Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Шиворот-навыворот

Сергей Александрович Грин родился в городе Куйбышеве. Окончил Московский инженерно-физический институт. После окончания института работал в научно-исследовательских центрах России и США. В середине 90-х годов сменил профессию исследователя на профессию коммерсанта.
Начал печататься в газетах и журналах в конце 90-х годов. Член Московской организации Союза писателей-переводчиков. Живет в Москве.
В журнале «Москва» печатается впервые.

Николай сидел на лавочке перед домом и лениво строгал маленьким ножом палку. Жена уже два часа как ушла вроде бы к тетке на другой конец поселка, а вот все нет и нет. Раньше только по праздникам вспоминала-то о старушке, а тут зачастила, как к лучшей подруге. А может, и не к тетке пошла?! Пора ведь уже обедать.

Шарапова Охота поселок немалый. Раньше была деревня, но потом понаехали москвичи, понастроили дач, и коренных, деревенских почти не осталось. Охоты тоже не стало, а раньше была о-го-го какая! Николай покосился на неровный забор, который уже давно надо бы подправить, да неохота, и так сойдет. Он посмотрел на свои стоптанные туфли и продолжил строгать палку: хоть какое занятие.

Рядом послышались легкие шаги, и Николай поднял голову. Перед ним стоял большой и упитанный дымчатый кот. Шерсть его лежала гладкими волнами, длинные усы на щекастой мордочке изящно топорщились. Кот был ухожен и вальяжен. Удивительно — кот стоял на задних лапах, а на животе его сверкали желтоватого металла часы со множеством циферблатов. Браслет искусной работы был мал для пухлого живота и подхвачен кожаным ремешком с защелкой на боку. Кот внимательно и строго посмотрел большими зелеными глазами на Николая и поинтересовался:

— А почему вы у меня не спрашиваете, который час?

Николай очумело уставился на кота и невольно повторил:

— Который час?

Кот отстегнул защелку ремешка на боку, бормоча:

— Понимаете, сверху не видно циферблатов. Тут и Токио, и Париж, сразу не разберешь, где Москва... 

Сняв пояс, кот взял в лапу часы, поднес их к глазам и медленно и важно проговорил:

— Шестнадцать минут третьего. Время точное. Пора бы пообедать.

Николай подхватил, сам не зная отчего:

— Это точно, давно пора!

— Ну так что же, давайте пообедаем. Где тут у вас прилично кормят? — кот махнул лапой, подзывая кого-то сзади, и, мягко шурша шинами, к избе подкатил лимузин.

— У Жорика, у армяшки, на трассе в кафе такие шашлыки готовят! А пирожки с мясом — воздушные, как у бабушки, — затараторил Николай.

— Ну, это не для нас! Знаем мы эти пирожки с котятами! — сказал кот и поперхнулся. Деликатно прикрыл лапой рот и продолжил: — Надо бы чего-нибудь посерьезнее.

Из машины выскочил дюжий охранник и открыл заднюю дверь.

— Садитесь, любезнейший! Кстати, как вас зовут? — проворковал кот.

— Коля, Николай Петрович...

— А меня — Василий Петрович.

Кот уселся на сиденье, поерзал, поудобнее устраивая хвост, и нажал кнопку на пульте перед сиденьем. Стекло, отделяющее салон от водителя, опустилось, и кот сказал:

— Федор, давай на базу! Надо взглянуть, все ли в порядке.

— Есть, Василий Петрович! — весело ответил водитель, и машина мягко покатила, развернувшись на неширокой деревенской улице.

Выехав по бетонке к дачному поселку, машина приблизилась к огромному коттеджу, обнесенному высоким забором. Ворота неслышно распахнулись, и через пару сотен метров они остановились у берега маленького озера. Все четверо — кот, Николай, шофер Федор и охранник — вышли из машины. Поодаль на берегу озера стоял дом, от него шла дорожка к причалу. Из дома раздавались какие-то крики и громкая музыка. Вдруг двери распахнулись и оттуда выскочили две голые раскрасневшиеся девки. Жеманно повизгивая, они подбежали к причалу и остановились, видимо кого-то поджидая. Дверь снова с грохотом отлетела, и из дома выбежал голый толстый мужик. Весь покрытый черными волосами на спине, груди и ногах, он походил на большого свирепого орангутанга. Со звериным рыком «а-а-а-а!» он кинулся вслед за девками. Те заверещали и прыгнули в озеро, а мужик с разбегу шуганулся вслед за ними. Догнал их на мелководье и принялся тискать и мять. Девки брызгали на него водой и притворно испуганно визжали.

