Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Рождение катастрофы. Правдивая история

— Все нормально, — говорил врач. — Лежите спокойно.

Голос его звучал где-то далеко, и казалось, он кричит на нее.

— У вас сын.

— Что?

— У вас чудесный сын. Понимаете? Чудесный. Слышали, как он плакал?

— С ним все в порядке, доктор?

— Разумеется, в порядке.

— Прошу вас, дайте мне на него взглянуть.

— Скоро вы его увидите.

— Вы уверены, что с ним все в порядке?

— Совершенно уверен.

— Он еще плачет?

— Попытайтесь отдохнуть. Вам не о чем беспокоиться.

— А почему он больше не плачет, доктор? Что случилось?

— Да не волнуйтесь вы так. Все нормально.

— Я хочу видеть его. Пожалуйста, позвольте мне посмотреть на него. Я так молилась, чтобы он выжил, доктор.

— Разумеется, он будет жить. О чем вы говорите?

— Другие же не выжили.

— Что?

— Из других моих детей ни один не выжил, доктор.

Врач стоял возле кровати и смотрел на бледное, изможденное лицо молодой женщины. До сегодняшнего дня он ее никогда не видел. Они с мужем были новыми людьми в городе. Жена хозяина гостиницы, которая пришла помочь принять роды, говорила, что муж ее работает в местной таможне на границе и что они неожиданно прибыли в гостиницу с одним чемоданом и сумкой три месяца назад. Муж был пьяницей, говорила жена хозяина гостиницы, заносчивый, властный, задиристый, а вот молодая женщина была тихой и набожной. И очень грустной. Она никогда не улыбалась.

Доктор нагнулся и натянул простыню повыше на грудь пациентки.

— Вам не о чем тревожиться, — мягко произнес он. — У вас совершенно нормальный ребенок.

— То же самое мне говорили и о других детях. Но я всех их потеряла, доктор.

Врач беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Вряд ли вы понимаете, что это значит, доктор, потерять их всех, всех троих, по очереди, одного за другим. Ужасно, когда они все время болеют и нельзя ничем им помочь.

— Знаю.

Женщина открыла глаза, несколько секунд пристально смотрела на врача, потом снова закрыла их:

— Мою маленькую девочку звали Идой. Она умерла накануне Рождества. То есть всего лишь четыре месяца назад. Как бы мне хотелось, чтобы вы видели Иду, доктор.

— Теперь у вас другой ребенок.

— Но Ида была такая красивая.

— Да, — сказал врач. — Я знаю.

— Откуда вы можете это знать? — вскричала она.

— Я уверен, что это был прекрасный ребенок. Но и этот тоже красивый.

Врач отвернулся от кровати и стал смотреть в окно. Был дождливый, серый апрельский день, и он видел красные крыши домов на другой стороне улицы. Огромные капли дождя стучали по черепице и разлетались брызгами.

— Иде было два года, доктор... и она была такая красивая, что я глаз не могла от нее оторвать с утра, когда одевала ее, и до вечера, когда она снова благополучно лежала в постели. Я все время боялась, как бы с ней не случилось чего-нибудь страшного. Густава не стало, не стало моего маленького Отто, и она единственная у меня оставалась. Иногда среди ночи я тихо подходила к кроватке и прикладывала ухо к ее ротику, чтобы убедиться, что она дышит.

— Попытайтесь отдохнуть, — сказал врач. — Пожалуйста, попытайтесь отдохнуть.

Лицо женщины было бледно и бескровно, а вокруг носа и рта появился едва заметный голубовато-серый оттенок. Ко лбу прилипли пряди мокрых волос.

— Когда она умерла... я опять была беременна, когда это произошло, доктор. Этому, который только что родился, было целых четыре месяца, когда Ида умерла. «Не хочу! — кричала я после похорон. — Не буду его рожать! Достаточно я похоронила детей!» А мой муж... он расхаживал среди гостей с огромной кружкой пива... он быстро обернулся и сказал: «У меня для тебя есть новости, Клара, хорошие новости». Вы можете себе такое представить, доктор? Мы только что похоронили нашего третьего ребенка, а он мне говорит, что у него для меня хорошие новости. «Сегодня я получил назначение в Браунау, — говорит он, — поэтому можешь собираться. Там ты все начнешь сначала, Клара, — говорит он. — Новое место, да и врач там новый...»

— Пожалуйста, не разговаривайте...

— Вы ведь и есть новый врач, правда, доктор?

— Да, это так.

— А мы в Браунау?

— Да.

— Я боюсь, доктор.

