Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Смерть в Баденвайлере

Игорь Алексеевич Михайлов родился в 1949 году в Красноярском крае. Окончил УДН имени Патриса Лумумбы. Московский писатель и публицист.
Печатался в журналах «Новый мир», «Московский вестник», «Огонек», «Смена» и др. 
Первая публицистическая книга «Пасынки “свободного мира”» вышла в 1986 году. Автор нескольких документальных фильмов: «Кому нужна эта война?», «Париж Хемингуэя», «Кто он, барон Фальц-Фейн?». Большую известность принесла книга об известном американском писателе, лауреате Нобелевской премии в области литературы Э.Хемингуэе «Роман с жизнью Эрнеста Хемингуэя», которая была представлена на Франкфуртской книжной ярмарке.
За свое творчество отмечался российскими и иностранными литературными премиями.
Член Союза писателей России.

* * *

1 мая 1904 года известный русский писатель Антон Павлович Чехов выехал из Крыма в Москву. Врачи и жена настояли на необходимости срочного лечения и медицинских консультаций в Москве и в Берлине.

В его вагоне курьерского поезда пассажиров было немного. Писатель, не встретив знакомых, задумавшись, с грустью смотрел в окно купе.

Будучи врачом, он и сам понимал, что его состояние требует срочного лечения. Подобное уже было в прошлом, и ему удавалось обмануть смерть. Но последние месяцы состояние резко ухудшилось: одышка и сильный кашель, сопровождавшийся каплями крови, изматывали его и днем, и ночью. К этим проблемам прибавились боли в груди и в желудке. Общее состояние здоровья дополняло тягостное одиночество в его доме в Ялте. А.П. Чехов соскучился по Москве, где его ждали жена, актриса Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, московская атмосфера встреч, дискуссий, споров и новостей, в которой его болезнь порой отступала и он чувствовал себя лучше.

Антон Павлович вспомнил, как 17 января 1904 года, в его день рождения, в Художественном театре состоялась премьера «Вишневого сада». После спектакля к нему обратились, чтобы он вышел на сцену, и вскоре начали поздравлять с 25-летием литературного творчества. Его приветствовали артисты, театральные деятели, писатели, журналисты... На чествование пришли Ф.И. Шаляпин, С.В. Рахманинов, В.Я. Брюсов, А.М. Горький, Андрей Белый... Все было неожиданно и приятно, но на сцене Чехову стало плохо, кашель не давал покоя, кроме того, он чувствовал неловкость от излишнего внимания и при первой возможности покинул театр.

Перед премьерой спектакля у него состоялся разговор с режиссером К.С. Станиславским, которого он убеждал вновь перечитать пьесу «Вишневый сад» и изменить афиши: вместо слова «драма» напечатать «комедия». Он с досадой думал, что режиссеры и многие критики не понимают его замысла...

Стук колес поезда обычно успокаивал Антона Павловича. Но тревога и предчувствие не проходили. Он сознавал, что болезнь на этот раз взялась за него серьезно и неизвестно, вернется ли он вновь в Крым и сможет ли успеть реализовать все то, что он задумал в начале весны.

Русско-японская война, начавшаяся 27 января 1904 года с нападения на Порт-Артур, в те дни захватила его внимание. В России ждали быстрой виктории, но победных реляций от командования на Дальнем Востоке не приходило. Война затягивалась, повергая российское общество в тревогу и рождая все чаще тревожные слухи.

В 1890 году А.П. Чехов побывал на Дальнем Востоке, на острове каторжников — Сахалине. Тогда 30-летний писатель, проехав через всю Россию за 81 день, сумел увидеть масштабы могущественной империи. Но осознал он и то, как много еще предстоит сделать для развития и процветания огромного государства и его народа.

Многое узнал Антон Павлович о жизни в далеких краях. Во время встреч и бесед с военными и гражданскими чиновниками писатель ни разу не слышал, что Япония могла быть способна превратиться в серьезную угрозу российским интересам.

