Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

«Я буду жить до старости, до славы...»

Людмила Федоровна Калинина родилась в поселке Керженец Ниже­городской области. Окончила Университет Лобачевского и Высшие литературные курсы. По образованию филолог.
Работает главным редактором газеты «Нижегородский университет».
Автор книг стихов и прозы, ряда публикаций очерков в ряде литературных журналов.
Член Союза писателей СССР (России) с 1978 года. Заслуженный работник культуры РФ.
Живет в Нижнем Новгороде.

Это строка из стихотворения поэта Бориса Корнилова, написанного 9 апреля 1934 года. Дожить до старости не получилось.

В заволжский районный городок Семенов, на родину поэта, из Нижнего Новгорода можно добраться за час на электричке, которая носит имя «Борис Корнилов». Бежит электричка сквозь вековые сосновые боры, заболоченные низины, к реке Керженец. Здесь когда-то укрывались гонимые старообрядцы, «кержаки». В одном из ранних своих стихотворений поэт так пишет о своей родине:

Мы на Керженце, на реке,
где моя непонятная родина,
где гуляют и лось, и лиса
и на каждой лесной версте,
у любого кержачьего скита
Русь, распятая на кресте,
На старинном,
На медном прибита...
«На Керженце», 1927

Центром беглых единоверцев всегда был город Семенов. Это они принесли секреты хохломской и городецкой росписи, топорной игрушки, иконопись, кружевоплетение и другие ремесла. В местном музее вам покажут более ста видов различных по форме и росписи деревянных ложек. Земля здесь «не родилая», потому почти в каждом доме работают с деревом — заготавливают, точат, расписывают... Характер здешний особый, «кержацкий»:

А иконы темны, как уголь,
как прекрасная плоть земли,
и, усаженный в красный угол,
как икона, глава семьи...
И безмолвие дышит: нешто
все пропало? Скажи, судья...
и глядят на тебя с надеждой
сыновья и твои зятья...
И лампады большая плошка
закачается на цепях —
То ли ветер стучит в окошко,
То ли страх на твоих зубах...
«Семейный совет», 1932

Несет река Керженец сквозь темные леса свои воды, напитанные вековыми торфяниками, матушке Волге, заманивает своими легендами озеро Светлояр. Течет, меняется жизнь, а Керженец все также поет омутами, огибает валежины, дарит людям прохладу. Так и стихи Б.Корнилова живут, несмотря на бурные перемены и крутые повороты жизни.

На одной из центральных улиц городка Семенова в массивном краснокирпичном усадебном доме купца-старообрядца П.П. Шарыгина размещается районный историко-художественный музей. Несколько комнат просторного дома хранят память о поэте Борисе Петровиче Корнилове (1907–1938), экспозиция в последние годы обновлена и расширена.

В 20-е годы прошлого века в доме П.П. Шарыгина кипел жизнью коммунистический клуб. Собиралась молодежь, ставились спектакли, выпускалась газета «Комса» и сатирический журнал «Ложкой по лбу», где и увидели свет первые стихи Бориса Корнилова. Ему было восемнадцать, когда публикации его юношеских стихов под псевдонимом Борис Вербин стали появляться в губернской газете «Молодая рать». Нижегородские литераторы узнали и запомнили это имя. Публикации в «Молодой рати» случились, когда Борис Корнилов работал в Семеновском уездном райкоме комсомола (УКОМ), руководил местной пионерией. По направлению УКОМа в январе 1926 года уезжает учиться в Ленинград. Ему было 19 лет.

Младшая сестра Бориса Корнилова, Александра Петровна Козлова (Корнилова), рассказывала, что спектакли в стихах вместе с доморощенными артистами переместились в районный клуб из их дома. Автором и заводилой всегда был Борис, энергия его била ключом, вокруг него собиралась уличная ребятня. В доме по вечерам устраивались семейные чтения вслух, детям на дни рождения дарили книги. Борис, казалось, успевал везде — он хорошо учился, много читал, сочинял поздравительные куплеты, сценарии праздников.

В музее хранятся написанные ровным учительским почерком две школьные тетради в линеечку: «Воспоминания Корниловой Т.М.», мать поэта написала их по просьбе музея в последние годы жизни. Таисия Михайловна рассказывает о семейных нуждах, с какими трудностями они, сельские учителя, строили дом в Семенове, много о муже, детях, о Борисе, меньше всего о себе. Она как бы рассуждает, что ничего особенного нет в ее биографии, родилась в семье служащих мануфактурного магазина в Семенове, учительскую профессию получила здесь же, в родном городке, была направлена на работу в начальную школу села Покровское Семеновского уезда. Неподалеку, в селе Безводном, учительствовал тоже в начальной школе Петр Тарасович. «В 1906 году поженились, в 1907-м, 16 июля по старому стилю, 29 по-новому родился Борис. Елизавета — в 1909-м, Александра — в 1910-м».