— Постарайтесь ничего не бояться.

— У четвертого есть хоть какие-то шансы?

— Не настраивайте себя так.

— А я не могу думать иначе. Я уверена — что-то наследственное заставляет моих детей умирать. Это точно.

— Какая ерунда.

— Знаете, доктор, что сказал мне мой муж, когда родился Отто? Он вошел в комнату, заглянул в кроватку, в которой лежал Отто, и сказал: «Почему все мои дети такие маленькие и слабенькие?»

— Я уверен, он этого не говорил.

— Он низко наклонился над кроваткой Отто, будто там лежало крошечное насекомое, и сказал: «Я хочу знать только одно: отчего получше экземпляры не получаются? Только это я и хочу знать». А через три дня после этого Отто умер. На третий день мы было окрестили его, и в тот же вечер он умер. А потом умер Густав. А потом Ида. Все умерли, доктор... И неожиданно весь дом опустел.

— Не думайте сейчас об этом.

— А этот очень маленький?

— Нормальный ребенок.

— Но маленький?

— Пожалуй, немножко маленький. Но маленькие часто покрепче больших будут. Только представьте себе, фрау Гитлер, — на будущий год в это время он уже будет учиться ходить. Разве не приятно об этом думать?

Она ничего не ответила.

— А через два года, наверное, будет болтать без умолку и сводить вас с ума своим лепетом. Вы уже выбрали для него имя?

— Имя?

— Ну да.

— Нет. Пока не знаю. Кажется, мой муж говорил, что, если будет мальчик, мы назовем его Адольфусом.

— Значит, Адольф.

— Да. Моему мужу нравится имя Адольф, потому что оно чем-то напоминает ему его собственное имя. Моего мужа зовут Алоиз.

— Вот и замечательно. Думаю, Адольфус — очень хорошее имя. Одно из моих любимых. Смотрите-ка — вон его несут.

Жена хозяина гостиницы, прижимая ребенка к своей огромной груди, проплыла по палате и приблизилась к кровати.

— Вот он, красавец! — улыбаясь лучезарной улыбкой, сказала она. — Хотите подержать его, моя дорогая? Положить его рядом с вами?

Ребенок был плотно закутан белой шерстяной шалью, из которой высовывалась только крошечная розовая головка. Жена хозяина гостиницы бережно положила его на кровать рядом с матерью.

— Ну вот, — сказала она. — Теперь можете лежать себе и вдоволь им любоваться.

— По-моему, он вам понравится, — улыбаясь, произнес врач. — Прекрасный ребенок.

— Да у него просто чудесные ручки! — воскликнула жена хозяина гостиницы. — Какие длинные, изящные пальчики!

Мать лежала не шелохнувшись. Она даже голову не повернула, чтобы посмотреть на ребенка.

— Ну же! — громко сказала жена хозяина гостиницы. — Он вас не укусит!

— Боюсь смотреть. Не могу поверить, что у меня еще один ребенок и с ним все в порядке.

— Не будьте же вы такой глупой.

Мать медленно повернула голову и посмотрела на маленькое, безмятежное лицо ребенка, лежавшего рядом с ней на подушке.

— Это мой ребенок?

— Ну, конечно.

— О... о... да он красивый.

Врач отвернулся и, подойдя к столу, начал складывать свои вещи в чемоданчик. Мать лежала на кровати и, глядя на ребенка, улыбалась, касалась его пальцами и что-то бормотала от удовольствия.

— Привет, Адольфус, — шептала она. — Привет, мой маленький Адольф...

— Тсс! — сказала жена хозяина гостиницы. — Слышите? Кажется, идет ваш муж.

Врач подошел к двери, открыл ее и выглянул в коридор:

— Герр Гитлер!

— Да.

— Входите, пожалуйста.

Небольшого роста человек в темно-зеленой форменной одежде тихо вошел в комнату и огляделся.

— Поздравляю вас, — сказал врач. — У вас сын.

У мужчины были огромные бакенбарды, тщательно подстриженные на манер императора Франца Иосифа, и от него сильно пахло пивом.

— Сын?

— Да.

— И как он?

— Отлично. Как и ваша жена.

— Хорошо.

Отец повернулся и с надменным видом прошествовал к кровати, на которой лежала его жена.

— Ну-с, Клара, — проговорил он. — Как дела?

Он нагнулся, чтобы посмотреть на ребенка. Потом нагнулся еще ниже. Дергаясь всем телом, он нагибался все ниже и ниже, пока лицо его не оказалось примерно в дюжине дюймов от головки ребенка. Свесив голову с подушки, жена смотрела на него. Во взгляде ее была мольба.