Покидая Сахалин, А.П. Чехов планировал возвращение морем в Одессу через Азию, где одной из первых остановок была намечена Япония. Но когда он оказался на борту парохода «Байкал», выяснилось, что на судне побывали больные холерой, от которой в тот год на Дальнем Востоке умирали тысячи людей, и на флагштоке был поднят желтый карантинный флаг, означавший, что заходить данное судно сможет только в разрешенные порты. Капитан сообщил пассажирам, что пароходу разрешили сделать остановки только в Гонконге, Сингапуре, Коломбо и Порт-Саиде.

В письме своему приятелю — писателю и издателю Алексею Сергеевичу Суворину он написал: «Я здоров, хотя со всех сторон глядит на меня зелеными глазами холера, которая устроила мне ловушку. Во Владивостоке, Японии, Шанхае, Чифу, Суэце и, кажется, на Луне — всюду холера, везде карантины и страх...» Знакомство со Страной восходящего солнца, с Азией пришлось тогда отложить.

И вот известие: в 1904 году Япония, о которой было принято говорить, что это отсталое азиатское государство, напала на могущественную Российскую империю. Шли месяцы, война продолжалась, и тревога за войска и флот России росла...

Поезд мчался, и Антон Павлович обдумывал, что если он поправится, то обязательно уедет в конце лета в действующую армию, но не журналистом или писателем, а врачом. В письме публицисту и критику А.В. Амфитеатрову он признался: «Если буду здоров, то в июле или августе поеду на Дальний Восток не корреспондентом, а врачом».

...Колеса поезда стучали, писатель задремал с приятной мыслью, что вскоре он окажется в московской атмосфере, рядом с женой и друзьями.

Но, приехав в Москву, Чехов вынужден был отменить многие встречи: кашель, одышка и поднявшаяся температура уложили его в постель. За ним ухаживала жена, осматривали известные доктора, и среди них старый знакомый Таубе, который и настоял на необходимости лечения в Германии и на обязательном посещении курорта Баденвайлер в Шварцвальде, на юге Германии, у границы со Швейцарией и Францией, где был уникальный микроклимат и приятная атмосфера. Состояние писателя врачи признали тяжелым.
 

* * *

Накануне отъезда Антона Павловича в Берлин к нему заезжал писатель Н.Д. Телешов, который позже вспоминал: «Хотя я был подготовлен к тому, что увижу, но то, что я увидел, превосходило все мои ожидания, самые мрачные. На диване, обложенный подушками, не то в пальто, не то в халате с пледом на ногах сидел тоненький, как будто маленький, человек с узкими плечами, с узким бескровным лицом — до того был худ, изнурен и неузнаваем Антон Павлович. Никогда не поверил бы, что возможно так измениться. А он протягивает слабую, восковую руку, на которую страшно взглянуть, смотрит своими ласковыми, но уже не улыбающимися глазами и говорит: “...прощайте. Еду умирать... Поклонитеся от меня товарищам... пожелайте им от меня счастья и успехов. Больше уже мы не встретимся”».

Но даже в том состоянии, несмотря на болезнь и подготовку к отъезду, Чехов пытался работать и помогать людям. В те дни в Крыму и в Москве рассказывали историю, как к нему еще в Ялте пришел учитель из Мухалатки. Он с горечью поведал известному писателю, что школу, где он работает, хотят закрыть из-за нехватки средств. Антон Павлович собрал все деньги в доме, около 500 рублей, и передал их учителю. По тем временам это была немалая сумма.

