удивительное: главный кандидат в президенты подошел к выборам без конкретной экономической программы, объясняющей макроэкономическую суть дальнейших преобразований. И даже внутриполитическая часть Послания 1 марта 2018 года представляла собой не программу как таковую, а набор благих обещаний, развивавших майские указы 2012 года.

Причины такого топтания на месте понятны и объяснимы. Экономические программы Кудрина и «Столыпинского клуба», видимо, слишком расходятся, чтобы их можно было объединить в нечто общее, а выбор между либеральной макроэкономической моделью и национально ориентированным курсом экономики по многим причинам, в том числе кадровым, весьма непрост. И перед выборами казалось, что Путин склоняется к привычной правительственной программе, многократно заявляя, что уверен в правильности взятого курса. Но так или иначе, а народ с энтузиазмом проголосовал за Путина, доверяя ему лично, но не зная, не понимая, какую именно макроэкономическую стратегию он возьмет на вооружение. По сути, речь шла о плебисците, о политическом решении народа, доверившего судьбы страны Владимиру Путину.

И чем же все это типологически отличается от метаний Горбачева?

Схема Хинштейна проваливается, потому что метания Горбачева и сомнения Путина отражают не различия или сходства характеров, а сугубо политические устремления: Горбачев намеренно вел страну к катастрофе, а Путин стремится возвеличить ее. И в этой связи действия Горбачева следует рассматривать совсем под иным углом зрения, чем это делает Хинштейн. Ибо формально, внешне «экономические страдания» лидеров при выборе стратегии развития выглядят равнозначно. Вот уж действительно никогда не говори «никогда».

Подобные параллели можно найти и в других сферах. Горбачев с подачи Яковлева постепенно разрушал монополию КПСС, а потому вынужден был лавировать между правоверными коммунистами и демократической платформой. Коммунистам он говорил, что ему связывают руки новые демократы, а перед демократами отговаривался нажимом коммунистов. Эти извороты в итоге привели к краху и партии, и страны. Но если под этим углом зрения посмотреть на деятельность Путина, то можно увидеть кое-что похожее на перестроечные времена. Экономические решения Путин принимает в узком кругу не любимых народом либералов, которые на президентских выборах набрали в совокупности всего лишь около 4 (!) процентов голосов, а на марше «Бессмертного полка» идет в единой шеренге с народом.

Еще заметнее эта двойственность проявляется в отношениях Кремля с художественной интеллигенцией. Хинштейн справедливо пишет, что она заявила себя сторонницей горбачевской перестройки и зело поспособствовала концу Атлантиды, став основой протестных движений. Но каковы сейчас отношения Кремля с художественной интеллигенцией, в среде которой один за другим вспыхивают громкие общественные скандалы, будоражащие народ? Сильно ли отличается от повадок Горбачева лобзание Путина с бывшим комиком Хазановым? Если бы Хинштейн взглянул на эту проблему глубже, то, возможно, осознал бы, что желание власти нравиться художественной интеллигенции во все времена и во всех странах свидетельствует о слабости власти, позволяя театральным и прочим кумирам садиться ей, власти, на шею, что тоже возмущает рядовых людей. Сильная власть никогда не заигрывает с художественной интеллигенцией, а стремится поставить ее таланты на службу государственным интересам. В нынешней России такие случаи чрезвычайно редки и касаются только деятелей музыкальной культуры, исполняющих классический репертуар.

И тут снова: никогда не говори «никогда».

Такого рода обстоятельств в реальной политической и общественной жизни при сравнении Путина с Горбачевым наберется немало. Эпохи, разумеется, совершенно разные, но как раз это различие и не позволяет искусственно сопоставлять личные качества лидеров, которые нередко оказываются в «поле притяжения» одинаковых конфликтных ситуаций. В этой связи фактор личности лидеров, который насквозь пронизывает книгу «Конец Атлантиды» и с помощью которого автор пытается обосновать исторические успехи и неудачи России, выглядит слишком уж формальным. В этом смысле о двух линиях исторического движения России серьезнее написано в журнале «Москва» (№ 9 за 2017 год) в статье «Сталин против Ленина. А Путин?», где рассмотрены этнокультурные аспекты отечественной истории.