Кот одобрительно пробурчал:

— Ну, значит, все в порядке! Можно ехать.

— А кто это? — спросил Николай.

— Мой заместитель. Председатель комитета Думы Василий Петрович.

Охранник развернулся к коту широкой грудью, и кот сразу же поправился:

— Ну, в общем, я его заместитель. Мы друг друга замещаем, — замялся он.

— В запое сейчас Василий Петрович, — весело рубанул шофер Федор.

— А это тебя не касается, Федор. Твое дело баранку крутить и ехать, куда прикажут.

Федор смутился и полез на водительское кресло.

— Ладно, поехали в Москву, дел невпроворот, — скомандовал кот и направился к машине.

— А мне куда? — обидчиво спросил Николай. — Домой, что ли? Обедать вроде бы собрались!

— А ты давай с нами, в Москву.

— Не могу я в Москву, у меня здесь жена, изба без присмотра.

— Гриша! — скомандовал кот охраннику. — Отбей правительственную телеграмму, что в связи с выполнением особо важного государственного задания Николай, как там тебя дальше, командируется в Москву, в распоряжение думского комитета по инновационным программам. Адрес его знаешь. Оформи его моим помощником.

Охранник выдвинул из панели машины портативный компьютер и застучал по клавишам.

— Ну, вот это совсем другое дело, — обрадовался Николай.

Машина резво набрала скорость, ворота так же бесшумно открылись, пропуская авто, и через несколько минут под колесами уже стлалось широкое симферопольское шоссе. Минут через десять они свернули на широкий съезд и остановились перед большим загородным рестораном. Охранник выскочил из машины и раскрыл дверь перед котом. Николай сам выбрался из автомобиля и остановился, ожидая остальных. Из дверей ресторана выбежал швейцар и, подскочив к коту, громко и льстиво запел:

— Василий Петрович! Какими судьбами? Так долго вас не видели! Рады необыкновенно! Необыкновенно рады! Прошу, пожалуйте в отдельный кабинет!

Выпятив живот, кот важно прошествовал через общую залу. Подбежавший официант проводил гостей. Длинный стол торцом стоял к мягкому, засыпанному подушками дивану. По широкой стороне тоже стоял диван, но без подушек. Кот уселся во главе стола, шофер Федор заботливо подложил под бока кота подушки, так что тот, положив голову на лапу, сразу утомленно закрыл глаза. Неслышно забегали официанты, внося тарелки и подносы с едой. В крошечную золотую рюмку, украшенную небольшими рубинами, официант налил из серебряного лафитничка красной настойки и поставил перед котом. Грише и Николаю налил водки, а перед шофером поставил большой бокал нарзана.

— Со здоровьичком, Василий Петрович! — медовым голосом проговорил официант.

— Лады! Будем здоровы! — ответил кот и пригубил рюмку.

Остальные тоже опрокинули и принялись за еду.

Как и откуда берутся этакие чудеса кулинарного искусства — неведомо. То ли прямиком самолетом из Парижа, то ли из Шанхая. Ну не может повар Иван Иванович такое нарубить, приправить, запечь и подать на стол: можно есть, а можно любоваться! Отведав деликатесов, кот улегся на диван и заурчал. Николай после необыкновенного пиршества никак не мог поверить в свое счастье. Тихонечко спросил шофера:

— А как в Москве, чего я помогать-то буду Василий Петровичу? Я ведь только школу кончил да работать пошел.

— Не боись, Николаша! Чего скажут, то и будешь делать! В обиде не останешься.

Недолгий начальственный сон кончился, и компания дружно поднялась с диванов. Разлегшись на широком сиденье лимузина, кот скомандовал:

— Федор, давай гони в Думу!