В селе Покровском семья молодых учителей жила при школе (не уцелела во время пожара), здесь первые полтора года жизни провел их первенец Борис. Дважды дотла выгорало Покровское, это участь многих окрестных лесных деревень, проходит год, два и эти села отстраиваются на том же месте. В ранних стихах воспел свою Родину Б. Корнилов, и в годы, овеянные беспощадной революционной романтикой, исторической забывчивостью, отрицанием поэтического и бытового уклада народной жизни, он в поэзии возвращается и возвращается к истокам, в свой край, домой:

Скоро лошади в мыле и пене,
старый дом, принесут до тебя.
Наша мать приготовит пельмени
и немного поплачет любя.
Голова от зимы поседела,
молодая моя голова.
Но спешит с озорных посиделок
и в сенцах колобродит братва.
«В нашей волости», 1925

Его ранние стихи и первые стихи ленинградского периода признаны классикой: «Ольха», «Лошадь», «Айда, голубарь, пошевеливай, трогай...», «На Керженце», «Начало зимы», «Чаепитие», «Дед» и другие, написанные в возрасте от 18 до 27 лет — органичны, самостоятельны, независимы от чужих влияний.

В пять лет Борис научился читать. В начальной школе с. Дьяково, куда переехала семья из Покровского, он учился в классе отца и учился охотно. Из «Воспоминаний» матери поэта Т.М. Корниловой: «К 1925 году у него имелась тетрадь со стихами. В детстве любил природу, реку, рыбную ловлю. Часто с товарищами уходил на рыбалку на реку Санохту, что в полутора километрах от Семенова, а то и на Керженец, за 8 километров. Книга всегда была его спутником. У нас в хозяйстве имелась лошадь, за которой ухаживал Борис, уводил ее в ночное и приводил утром домой. Любил торжественно приехать верхом, а то и вскачь, чтоб я из окна видела».

Судьба даровала матери поэта долгую жизнь, Таисия Михайловна Корнилова прожила 96 лет. Так и не узнала всей правды о гибели своих родных. В марте 1937 года арестован Борис, долгие годы ни слуху, ни духу. Вскоре забрали Петра Тарасовича и еще нескольких семеновских учителей, потом сообщили, что муж умер 10 июня 1939 года в тюремной больнице. Тогда же в Ленинграде были арестованы младшая сестра Таисии Михайловны, Клавдия Михайловна, и зять, это у них некоторое время жил Борис.

Как истинный талант он явился миру сразу сформированным мастером стиха (таковыми пришли из провинции в столицу С.Есенин, Н.Клюев, С.Клычков, П.Васильев).

Александра Петровна, сестра поэта, как-то обронила «его из дома увели стихи»: «Из газет тогда мы узнали, что Сергей Есенин переезжает жить в Ленинград, и Борис загорелся желанием ехать туда, чтобы познакомиться с поэтом, стихами которого бредил. Мама отпустила его, скрепя сердце, и то потому только, что в Ленинграде жила ее младшая сестра, наша тетя Клава. Жила вдвоем с мужем, инженером одного из заводов, обеспеченно и в хорошей квартире. Борис поехал к ним. Предварительный билет был куплен в середине декабря на 5 января 1926 года, Есенина он уже не увидел».

В литературном объединении «Смена» под руководством Виссариона Саянова он с первых выступлений произвел на всех неизгладимое впечатление. Уверенный в себе, с уже сложившимся поэтическим взглядом, читал первые свои стихи, в которых было нескрываемое подражание запрещенному в то время С.Есенину. На такое мало кто осмеливался. Подкупали неподдельная искренность, открытость, знание быта русской уездной жизни, темперамент. Русская поэзия ждала заполнения искусственно создаваемых пустот и Борису Корнилову рукоплескали.

Семеновский друг поэта Константин Мартовский оставил свои воспоминания: «Борис по пути в Семенов остановился в Нижнем, мы встретились. Я тогда учился в сельхозинституте. Борис, зная, что я тоже пишу стихи, говорил, что поэзии надо отдаваться целиком или совсем не писать. Жестко, резко говорил. Сам он много читал наизусть Есенина, Багрицкого, Маяковского, Тихонова. Он относился к стихам как к ежедневной работе, много печатался».

Борису Корнилову удалось не сломаться, остаться самим собой, выдержать и жизненную неустроенность, и нещадные обвинения критики в «есенинщине», «ремизовщине», «диком таланте», «яростной кулацкой пропаганде».

Стихи Б.Корнилова остались, потому что он был «сентиментален, оптимистам липовым назло» («Елка», 1934). Ну и попало ему за эту строчку от пишущей братии! Вновь и вновь являлись ему сокровенные мгновенья, чаще всего связанные с памятью детства, юности, юношеской любовью к семеновской красавице Тане Степениной:

Моя девчонка верная
Опять не весела,
И вновь твоя губерния
В снега занесена...
«Лирические строки», 1927

Гуси — лебеди пролетели
Чуть касаясь крылом воды,
Плакать девушки захотели
От неясной еще беды.
«Вечер», 1934

На первом съезде советских писателей в 1934 году о поэзии Бориса Корнилова тепло отозвался не только старший собрат по перу Николай Тихонов, но и крупный партийный идеолог Николай Бухарин, известный точными оценками в литературе, и основной докладчик по поэзии: «Следует особо сказать о Борисе Корнилове. У него есть крепкая хватка поэтического образа и ритма, тяжелая поэтическая поступь, яркость и насыщенность метафоры и подлинная страсть... У него “крепко сшитое” мировоззрение и каменная скала уверенности в победе». В то время как А.Безыменского докладчик упоминает по-братски, как бы похлопывая по плечу, «наш Саша», многих поэтов, которые тогда были на слуху, не упоминает.