Завершить комментарии к книге Александра Хинштейна «Конец Атлантиды» целесообразно некоторыми весьма важными частностями.

И здесь снова придется коснуться роли Александра Яковлева — на сей раз не вдаваясь в оценку его политических взглядов. Все годы перестройки Яковлев был ее главным идеологом, находясь в теснейшей связке с Горбачевым. Поэтому, исходя из смысла написанного Хинштейном, возникает существенный вопрос: а существует ли идеолог рядом с Путиным? С публичной точки зрения такого идеолога у Путина не было и нет, что можно считать поистине исторической ошибкой нашего лидера, посчитавшего, видимо, что он единолично способен решить все поступающие к нему от имени эпохи идеологические задачи. Возможно, впрочем, эта ошибка проистекает из ельцинской Конституции, откуда идеология была вообще изъята. Однако в ту пору речь шла прежде всего о политической идеологии, о невозможности возврата партийной монополии. Но жизнь показывает, что в нашу эпоху роль партий, наоборот, снижается, а вот значение других идеологических факторов, названных на западе «мягкой силой», заметно возрастает. И именно отсутствие в структуре российской высшей власти опытных идеологов не дает возможности самой власти осознать, что все, с чем ей приходится сталкиваться на идеологическом фронте, — от скандалов в среде художественной интеллигенции до деструктива пятой колонны или попыток разрознить общество внедрением в российскую действительность пресловутого харассмента, — все это проявления недружественной «мягкой силы», на стимулирование которой Запад выделяет колоссальные средства.

И то, что Кремль все чаще уходит от будоражащих общество идеологических вопросов, по принципу «не царское это дело», вовсе не случайно. Политтехнологи, умеющие проводить выборы, не только не способны заменить идеологов, но, более того, своим отчаянным стремлением получше решить поставленные перед ними задачи могут в итоге нанести немалый общественный вред. Тут, как говорится, каждый должен заниматься своим делом. В самом отсутствии идеологов на высших этажах российской власти просматривается успешная работа чуждой «мягкой силы».

Из других особенностей книги следует особо отметить главу о тбилисских событиях. Верный своему принципу максимальной фактологичности, автор очень широко представляет выводы следственной комиссии, но, на мой взгляд, слишком скромен в отношении политической роли Собчака, которому не случайно поставили памятник в Грузии. Этот эпохальный эпизод перестроечной борьбы в политическом плане гораздо глубже описан в книге Е.Лигачева.

Достаточно широко Александр Хинштейн пользуется и достоверными свидетельствами такого авторитетного человека, как Филипп Денисович Бобков. Но узость задачи, поставленной автором перед самим собой, не дала ему возможности по-настоящему вовлечь в свой анализ обширные знания и глубокую аналитику Бобкова. В качестве примера таких знаний и осмыслений позволю себе привести пример, не имеющий прямого отношения к теме, поднятой Хинштейном. Во время одной из вечерних прогулок по староарбатским переулкам, где мы соседствуем, Филипп Денисович рассказал мне об истинной подоплеке знаменитого «кагэбэшного» конфликта между Евтушенко и Бродским.

Подводя итог комментариям, приходится высказать сожаление по поводу того, что огромный фактический материал, собранный автором книги «Конец Атлантиды. Почему Путин никогда не станет Горбачевым», использован в основном для доказательств самоочевидностей. Верно, почти безошибочно, однако поверхностно. Хотя тема, взятая Александром Хинштейном, сегодня весьма важна, даже злободневна. И вовсе не потому, что требуется вновь подчеркнуть неоспоримое превосходство Владимира Путина, а в других целях: немало ныне проблем, при решении которых очень уж хотелось бы не наступать на перестроечные грабли.

На мой взгляд, было бы весьма полезно, чтобы автор, обладающий столь богатым фактологическим материалом, вернулся к теме снова — под иным ракурсом, с целью более глубокого осмысления исторических событий, которые по сей день, как говорится, не остыли, а потому так или иначе не только сказываются на нынешней жизни России, но и продолжают влиять на выбор ее дальнейшего пути.

Ибо страна все еще находится на развилке исторических дорог.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0