Автомобиль взял мягкий разгон и понесся все быстрее и быстрее. Николай робко повернулся к коту:

— Василь Петрович! Давно я в Москве не был, почитай год. Как она там? Окна больно темные — ничего не видно!

Кот потянулся к приборной доске и нажал какую-то кнопку. Стекла автомобиля осветились ледяным светом, и яркие окрестные пейзажи ворвались внутрь. Николай глянул через стекло салона и понял, что действительно давненько не был в Москве. Широкое симферопольское шоссе, несмотря на дневное время, было почти пустынным. По встречным полосам иногда проносились длинные, дорогие машины с мигалками и почти мгновенно исчезали из виду. Изредка их машина догоняла другую попутную и, шелестя шинами, легко обходила ее. Придорожные деревья мелькали с такой скоростью, что сливались в непрерывную зеленую стену. Поля и пригорки вдали от дороги выглядели шедеврами архитектуры и ландшафта. Трехэтажные особняки в живописном обрамлении лужаек смотрелись как реклама швейцарских Альп. Ближе к Москве Бутово и Щербинка озадачили Николая роскошными таунхаусами и высотными деловыми центрами.

Миновав кольцевую дорогу, машина въехала на Варшавское шоссе, которое тоже оказалось пустынным, и понеслась к Садовому кольцу, а затем взлетела на Большой Каменный мост. Кремль промелькнул так быстро, что Николай не успел спохватиться, как они уже остановились перед главным входом Госдумы. Редкие прохожие степенно шли по тротуару, чистый и ухоженный Охотный ряд радовал глаз дорогими авто, которые стройными рядами проезжали мимо здания Думы. Николай открыл дверь автомобиля и тут же был оглушен шумом сотен машин, беспорядочно втискивающихся на Тверскую улицу. Он полез опять на свое место в машине, где в окно по-прежнему виднелись стройные ряды прохожих и автомобилей, но был остановлен строгим окриком кота:

— Чего суетишься? Вылезай, приехали!

Робея от переживаний уходящего дня, а более того, от громадного здания власти, куда ему предстояло сейчас войти, Николай не мог сдержать дрожь в коленках. Он поглядел на свои стоптанные туфли, мятые брюки и еще больше стушевался. Во рту пересохло, и слабеющими шагами он пристроился за спиной кота, уверенно шагающего ко входу. Охранник Гриша ткнул в нос дежурному удостоверения, развернутые как игральные карты, и направился к лифту. На шестом этаже у раскрытой двери уже поджидала стройная секретарша:

— Ой, Василий Петрович, наконец-то вы приехали! Столько звонков, столько писем, не знаю, что и делать!

— А должна знать! — строго ответствовал кот. — Николаша, давай ко мне в кабинет, на инструктаж.

Николай робко вошел в роскошный кабинет и уселся на самом краешке дальнего стула. Кот прошел к начальственному столу, улегся в кресло и нажал какую-то кнопку. Кресло стало подниматься, и мордочка кота оказалась вровень с крышкой стола.

— Ох и дурацкое это дело — ходить на двух лапах. Видите ли, приличия надо соблюдать! А какие приличия в двух ногах?! Вон народ — как напьется, так тотчас норовит на четвереньки встать, потому как так оно надежнее.

— Ну, ладно, давай к делу. Помощников у меня пять, ты будешь шестой. Чего скажу, то и будешь делать.

— А чего надо делать, Василий Петрович? Я никаким наукам не обучен, волнуюсь, потяну ли...

— Потянешь, не сомневайся! Нам как раз и нужны люди, чтобы ум не поврежденный науками был. Сейчас по зданию походи, ознакомься, где залы заседаний, где столовка, где кабинеты начальников. К вечеру Верка-секретарша гостиницу тебе оформит и расскажет, где приодеться. А то ходишь здесь пентюхом-оборвышем. На вот на первое время.

Кот порылся в ящике стола и через всю столешницу перекинул конверт. Николай проворно сунул его в карман:

— Спасибочки, Василь Петрович!

Николаша мялся и не уходил.