Перед отъездом в Берлин писатель успевает отправить из Москвы партию книг для библиотеки его родного Таганрога. За несколько часов до отъезда на вокзал, 3 июня 1904 года, писатель отправил письмо редактору «Русской мысли» В.А. Гольцеву с просьбой помочь его знакомому дьякону перевести его сына, студента Юрьевского университета (Эстония), в Московский университет: «Милый Виктор Александрович, как раз перед отъездом я получил прилагаемое письмо. Это пишет дьякон Любимов, учитель нескольких городских училищ, очень хороший, превосходный человек. Нельзя ли сделать что-нибудь? Подумай, голубчик. Дьякон беден, а теперь приходится посылать в Дерпт сыну».
 

* * *

3 июня Антон Павлович и Ольга Леонардовна выехали на скором поезде в Берлин.

Возможно, смена обстановки, общение и беседы с женой, новые впечатления в дороге положительно повлияли на состояние здоровья писателя. Когда прибыли в Берлин и разместились в гостинице, по его просьбе они вскоре поехали в местный зоологический сад и смогли прогуляться по городу.

7 июня к писателю в гостиницу пришел известный немецкий профессор Эвальд, специалист по внутренним заболеваниям. Осмотрев писателя, он развел руками и, задумчиво что-то бурча под нос, повернулся к входной двери. Профессор готовился попрощаться и уйти. Известный медик не понял, зачем надо было везти и мучить тяжелобольного, обреченного человека за тысячи километров, из Москвы в Берлин. Неловкость момента первым преодолел Антон Павлович и продолжил с ним беседу, уже не имевшую отношения к медицине.

Активную помощь писателю и его жене оказал в Берлине Г.Б. Иоллос, корреспондент газеты «Русские ведомости» в Германии. Писатель с большой благодарностью позже написал о нем редактору этой газеты В.М. Соболевскому: «Это превосходный человек, в высшей степени интересный, любезный и бесконечно обязательный».

Антон Павлович отправил из Берлина несколько писем, и одно из них, 8 июня 1904 года, своей сестре Марии Чеховой. Это письмо интересно тем, что, несмотря на болезнь, он продолжал подмечать в окружающих такие детали жизни, которые ему могли бы пригодиться в его творчестве:

«Милая Маша, мы сегодня уезжаем из Берлина на свое длительное местопребывание, на границу Швейцарии, где, вероятно, будет и очень скучно, и очень жарко. Мой адрес: Германия, Badenweiler, Herrn Anton Tschechow.

Так мою фамилию печатают здесь на моих книжках, стало быть, и я так должен писать ее. В Берлине немножко холодно, но хорошо. Самое нехорошее здесь, резко бросающееся в глаза — это костюмы местных дам. Страшная безвкусица, нигде не одеваются так мерзко, с совершенным отсутствием вкуса. Не видел ни одной красивой и ни одной, которая не была бы обшита какой-нибудь нелепой тесьмой. Теперь я понимаю, почему московским немцам так туго прививается вкус. Зато здесь, в Берлине, живут очень удобно, едят вкусно, берут за все не дорого, лошади сытые, собаки, которые здесь запрягаются в тележки, тоже сытые, на улицах чистота, порядок.

Здесь проездом Екатерина Павловна (жена М.Горького. — И.М.), у нее дети заболели корью, она в отчаянии. Вчера виделся с ней.

Ноги у меня уже не болят... катаюсь по Берлину; только вот беда: одышка...

...Живите и, если можно, не хандрите. Крепко жму руку и целую.

Твой А.»

Вскоре Антон Павлович почувствовал ухудшение самочувствия. Он вновь стал задыхаться и еле передвигался по улицам Берлина. Журналист Иоллос в своей статье в газете написал: «В Берлине ему было трудно подняться на маленькую лестницу Потсдамского вокзала; несколько минут он сидел обессиленный и тяжело дышал».

Проехав 600 километров на юго-запад Германии, до окрестностей Фрайбурга, они оказались в Баденвайлере. Перед ними предстал утопающий в зелени небольшой, ухоженный курортный городок Шварцвальда. С древности это место было известно своими термальными источниками, которые оценили еще римские легионеры. Город славился своим уникальным микроклиматом, который обеспечивали высокие холмы. на ближайшем из них находились величественные руины древней крепости Баден.