— У малыша просто замечательные легкие, — заявила жена хозяина гостиницы. — Послушали бы вы, как он кричал, едва только появился на свет.

— Но, Клара...

— Что такое, дорогой?

— Этот даже меньше, чем Отто!

Врач быстро шагнул к кровати.

— Ничего необычного в ребенке нет, — возразил он.

Муж медленно выпрямился, отвернулся от кровати и посмотрел на врача.

— Нехорошо врать, доктор, — сказал он. — Я знаю, что это значит. Опять будет то же самое.

— Теперь послушайте меня, — сказал врач.

— А вы знаете, что случилось с другими, доктор?

— О других вы должны забыть, герр Гитлер. Дайте шанс этому.

— Но он такой маленький и слабый!

— Дорогой мой, он же только что родился.

— Все равно...

— Что вы собираетесь сделать? — воскликнула жена хозяина гостиницы. — Разговорами свести его в могилу?

— Хватит! — резко произнес врач.

Мать плакала. Рыдания сотрясали ее тело.

Врач подошел к ее мужу и положил руку ему на плечо.

— Будьте с ней поласковее, — прошептал он. — Прошу вас. Это очень важно.

Потом он сильно стиснул плечо мужчины и незаметно подтолкнул его к кровати. Тот замялся в нерешительности. Доктор стиснул его плечо сильнее, давая мужчине понять, чтобы он не колебался. В конце концов муж нехотя нагнулся и коснулся щеки жены губами.

— Все хорошо, Клара, — сказал он. — Хватит плакать.

— Я так молилась, чтобы он выжил, Алоиз.

— Да-да.

— Несколько месяцев я каждый день ходила в церковь и молила, стоя на коленях, чтобы этому дано было выжить.

— Да, Клара, я знаю.

— Трое мертвых детей — больше я не могу выдержать, разве ты этого не понимаешь?

— Разумеется.

— Он должен жить, Алоиз. Должен, должен... О, Господи, будь же милостив к нему...

Перевод с английского Игоря БОГДАНОВА

 

Роальд Даль родился 13 сентября 1916 года в Лландаффе, Кардифф, Уэльс, в семье норвежских родителей, Харальда Даля и Софии Магдалины Хессельберг. Свое имя будущий писатель получил в честь полярного исследователя Роальда Амундсена (Roald Amundsen), национального героя Норвегии (Norway) того времени.Окончив школу, Роальд два года отучился на специальных курсах компании «Шелл», поработал в Африке. В ноябре 1939-го вступил в Королевские ВВС. Однако после авиакатастрофы при вылете на боевое задание в 1940 году его демобилизовали, и он вернулся домой. В 1942 году он получил назначение отбыть в Вашингтон в качестве помощника военного атташе посольства Великобритании. Там-то и началась его писательская карьера.

Именно в 40-е к Далю пришла известность. Если его детские книги достаточно  сентиментальны, то для взрослых читателей он написал множество жутких историй. Его рассказы прежде всего отличаются неожиданными финалами. Недаром  они вошли в антологию «Рассказов с неожиданным концом».

В начале 50-х Даль перебирается в Нью-Йорк. Его рассказы появляются в «The New Yorker» и других изданиях.

 Вышедшую в 1953 году книгу новелл («Someone Like You» — цикл рассказов «Собака Клода» и др.) заметила критика.  «Нью-Йорк таймс» увидела в Дале писателя, которому свойственны «гротескное воображение, способность разглядеть анекдотическую ситуацию, оборачивающуюся самым неожиданным образом, жестокое чувство юмора, с каким лучше наносить раны, и точно рассчитанный, экономный стиль». Даль получает престижную премию Э.По, лучшего мистического автора Америки (1954).

С конца 1950-х Даль работал киносценаристом. Так, им написаны сценарии к фильмам «Живешь только дважды» (1967) с Шоном Коннери в роли Джеймса Бонда (по роману Яна Флеминга, большого друга Р.Даля). Всего по сценариям или произведениям Даля снято около двадцати телевизионных и полнометражных фильмов (среди режиссеров — А.Хичкок и К.Тарантино).

Отец немалого семейства, Роальд Даль много пишет для детей. Эти произведения становятся популярными, получают литературные премии.

Роальд Даль умер 23 ноября 1990 года в возрасте 74 лет в Оксфорде (Англия) и был похоронен на кладбище церкви Св.Петра и Св.Павла по обряду викингов с любимыми предметами — бильярдными киями, бутылкой бургундского, шоколадными конфетами и карандашами. 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0