— Ну, что тебе еще?

— Не знаю, как спросить, Василий Петрович... Вот мы по коридору шли, навстречу собака спаниель, за ней женщина бумаги несла...

— Дурак ты, Николаша, деревенщина! Это не собака, это заместитель председателя комитета по промышленности. Важная личность. Часы дорогие на ошейнике видел? Ну вот как у меня? Соображать надо! Давай иди! Завтра, если что непонятно, объясню.

Первым делом Николай поездил на лифтах. Никогда в своей жизни он не видел такого чуда техники. Поболтался по коридорам, зашел в туалеты и еще раз обрадовался своему нечаянному счастью. «Ну надо же так подвезло в жизни!» — думал он, прохаживаясь по ковровым дорожкам.

Выйдя из Думы, Николай окунулся в толчею московских улиц.

«Откуда их столько, этих людей?! Днем-то пусто на улицах было. А сейчас как в муравейнике. Нет, ребята, вам теперь до меня далеко, — горделиво думал он. — Завтра заживу по-особому, не как все!»

Он втиснулся в вагон метро с сотнями душных и потных людей и, поминутно прислушиваясь к объявлениям, тыкал пальцем в схему, боясь ошибиться остановкой. Наконец он добрался до измайловской гостиницы. Получил ключ и, войдя в номер, растерянно остановился. Огромная кровать, большой телевизор на тумбочке, душевая кабина, сверкающий унитаз через приоткрытую дверь туалета окончательно его сразили.

— Япона мама! — охнул Коля. — Вот житуха!

Бегом спустился из гостиницы к магазину у метро. Взял там приличный шмат докторской колбасы, бутылку водки, половинку черного. Подумал и решил добавить кусок заграничного сыра и лимонад «Буратино». Чай, в столице живу! Поглядывая в окно на лежащую у его ног Москву в вечерних огнях, Коля умял закусь, уговорил почти всю бутылку водки, завел будильник на семь утра и рухнул, не раздеваясь, на кровать...

Утром Николай пришел к девяти часам. Гордо предъявил дежурному пропуск и поднялся на шестой этаж. Дверь в приемную была закрыта, и ему пришлось ждать до десяти, когда появилась секретарша Верка. Василий Петрович прибыл к одиннадцати. Секретарша внесла в его кабинет кружку теплого молока и ломтик свежайшего бекона. Запах мяса разбудил в Николае зверский аппетит. Он вспомнил, что в радостной суматохе забыл позавтракать в гостинице.

— Василий Петрович велел вам зайти к нему через полчасика, — пропела секретарша.

Не решаясь отойти, Николай уселся в приемной и стал ждать вызова. Селектор на столе у секретарши громко скомандовал: «Пусть войдет!» Секретарша поманила Николая пальчиком, и тот, почуяв вчерашнюю робость, просунул голову в кабинет:

— Разрешите, Василий Петрович?

— Да, да, входи! Давай введу тебя в курс дела. Присаживайся. Ты уже понял, что мы на особом положении. Вот об этом и разговор. Сам знаешь, страна наша сложная, народ тоже не простой. Работать здесь — это не мышей на даче ловить! Тыща проблем — и все нерешаемые! Бились-колотились много лет, пока кто-то из великих не сказал: «Так жить нельзя!» Дай вспомнить, кто это был... — Кот наморщил лоб, пошевелил усами и почесал лапой под подбородком. — Ну, да! Это Ксюша Волочкова сказала!

— А кто такая Ксюша?

— Ну ты даешь, Николай! Позорище какое! Не знать председателя государственной думы?! Слушай дальше. В общем, собрались умные люди и решили: надо так, чтобы они отдельно, а мы — отдельно. Дали задание большим ученым. Полгода они думали и придумали вроде как разделить Россию на две части. В одной части порядок, а в другой как есть. И все в одном месте, никто никуда не переезжает. И главное, мы их почти не видим, а они — нас. Так, изредка пересекаемся.

— Это как же? Не понимаю я!