Вначале они поселились в напоминавшем дворец отеле «Ремербад». Несмотря на усталость после дороги, А.П. Чехов чувствовал себя лучше и смог с супругой прогуляться по аллеям уютного парка. В эти дни писатель даже пытался заниматься творчеством и сообщил жене, что у него родился план: если он будет себя хорошо чувствовать, они смогут съездить еще и в Италию и после отдыха там смогут вернуться на пароходе в Крым через Константинополь.

Но оптимизм первых дней вскоре сменился очередным ухудшением состояния и грустью. Через неделю Чехов настоял на переезде в другой отель. Они решили поселиться в небольшой уютной гостинице «Вилле Фредерика» на окраине парка, у пруда. Но и там писатель через два дня заговорил о необходимости поиска нового, более уютного номера. Ольге Леонардовне понравилась гостиница «Зоммер» на главной улице городка, где на третьем этаже ей предложили удобную светлую комнату с балконом.

Сидя на этом балконе, Чехов получал удовольствие, наблюдая за проходившими по улице людьми, за их поведением и манерами. В комнате стояли две кровати, стол, кресло и рядом с выходом на балкон удобный диван, на котором часто сидела Ольга Леонардовна и они могли вести беседы. Рядом с отелем находилась почта, которая и до сих пор существует в Баденвайлере. В нее каждый день спешили местные обыватели и приезжие отдыхающие, за которыми с интересом наблюдал с балкона писатель.

Там же, на почте, жена покупала свежие немецкие газеты и, вернувшись, переводила вслух статьи, которые интересовали писателя, в первую очередь сообщения с фронтов русско-японской войны.

Благодатный климат Шварцвальда, сосны и секвойи, сухой целебный воздух вначале улучшили самочувствие писателя. Лечением Антона Павловича занимался в Баденвайлере опытный доктор Шверер. В письме сестре писатель написал: «Лечит меня здесь хороший врач, умный и знающий. Это д-р Schwoerer, женатый на нашей московской Живаго». Полную информацию о больном писателе немецкому медику переслал из Москвы его знакомый доктор Таубе.

Вскоре врач с удовлетворением отметил положительную динамику состояния здоровья пациента. Но воспалительные процессы в кишечнике и легких продолжались. И неожиданно болезнь нанесла удар — у Чехова начался тяжелый сердечный приступ. Доктор Шверер и его ассистент Винтер, оперативно действуя, впрыснули больному камфору и дали для приема наперстянку. Им удалось купировать приступ. Но на следующий день он повторился в более тяжелой форме.

Ольга Леонардовна, устав от бессонницы, тяжело переживала ухудшение состояния мужа. Она и сама чувствовала недомогание, и врачи сообщили ей, что у нее поднялась температура.

После повторного приступа, проведя ночь сидя в кровати, чтобы легче было откашливаться и дышать, утром Антон Павлович попросил написать письмо журналисту Иоллосу в Берлин. Отвечая на вопрос жены, он уставшим голосом, пытаясь улыбнуться, объяснил: «Надо, чтобы он связался с Мендельсоном (владельцем банка, где был счет у Чехова. — И.М.). Необходимо, чтобы на твое имя выслали деньги... на всякий случай».

По инерции А.П. Чехов даже в этом состоянии продолжал придумывать сюжеты и даже неожиданно задумал написать пьесу с необычным, почти фантастическим сюжетом: талантливый ученый любит женщину, которая ему изменяет, и он уезжает на Дальний Север, в Арктику, где однажды видит тень своей любимой женщины... Придумал он и сюжет небольшого рассказа, о котором рассказал Ольге Леонардовне: на модный курорт приехали богатые банкиры, краснощекие американцы и англичане; все они, проведя день в экскурсиях, прогулках, путешествиях на лошадях, вернулись довольные собой в отель, предвкушая сытный ужин, а повар ресторана отеля неожиданно сбежал, оставив всех без любимой еды...

