* * *

Чтобы роман привлекал читателя, в нём должен действовать цепкий механизм, из которого трудно вырваться. Внутри всего должна быть — драма. Должен быть конфликт, дающий разность потенциалов. Энергия, которая даёт всему движение, происходит от «разности потенциалов». В основе драмы борьба двух начал, доброго и злого, стойкости и соблазна, любви и ненависти, пошлости и красоты и т.д. И никуда от этого уйти нельзя. Экспериментов было сколько угодно, но все они приводили к тому, что читатель должен совершить насилие нал собой, принудить себя к чтению текста. Драма же сама засасывает, тащит, влечёт… И тут великую роль играет сюжет. Сюжет — это постепенное нагнетание конфликта, описание сцен, где происходит столкновение интересов.

Если в реальной жизни люди после конфликта чаще всего расходятся, стараются избегать друг друга, не видеться и не встречаться, то в романе всё наоборот. Здесь герои если порой и расходятся, отдаляются друг от друга, то лишь для того, чтобы разогнаться и снова удариться лбами.

Ставки желательно всё время повышать. Разность потенциалов накапливается и возрастает до предела… Воздух трещит от искр и напряжений… И наконец, в самой высшей точке происходит разряд, кульминация, развязка. Одна из сторон конфликта побеждает.

* * *

Начало, завязка, первые обстоятельства и события будущей драмы автор придумывает сам. Расставляет фигуры, намечает и определяет характеры. Но всё то, что последует потом, вся цепь дальнейших событий уже не может быть прихотью авторской фантазии, его произволением. Возможны отступления, петли, уклонения в сторону, но главная линия развивается с железной последовательностью, которая определяется и вытекает из первоначального узла.

Тут, впрочем, тоже возможны эксперименты. Но все эти эксперименты, «поиски новых средств выразительности» заведомо обречены на провал. Потому, что направлены не против канонов и правил, не против устаревших и косных установлений, а — «против натуры».

* * *

«…Наблюдая за тем, как страшная сила овладевает миром, он ужасался. Все они действовали по течению, и ни один не выгребал — против. Но тут же приходила и утешительная мысль — ведь вот я, одинокий слабый человек, устоял ведь как-то… И еще кто-то стоит где-нибудь в Пинске или в Узбекистане, в Алмалыке каком-нибудь, и еще… Стало быть, не так уж и слаб человек. Есть в нем громадная сила, способная противостоять всему. Пусть даже вся вселенная навалится со всех сторон, что она сможет сделать с человеком? Да ничего. Может замучить, убить плоть и поломать кости. Свобода сказать — не хочу! Мы привыкли думать о массах и народах. Но спасается «малое стадо». То есть — один человек. То есть именно — ты!»

* * *

Побочные линии в романе нужно выстраивать очень осторожно. Они должны влиять на главную линию, подчёркивать ее течение, пояснять, толковать, иллюстрировать. Они должны быть попроще, помягче и не очень уводить в сторону. У меня на втором плане происходит аналогичная борьба между второстепенными идеями или второстепенными героями. И ни в коем случает это не должно делаться слишком явно, в лоб… Параллельное развитие мелодии, но тихонько, фоном, на дальнем плане…

* * *

В третьей части как будто возникла проблема. Мне показалось, что сюжетные линии ослабли, история перестала развиваться. Вернее, замедлилась. Если поначалу она летела на крыльях, опрокидывалась в каждой следующей главе, то теперь понадобились сцены, где история развивается слишком медленно. Бурный поток ручья влился в тихую воду. Сперва я хотел добавить динамики… Но хорошая завязка, стремительное развитие действия в первых частях, дали всё-таки необходимый разгон. И чувствуется, что в тихой воде собираются и накапливаются напряжения, как перед запрудой. Как будто что-то ожидается… И эти ожидания оправдываются. В трёх-четырёх последних главах всё снова опрокидывается и выстраивается по-новому.

* * *

В разговоре с приятелем мы сошлись в том мнении, что «Мастер и Маргарита» не просто высокохудожественно произведение. Какое дело массовому читателю до красоты стиля, а толпе до «совершенств»? Странным образом, многие художники, создавая образ нечистой силы, дьявола, начинают подсознательно играть «на той стороне». Речь здесь не о том, что роман, как некоторые выражаются, «сатанинский». Но с другой стороны, слишком хорошо видно, что симпатии автора явно там, «на той стороне». Причём автор не наивный человек, а понимает здесь слишком многое. Всё, таким образом, продумано и осознанно. А, может быть, и не всегда осознанно, но законы пародии работают уже сами собою. Сцена с буфетчиком, как заметил Андрей Воронцов, это пародия на святое Причастие. И если мы начнём пристально вглядываться в слова, то обнаружим признаки пародии и в некоторых расхожих фразах, вроде «Рукописи не горят» или «Никогда ничего не просите у сильных…» Это говорит дьявол, а он лжёт всегда. Бесы пишут свои свитки, рукописи наших грехов, но они именно «горят». Человек кается — и все их рукописания сгорают, даже пепла не остаётся. А что же такое наша молитва, как не «прошение». «Не просить у сильных», это в его скверных устах и значит «никогда не молитесь»…

К чему я всё это? Да к тому, что одна из косвенных моих задач заключалась в том, чтобы, вводя в сюжет демонские силы, «сыграть на этой стороне».