— В точности я тебе не скажу. Поля всякие торсионные-морсионные. Наука на грани фантастики. Это у нас мало кто понимает, но эффект есть. Правда, получается, что если какой министр дело задумывает, то для одной части это хорошо, а для другой — обязательно плохо. И ничего с этим поделать нельзя, приходится мириться.

— И что же за люди в той части, где порядок?

— Вот мы тут все, Василий Петрович например. И все люди приличные и достойные. Никакого воровства или преступности. Бывает редко, что кто-то ошибается. Но с этим у нас строго: прощальный банкет, билет в Лондон — и пишите письма!

— Уж не знаю, как спросить, Василь Петрович. Не только ведь люди в приличной части? Верно?

— Ах, ты вот о чем! У нас все на доверии построено. Человек обязательно должен в доверии быть. Я раньше у Василия Петровича в домашних питомцах ходил. Он и меня назвал, как самого себя. И кому ему довериться, чтобы до самого последнего? Жене? Сегодня люблю, завтра разлюблю, так еще и отдай половину заработанного, пока она по магазинам и парикмахерским бегала. Сыну, дочери — за месяц все спустят. Друзья-товарищи? До первой налоговой проверки. Вот и получается, что надежнее домашней собаки, кота или попугая — никого нет. У нас тут даже один аллигатор есть. Я и раньше понимал все по-людски, только говорить не мог, ну а как разделенка пошла, так умные люди этот вопрос первым делом учли.

Ну, давай, Николаша! Первое задание — на заседание вот того комитета по промышленности сходить. Они спрашивают, как у нас в стране с инновационными проектами.

— Но я же только по телевизору слышал, как говорили про это!

— Вот и молодец! Как по телевизору и скажешь!

Заседание комитета по созданию силиконовой долины в районе города Урюпинска продолжалось уже два часа. Докладчики говорили умные речи, несогласные говорили умные возражения. Все были довольны друг другом. Только представитель оппозиции выступил против:

— Нашим женщинам не нужны эти силиконовые штучки. Они и так самые лучшие в мире. Нечего нам гнаться за всякими рекордами. Что выросло, то и выросло!

В кармане Николая заверещал и задергался недавно выданный мобильник и голосом секретарши Верки скомандовал: «Николай Петрович! Срочное задание от Василия Петровича. Спуститесь в гараж, там вас ждет наша вторая машина. Поезжайте домой к Василию Петровичу. У его жены Ангелины Павловны какие-то проблемы. Надо решить!»

Николай задумался: «Это чья жена? Кота Николая Петровича? Так я по кошачьим делам не специалист. Всегда только собаку во дворе держали. Нет, наверное, самого главного Василия Петровича жена».

Спустившись в гараж, Николай отыскал машину — точь-в-точь как первая, на которой он ехал. Шофер открыл дверь салона и спросил:

— Ты, слышал я, новенький?

— Да уж, не старенький. А тебя как зовут?

— Федор.

— И в первой машине тоже шофером Федор был.

— Вообще, меня Валерием кличут, только Василий Петрович не любит заморачиваться и запоминать, кого как зовут. Велел на Федора откликаться.

— Куда ехать к жене Василия Петровича, знаешь?

— А то как же!

— Ну, поехали.

Выехали на Тверскую. Чистая улица и редкие прохожие радовали глаз.

К загородному дому подкатили вовремя. Хозяйка дома, симпатичная пухленькая дамочка с ярко-рыжими волосами, уже стояла на высоком крыльце и, как только машина въехала во внутренний двор, тут же запричитала:

— Дурак этот, Федор третий, разбил машину и укатил в ремонт, а у меня через полчаса сеанс в салоне красоты! Я туда за две недели вперед записывалась!

— Не волнуйтесь, Ангелина Павловна! — заверил Федор-Валерий. — Доставим без опозданий.

— А мне потом еще по магазинам походить.

— И это сделаем. Машина в вашем распоряжении, и помощник есть. Николаем зовут. Он новенький.