Они посмеялись над этим сюжетом, не подозревая, что это были их последние веселые минуты, когда они были вместе.

Через несколько часов, ночью 2 июля, Чехову стало плохо. Он едва мог дышать. Послали за врачом. Состояние быстро ухудшалось. Вскоре он впал в забытье и начал бредить:

«— Матрос уехал?

— Какой матрос?

— Матрос, уехал он?..

Когда Антон Павлович пришел в себя, пожаловался на жесткую постель...

Ольга Леонардовна положила на грудь мужа лед. Чехов открыл глаза и с грустной улыбкой произнес:

— На пустое сердце лед не кладут...

Спешно пришедший в два часа ночи доктор Шверер с трудом нащупал пульс у больного. Чехов спросил его по-немецки:

— Смерть?

Пытаясь вернуть надежду, тот энергично ответил:

— О, нет, нет...

Врач послал находившегося в комнате и помогавшего ему русского студента срочно принести баллон с кислородом. Услышав это, Антон Павлович произнес устало:

— Не надо, коллега. Пока принесут кислород, я уже умру!

Шверер понимал, что Чехов, будучи врачом, лучше других оценивает свое критическое состояние. Врач попросил принести шампанское и протянул бокал умирающему коллеге. Писатель, взяв бокал, с грустью произнес:

— Давно я не пил шампанского...

Чехов выпил и, повернувшись к жене, негромко произнес по-русски:

— Я умираю...

И, увидев вопросительный взгляд Шверера, повторил по-немецки:

— Ich sterbe».

Чехов повернулся на левый бок, и через несколько секунд его сердце остановилось.

Как позже вспоминала О.Л. Книппер-Чехова, неожиданно скорбную тишину нарушила вихрем крыльев прилетевшая в комнату на свет большая черная бабочка, которая начала биться об электрические лампочки...

Через несколько часов журналисты мировых информационных агентств и газет сообщили, что в немецком Баденвайлере на 45-м году жизни умер великий русский писатель А.П. Чехов.

Православной церкви в городке не было. Отпевали А.П. Чехова в небольшой католической часовне Мариенкапелле, которая размещается на въезде в Баденвайлер.

Из Германии вагон с прахом писателя был отправлен в Москву, через Петербург. Но в столице его... не ждали. Несмотря на несколько телеграмм Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, на вокзале проститься с великим писателем пришли всего несколько репортеров и около ста человек, в основном случайной публики. Амфитеатров так написал о разочаровании российской общественности поведением петербургской интеллигенции: «А мы-то, мы-то ждали, как покроется трауром петербургский Капитолий и печаль столицы подтвердит вновь русскому интеллигентному обществу, что она культурный центр его, и плач на Неве разольется по всем русским рекам, давая им свой тон и силу...» Многим в России было стыдно за литераторов и интеллигенцию Северной Пальмиры, не проводивших достойно в последний путь писателя, которым они так восхищались.

Из Петербурга гроб с телом А.П. Чехова был доставлен в Москву, где многотысячная толпа почитателей его творчества ждала, чтобы попрощаться с ним. Как позже вспоминал М.Горький, на вагоне-холодильнике, в котором находился умерший великий русский писатель, было крупно выведено краской: «Для устриц». Вместе с устрицами и рыбой там находились два гроба. Во втором было доставлено тело погибшего в Маньчжурии генерала Келлера...

