Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Вольная река

Диана Елисеевна Кан родилась в военном гарнизоне города Термез Туркестанского военного округа. Окончила факультет журналистики МГУ имени М.В. Ломоносова и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А.М. Горького. Работала в газете «Оренбургская неделя», редактором в издательстве «Московский писатель». Начала писать в 19 лет. Первая поэтическая публикация была в 1988 году в оренбург­ской газете «Комсомольское племя». Автор книг «Високосная весна», «Согдиана», «Бакт­рийский горизонт», «Подданная русских захолустий», «Междуречье» и многих публикаций в московских и региональных изданиях России. Дважды лауреат Всероссийской ежегодной премии журнала «Наш современник». Лауреат Всероссийской премии «Традиция», Всероссийской премии «Имперская культура», Самарской областной губернской премии в области литературы, премии журнала «Гостиный двор» (Оренбург), Самарской региональной литературной премии журнала «Русское эхо», Самарской региональной поэтической премии имени Виктора Багрова, Всероссийской литературной премии имени святого благоверного князя Александра Невского «Служение России» (Санкт-Петербург), Всероссийской Пушкинской премии «Капитанская дочка». Член Союза журналистов и Союза писателей России. Живет в городе Новокуйбышевске Самарской области.

* * *
Нет, я вопроса не задам последнего,
Припоминая юные грехи,
Куда ты дел того двадцатилетнего
Мальчишку, что любил мои стихи?

Мальчишку, вдохновением горящего,
С кудрями цвета ангельского льна,
О творчестве часами говорящего...
Ведь я в него доселе влюблена!

О доблести, о славе, о бессмертии
Я промолчу, чтоб не напоминать
Тебе в канун пятидесятилетия,
Каким ты был недавно, в двадцать пять.

Мне улыбнись, как прежде, на прощание
Улыбкой виноватою своей...
Читай мои стихи-воспоминания.
И ни о чем, что было, — не жалей!


* * *
Над станицей гуляют зарницы,
Не боятся в ночи заблудиться,
Озаряют амбары, и грабли,
И крылатый колодец-журавлик,
Что навеки повязан с землею,
Хоть о небе тоскует порою...
Озаряют пространства темницы
Загулявшие эти зарницы.
Синяки озаряют на лицах
Тех, кто в грабли опять оступился...
Озаряют попутно погосты —
И кресты на могилах, и звезды...
Но однажды шальные зарницы
Забредают к влюбленным на лица...


Истина Шукшина

Мы все — немного чудики.
А ты у нас — один!
Нам истину на блюдечке
Преподнеси, Шукшин!

Она, по-русски ёмкая,
Необходима нам.
И с голубой каемкою,
Конечно, по краям.

Ее ты в муках выстрадал,
Когда ночей не спал.
Но неподкупной истины
Язвителен оскал.

В порыве откровения
Ты нам ее изрек
В угрюмом окаймлении
Сибирских вольных рек.

Пока молчим растерянно,
Над ней глумится враг...
Подарена... Потеряна!..
А без нее — никак!


* * *
В изысканном корейском ресторане
На закусь закажу себе селедки...
О родине, потерянной в изгнанье,
Мы говорим за стопкой русской водки.

Забыть про неприкаянность надеясь,
Мы, вопреки политкорректной скуке,
Тоскуем о прабабушке Корее,
Которая сама с собой в разлуке.

Все это сколь почетно, столь печально.
Чем дальше, тем страшней, как в старой сказке,
Держать удар меж русской наковальней
И молотом надменным самурайским.

Как вольный ветер, по миру скитаться,
Но все ж заветы прадедов лелеять.
В горниле роковых репатриаций
Надеяться, любить, бороться, верить...

Ты, мой народ, цены себе не знаешь!..
Упрятанный в напевы Арирана,
Великодушьем русским укрощаешь
Змеиный холодок меча-катана.

Хотя и нет тебя исповедальней,
Но разгадать тебя поди попробуй,
Сроднившийся с российской наковальней
Народ корейской — самой прочной! — пробы.


* * *
Смирению у Пушкина учусь,
Хотя от дури никуда не деться.
Но русская эпическая грусть
Все побеждает в нашем русском сердце.

В родной Берде, мятежной слободе,
Что гениальным Пушкиным воспета,
В шальной Берде, быть может, как нигде
Себя невольно чувствуешь поэтом.

Здесь вольный дух казачий не угас...
Вдали от политического вздора
Казачки вяжут шали на заказ,
Вывязывая вьюжные узоры.

Завет Берды, мятежной слободы,
Назло всем новомодным экспертизам
От звонких звезд до пыльной лебеды
Высокою поэзией пронизан.

Дух бердяшей, яицких казаков,
Здесь умывался кровушкой бунтарской.
Здесь Емельян Иваныч Пугачев
Озоровал воистину по-царски.

Рубил сплеча он, а любил дотла...
Императрица умная недаром
Яик-реку строжайше нарекла,
Чтоб с глаз долой, из сердца вон, Уралом.

«Какое ж тут смиренье?» — спросишь ты,
Мой умный, уважительный читатель,
Спугнув тысячелетние мечты
О русском счастье, что всегда некстати.


* * *
Ипомея, эустома —
Замечательный букет.
Сердца сладкая истома
Мотыльком летит на свет.

Эустома, ипомея —
Несравненная латынь.
На меня поднять не смеешь
Глаз есенинскую синь.

Дрогнет ясень-оборванец —
Золотая голова...
С ветерком заводит танец
Босоногая листва.

Жаль, что я не Айседора
И тем паче не Дункан...
Но забудешь ты не скоро —
Никогда! — Диану Кан.

Лучших слов сегодня — мало.
Но пойми же, милый мой,
Поэтессе не пристало
На ветру плясать босой.

Эустом я не просила...
Если ты и впрямь поэт,
Подари мне лучше, милый,
Шалых листьев жар-букет.


* * *
Наверно, для чего-то это надо —
Предательства, подножки и тычки.
Волчицей, выходящей из засады,
Опять иду на красные флажки.

Улыбкою спасаясь от удушья,
К себе самой я возвращаюсь вновь...
О, где же ты, мое прекраснодушье?
И где же ты, великая любовь?

Подстрелены вселенскою тоскою,
Вы накануне жизни и весны
Чеканной поэтической строкою
В несовершенство мира влюблены.

Когда бы я не родилась поэтом,
Шакалы не скулили бы: «Ату!»
Но накануне битвы тьмы со светом
Суровый кодекс волчьей чести чту.

Мне за победу оправдаться нечем:
Удел поэта на Руси таков...
И на кануне оплывают свечи,
Поставленные мною за врагов.


* * *
Он спросит меня: «Диана, неужто же это ты?»
Отвечу ему: «Ну конечно же это — не я!
Не синяя птица твоей сокровенной мечты
И уж конечно же не единственная твоя!..»

Он знойный брюнет, соколиные брови вразлет.
Небезуспешно зарекся навек от сумы и тюрьмы.
А я поэтесса, и он меня вряд ли поймет.
А мне-то его понимать и подавно в ломы.

Меня он узнал. Знать, богатой не быть мне вовек.
А я не узнала его, пусть успешным останется он.
На вид вроде бы и такой же, как все, человек.
Таких никаких в нашей жизни у каждого — свой батальон.

Но где же тот мальчик с шальною рогаткой в руке?
Да там же, где девочка с раненой птичкой в руках!
А что между нами? Вспорхнувшая ввысь налегке
Разлучница жизнь, что пригрезилась в розовых снах.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0