Николай, загоревший на деревенском огороде и одетый в новый костюм, был похож на богатого русского промышленника, только что вернувшегося с отдыха на далеких южных островах. Его коренастая фигура выглядела прочно и надежно. Новый костюм придал ему уверенность, которая раньше пряталась где-то в глубине его натуры, как орех внутри скорлупы. Ангелина Павловна придирчиво осмотрела Николая, но ничего не сказала. Ждать у салона пришлось долго. Хозяйка вышла оттуда с пышной прической и изрядно помолодевшей. Не глядя ни на кого, уселась в машину и сказала:

— Давай, Федор, в торговый центр.

У торгового центра Николай предусмотрительно выскочил первым из машины и, обежав ее, открыл дверь салона для Ангелины Павловны.

— Мерси! — кокетливо сказала она и добавила: — Пойдете со мной!

В магазинчиках Ангелина Павловна долго примеряла блузки, платья, сарафаны и все требовала, чтобы Николай посмотрел и сказал, к лицу ли ей платье или кокетливый топик. Николай тушевался и не знал, как ей угодить, поскольку ничего не понимал в этих цветочках и оборочках, и на всякий случай советовал то, что попрозрачнее. Из торгового центра он вышел нагруженный множеством коробок, едва удерживая их в руках. Сев в машину, модница объявила:

— Все! Я устала, поехали домой!

У дома Ангелина Павловна царственным жестом отпустила машину, а Николаю велела занести коробки в дом и разложить их в гостиной. Никогда еще Николаю не приходилось общаться с богатыми и капризными дамочками, поэтому он всякий раз переспрашивал ее, боясь ошибиться и сделать что-нибудь не то. Наконец суматоха улеглась, и Ангелина Павловна объявила:

— А сейчас я напою вас чаем!

Николай засмущался, стал отказываться, но хозяйка уже убежала на кухню и минут через десять вышла в премиленьком передничке и с подносом, уставленным закусками и крошечными чашками с чаем. Возбужденная недавними покупками, Ангелина Павловна все переспрашивала Николая, нравится ли ему то одна обновка, то другая. Он смущался и хвалил все подряд. Завязался почти светский разговор.

— А где вы раньше работали? — спросила Ангелина Павловна.

— В агропромышленном комплексе, — немного подумав, ответил Николай, вспомнив свой огород и незамысловатый прилавок из ящиков на обочине шоссе, где он продавал огурцы, помидоры и разную другую огородную живность.

— Правда?! А у нас раньше садик был. Это еще когда мы в Пензе жили. Ну, вы знаете, эти шесть соток. Я там такие помидоры выращивала! По десять банок на зиму закручивали. А здесь у дома только газон выращиваем. Вася не разрешает ничего такого. Обидно так!

Беседа о сортах овощей, удобрениях, правильных временах для рассады стала оживленной и значительной, как у добрых соседей на даче. Как будто они знают друг друга уже много лет.

Несколько раз Ангелине Павловне пришлось возвращаться на кухню за подкреплением. Такой заботы о себе Коля не видел с самого детства. Он размяк и прочувственно объявил:

— Вы такая замечательная женщина!

— Нет! Я на самом деле несчастная женщина! — со слезой в голосе ответила она.

— Нет, Ангелина Павловна! Вы сами не понимаете, какая вы замечательная!

— Нет, это вы не понимаете, какая я несчастная! — и Ангелина Павловна в голос зарыдала. — И вообще, меня Анфисой зовут. Это он придумал меня Ангелиной называть, когда мы в Москву переехали. А до этого, еще в Пензе, Вася новый городской рынок организовал. Его за этот рынок столько раз били, отобрать хотели. Я его отхаживала, лечила. Потом, правда, перестали бить, уж не знаю почему. А вскоре он и политикой занялся, в Думу пошел. И вот благодарность за все эти годы! Сам где-то разъезжает по государственным делам, а я одна-одинешенька. Мальчишек наших за границу отправил учиться. А они совсем еще маленькие: десять да двенадцать лет. Я их почти и не вижу. Сижу тут, а они там, — продолжала она жаловаться. — Даже охраны у меня нет. Только дом и стерегут у ворот. А если меня где-нибудь украдут и выкуп потребуют, так он и денег не даст. Убьют меня и закопают в лесу, — всхлипнула она и прильнула к плечу Николая.