Но и Москва, хотя и с печалью и трауром ждавшая из последней поездки великого писателя, продемонстрировала силу законов и особой стилистики чеховских сюжетов в реальной жизни. После прибытия на Николаевский (Ленинградский) вокзал вагона, в котором перевозили замороженных креветок, не спеша вынесли гроб, и толпа встречавших подхватила его. С цветами и венками люди шли за ним, желая отдать последнюю дань любимому писателю. Многие вытирали слезы, удивляясь, что их сопровождает музыка военного оркестра. Только через несколько минут выяснилось, что произошла ошибка и все они отдавали последние почести погибшему генералу, а около гроба Антона Павловича Чехова, который вынесли следом, стояло всего несколько десятков человек, многие из которых были в военной форме. Недоразумение выяснилось. Поменявшись местами, две процессии двинулись в разных направлениях.

Гроб А.П. Чехова, сопровождаемый огромной толпой и полицией, от вокзала через всю Москву пронесли к Новодевичьему монастырю, где в 1904 году открыли новое кладбище.
 

* * *

Живя в Москве, А.П. Чехов любил заходить в этот монастырь, в Успенский собор, гулять рядом с прудом. В своих записных книжках он написал: «...я по утрам хожу гулять, хожу в Новодевичий монастырь, на могилу Плещеева. Другой раз загляну в церковь, прислонюсь к стенке и слушаю, как поют монахи. И на душе бывает так странно и тихо!» В Успенском соборе и состоялось отпевание Антона Павловича.

На Новодевичьем кладбище, рядом с могилой отца, и был похоронен А.П. Чехов. Длинных речей на похоронах не было — такова была воля писателя...

Известная актриса и литератор Татьяна Щепкина-Куперник, хорошо знавшая Антона Павловича, написала в те дни поэтические строки, которые наиболее удачно выразили отношение многих людей к кончине писателя:

Он с нами навсегда: душа его родная,
Все наши тягости, сомненья,
                                                    муки зная,
Нам издали дарит свой грустный,
                                                   тихий свет,
Как тихая звезда над мутными
                                                     волнами...
И верю, с Чеховым для нас разлуки
                                                                  нет,
Пока душа жива, я знаю — Чехов
                                                           с нами!
 

В 1908 году при помощи друзей и поклонников творчества писателя,   К.С. Станиславского и русского дипломатического посланника Д.А. Эйхлера в Баденвайлере был открыт бронзовый памятник А.П. Чехову. Он был установлен на Крепостной горе, откуда открывается красивый вид на город и долину Рейна, которую до линии горизонта обступают невысокие французские горы Вогезы.

Он стал первым памятником русскому писателю за границей.

В 1914 году, через 11 дней после  торжественного чествования памяти писателя, на котором присутствовал заместитель председателя российской Государственной думы Шидловский, в жизнь Европы ворвалась Первая мировая война. Она разрушила многие связи между странами и сделала врагами вчерашних друзей. Война нанесла удар и по памяти об А.П. Чехове в Германии: в 1918 году бронзовый памятник великому русскому писателю в Баденвайлере был демонтирован и переплавлен для военных нужд. Остался только цоколь у старинной крепостной стены...
 

* * *

Спустя годы, в 50-ю годовщину со дня смерти А.П. Чехова, в 1954 году, в Баденвайлере прошли театральные постановки по его произведениям. В эти годы в небольшом городке начинают собирать литературный архив, проводятся встречи, конференции, семинары, посвященные его творчеству. В 1992 году на старом цоколе был установлен и торжественно открыт привезенный из далекого Сахалина новый памятник-бюст великому русскому писателю.

В 1998 году в Баденвайлере был создан литературный музей «Чеховский салон», а в 2009 году основано Немецкое чеховское общество. К 100-летию со дня смерти великого писателя рядом со зданием бывшей гостиницы «Зоммер», где скончался Антон Павлович Чехов, его именем была названа небольшая площадь и открыт памятник — летящая бронзовая чайка.

Книги А.П. Чехова переиздаются во многих странах мира, и сегодня, в XXI веке, наши современники пытаются дать свои ответы на вечные вопросы: что есть человек? в чем смысл его жизни? каковы его идеалы и мечты?..

Москва Баденвайлер Москва





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0