В 1935 году Б.Корнилов выпускает 11-й сборник стихов «Новое», в следующем году создает удивительный по жизнеутверждающей силе лирический цикл о Пушкине. Его поэзия выдержала водоворот похвалы и опалы, 20-летнее умолчание. Возрождение началось в 60-е годы прошлого века. Эта поэзия достойно выдержит и нынешнее время переоценки ценностей как явление подлинное, природное. Борис Корнилов ушел тридцатилетним, оставив нам мелодию родниковой чистоты, голос, узнаваемый в каждой строчке в хоре поэтических голосов.

В середине 30-х годов в его оптимистической, уверенной песне нет-нет да пробьется тревожная нота:

Сосны падают с бухты-барахты,
Расшибая мохнатые лбы,
Из лесов выбегая на тракты,
Телеграфные воют столбы...
«Прадед», 1934

Таланту подлинному дается дар предчувствия, так было и с Борисом Корниловым — он видел близость конца. В «Прадеде» рисует свой портрет с прадеда Якова, укрывшегося в дремучем лесу со своими единомышленниками, они не хотели жить по общим предлагаемым свыше правилам:

Я такой же,
С надежной ухваткой,
Мутным глазом
И песней большой,
Вашим голосом,
Вашей повадкой,
Вашей тягостною душой.

Поэт называет себя «последний из вашего рода»:

Вас потом поведут под конвоем
Через несколько лет в Соловки.

Он стремился идти в ногу со временем, словно запевала, своеобразно запечатлевая в стихах советский миф («Интернациональная, «Октябрьская», «Пограничная», «Рассказ красноармейца»). Казалось, был ко времени, постоянный автор солидных изданий, газеты «Известия», журнала «Новый мир». Его поддерживал Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Косарев, Корнилову не отказывали в длительных командировках по стране, свою поэму «Триполье» он читал на бюро ЦК ВЛКСМ в присутствии А.Косарева.

Поэма Бориса Корнилова «Триполье» (1933) посвящена трагической гибели комсомольского отряда. Корнилов к этому времени выбыл из комсомола и не стал, как друзья его юности, партийцем. Это отмечено в графе «партийность» следственного дела по обвинению Корнилова Б.П. № 23 229.

В день ареста, 20 марта 1937 года, состоялся первый допрос Б.Корнилова, который вел оперуполномоченный младший лейтенант госбезопасности Лупандин, он же 19 марта арестовывал поэта.

Не верится, что поэт мог так оговорить себя: «...кроме того я являюсь автором контрреволюционных литературных произведений, к числу которых относятся: “Елка”, “Чаепитие”, “Прадед”. Во всех этих произведениях я выражал сожаление о ликвидации кулачества, давал контрреволюционную клеветническую характеристику советской действительности, воспевал кулацкий быт...»

К делу Б.П. Корнилова приложены документы 1955 года, предшествующие реабилитации: письмо-ходатайство Ленинградской писательской организации за подписью Холопова и Чивилихина и заявление О.Ф. Берггольц — первой гражданской жены Б.Корнилова. Она чистосердечно берет на себя вину за развал семьи, признает талант и добрые человеческие качества мужа и отца Б.Корнилова.

Наконец, документ, подводящий черту в деле, гласит: «Приговор военной коллегии Верховного суда СССР от 20 февраля 1938 года в отношении Корнилова Бориса Петровича в связи с открывшимися обстоятельствами отменить, дело прекратить зa отсутствием состава преступления»...

В старом городке Семенове, как и прежде, несуетный, размеренный быт. Здесь свои радости — стал популярным среди туристов несколько лет назад открытый музей истории Хохломы, семеновские сувениры представляли Россию на Сочинской олимпиаде, на Чемпионате мира по футболу и сейчас есть большие заказы. В Доме культуры отремонтировали большой зал, где проходят выставки художников и читают стихи поэты.

Каждый год 29 августа, в день рождения Бориса Корнилова, городок Семенов заметно оживает — из распахнутых окон Дома культуры звучит ставшая воистину народной песня «Нас утро встречает прохладой...» (музыка Д.Шостаковича, слова Б.Корнилова), в библиотеке книжная выставка и встреча с писателями, в музее — обновленная экспозиция. Электричка «Нижний Новгород — Семенов», районная библиотека и улица названы именем Б.П. Корнилова. И снова Борис Корнилов зовет за собой в дорогие ему места, «в синь семеновских лесов».





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0