Не успел Николай опомниться, как уже обнимал и целовал обмякшую Анфису Павловну. И закончил утешать ее уже за полночь.

Наутро Николай явился в Думу слегка смущенным. Не все же помощники так вот запросто крутят любовь с женами начальников.

Василий Петрович вызвал его в кабинет и спросил:

— Ну как, все проблемы порешал вчера?

— Вроде как все!

— Надо не вроде как, а серьезно, обстоятельно! Понял? — и сразу перешел к делам государственным.

Две недели минули, как быстрый утренний сон. Расхаживая по коридорам Думы с разными поручениями, Николай днем уже почти и не вспоминал о Шараповой охоте, жене Клаве и запущенном огороде — все выветрили важность и неотложность государственных дел. Прошлая жизнь казалась далекой и совсем ненужной, как лопата со сломавшимся черенком рядом с новым мини-трактором. Только вечерами, коротая время, когда в измайловской гостинице, а когда и за ужином в доме Ангелины Павловны, Николаю вспоминался почему-то деревенский сосед Леха, приходивший посидеть вечерами на скамейке перед домом. Обычно они подолгу молчали, потом Алексей ни с того ни с сего говорил: «Да! Жизнь — она такая сука!» Коля вспоминал свою жизнь от первого класса и соглашался. Иногда вставлял пару своих слов. А потом они снова надолго замолкали, пуская сигаретный дым, и эти неспешные разговоры были наполнены для Николая немалым значением.

Теперь все у него изменилось, и он не знал, какая же у него теперь настала жизнь. Прошлое стало ненужным, а настоящее и будущее казались какими-то игрушечными. Любой возьми да и сломай шутя.

Обычное утро обычного дня началось с инструктажа в кабинете Василия Петровича. Впереди были совещания комитетов, экспертных советов, переговоры с теми, кто за и кто против. От Камчатки до Калининграда все люди ждали важных решений. Все испортила вбежавшая в кабинет секретарша Верка.

— Василий Петрович! В коридоре у нашей двери мужчина лежит!

— Лежит или валяется?

— Валяется!

— Нашей фракции?

— Нет, чужой!

— Звони тогда в комиссию по этике! Совсем обнаглели, среди бела дня до мышиного писка напиваются!

— Так он убитый! — взвизгнула Вера.

— Тогда звони в эту службу... как ее там... «Клин-сервис». Пусть уберут. Придумали же названьице! Ни одного слова по-русски! — Кот почесал лапой под подбородком, разгладил усы. — Выходит, ротация кадров началась! Места освобождают! Что бы это значило? Может, местного значения инцидент, а может, и нет... Надо посоветоваться.

Начало следующего дня прошло в суете важных государственных дел, которые прервал неожиданный звонок от секретарши Веры:

— Николай Петрович, срочно выезжайте к Ангелине Павловне! Задание Василия Петровича!

Коля улыбнулся про себя, расправил плечи: «Вот что значит настоящий мужик!»

Ангелина Павловна сидела в гостиной строгая и серьезная.

— Коля, помогите мне собрать вещи, я уезжаю!

— Куда уезжаете, Анфиса Павловна, и зачем?

— К мальчикам своим уезжаю. Им без меня плохо, а мне без них! Приезжайте завтра проводить меня в аэропорт.

«Ну вот, — подумал Николай, — ждал любви, а получилось расставание! Никогда не знаешь, что ждать от этих женщин».

Выйдя из дома Анфисы, Николай уселся в салон и сказал шоферу Федору-Валере:

— Давай на базу!

Машина тронулась и полетела по пустому загородному шоссе. Николай нажал кнопку и открыл стекло к водителю:

— Валера! Открой окошко в салоне. Чистым подмосковным воздухом хочу подышать.

— Не рекомендуется, Коля. Сразу видно, что ты новенький. Стекла в салоне заблокированы, кондиционер опять же. Ну, если хочешь, переходи ко мне, на место охранника, оно свободно.

Машина остановилась, и Николай перебрался на переднее сиденье. Едва он пристегнулся ремнем, как машина рванула с места и понеслась. Николай не поверил своим глазам. Загородное шоссе было запружено до предела. Включив сирену и мигалку, Федор-Валерий вел как профессиональный гонщик: по встречной полосе, на красный свет, распихивая попутные и встречные машины уверенно и нагло. Каждую секунду казалось, что он врежется, но в последний момент он выворачивал руль. Встречные боязливо шарахались, а полицейские на дороге коротко вскидывали руку к козырьку. Николай от страха закрыл глаза.

— Слышь, Валера, такие картинки не для меня, нервы и так сегодня прямо ни к черту. Вернусь в салон, пожалуй.

— Ну, давай. Говорил я тебе, что не рекомендуется.

«Это как? Кино, что ли, по окошкам машины показывают? — засомневался про себя Николай. — А в натуре все как обычно? Да ну его! Голову свернешь, думавши. Как Василий Петрович говорил: “Верить умным людям надо, а не думать! От лишних мыслей только хвост не в ту сторону вертится”».

Вернувшись в Думу, Николай зашел к Василию Петровичу:

— Уезжает Ангелина Павловна. за границу, к детям!

— Да что ты говоришь! — всполошился Василий Петрович. — Ох, как у меня от всех этих дел разболелась голова! Вера! — хлопнул он лапой по селектору. — Соедините меня срочно с нашей поликлиникой!

Утром следующего дня Николай уже сидел в доме Анфисы Павловны.

— Может, все-таки останетесь, Анфиса Павловна?

— Нет, Коленька! Вот живешь как-то все по привычке, а потом осмотришься — а все вокруг шиворот-навыворот. Не хочу так, потому и уезжаю! И кота Василия с собой беру. Мои мальчики его очень любят и я тоже. Василий Петрович его почему-то в офисе все время держал. А тут Верочка, молодчина. видно, узнала, что я уезжаю, и все документы на кота в один день приготовила, даже прививки какие надо сделала. Рано утром с шофером его и прислала.

В комнату вошел кот Василий Петрович, на четырех лапах и без часов. Степенно подошел к Анфисе Павловне, прыгнул к ней на колени и разлегся. Анфиса Павловна нежно стала гладить его по волнистой шерстке и ласково что-то шепотом приговаривать. Кот мяукнул, закрыл глаза и заурчал.

— Коля, вы знаете, он такой умный! Мне иногда кажется, что он и человеческую речь понимает, только говорить не может.

Кот открыл один глаз, подмигнул Николаю, потянулся во весь рост на коленях у Анфисы Павловны и выпустил из лап большие когти.

Проводив Анфису Павловну и кота в аэропорт, Николай вернулся в офис на Охотном ряду. Его встретила секретарша Верочка и весело сказала:

— У нас такая радость, такая радость! Василий Петрович вернулся!

— Как вернулся?! Он же только что улетел в Англию!

— Ой, ну что вы говорите, Коля! Какая Англия?! Он из Шараповой Охоты вернулся. Кстати, Николай Петрович приказал, чтобы вы совсем в Москву перебирались. И вместе с женой обязательно. Квартиру вам наша служба уже ищет.

— Это какой Николай Петрович приказал? Первый или второй?

— Да какая разница?! Я совсем замоталась, у меня в голове сплошная путаница! Я когда чего забываю, так снова переспрошу у кого-нибудь из них, и никогда ошибки не бывает. Что один сказал, то и второй подтвердит!

Через несколько дней Николай приехал в Шарапову Охоту. Жена, тихая и скромная, сидела в избе.

— Ну, рассказывай, Клава, как жила тут, покуда муж важные государственные дела решал. Телеграмму правительственную видела?

— Тебе, Коля, всякое могут наговорить, но я женщина честная. Жила как надо. Деньги-то нам нужны, так я ходила в большой дом на озере лечение одному человеку делать. Медсестрой ведь работаю, дело знакомое.

— Вот и хорошо, Клава. Собирайся, в Москву переезжаем! Насовсем!

— Как это в Москву?! А как мы там жить будем?

— Как жить? А так, шиворот-навыворот!

— Ой, Коля, что ты такое говоришь?!

— Шучу я! Хорошо жить будем!

 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0