***
Любимая, что с нами будет
когда мы разучимся жить?
Неужто нас небо осудит
по разным орбитам кружить?

Неужто в томлении праздном,
под сводами звёздной тюрьмы,
в обличье, немыслимо разном,
друг другу объявимся мы?

Любимая, клёкот зловещий
летит от вороньей избы.
Как смутно в ладонях трепещут
свинцовые знаки судьбы.

Как мерно в мерцании круга
вращается веретено.
Как долго мы любим друг друга,
сливаясь в сиянье одно...


***
Привыкаю, что ты чужая жена,
что со мной нежна,
а ему — нужна,
что шаги мои рядом с тобой легки,
и ночами не надо выть от тоски.

Цепенею, словно тритон во льду,
с онемевшей кровью своей в ладу,
в ожиданье солнечного луча
только имя твоё в забытьи шепча.


***
В твоём королевстве и в полдень горят фонари,
округлые кошки глядят из квадратных окошек,
над ратушной площадью мечутся нетопыри,
хватая обжаренных мошек со щедрых ладошек.

Здесь каждый прилавок пугает обильем сортов
дельфиньего сыра, полночного бреда…
Здесь даже
змеиного мёда в достатке для страждущих ртов
в особом отделе на сумеречной распродаже.

В твоём королевстве трамваи катают щеглов,
такси уступают дорогу мышам и медведям…
Однажды я всё распродам, даже пыль из углов,
и звонкую яхту построю на зависть соседям.

Пусть ветер споткнётся и взвоет в её парусах,
пусть волны меня колошматят, как гопники в детстве,
пунктирным маршрутом, сверкающим на небесах,
я к пирсу ночному причалю в твоём королевстве.

Здесь любят дожди и не любят парадных одежд,
рубины охотно меняют на кисти рябины.
И если найти суждено нам друг друга,
                                                         то где ж
ещё, как не в этом краю, среди стай голубиных…


***        
Позади зима,
впереди зима…
Как бы нам с тобой
не сойти с ума,
как бы нам с тобой
уберечь следы
молодой травы,
золотой воды.

Отгорел закат,
заалел рассвет…
Как бы нам вернуться
на тыщу лет,
где зимой растут
на снегу цветы,
и на всей земле
только я и ты.


***
Впустую проносится время, но жизнь хороша!
Уж тем хороша, что впустую истративши годы,
однажды увидишь: не истины просит душа,
не хлеба и злата — а только любви и свободы.

Как две эти жажды мучительных мне утолить,
мотаясь от синей звезды к твоему изголовью?
Я ради любови не в силах свободу забыть
и ради свободы не в силах расстаться с любовью…


***
Зима садится, торжествуя
на землю задом ледяным.
Мне странно, что еще живу я
и из ушей пускаю дым.

Мне удивительно упрямство,
с которым прямо подо мной
кружится в сумрачном пространстве
зеленокудрый шар земной.

А где-то в сутолоке снежной,
в рассветной, зябкой тишине,
любимая ладонью нежной
ерошит память обо мне.

Ей хорошо — как на пружинке
держать меня перед окном,
крошить серебряные льдинки
в бокал с сиреневым вином.

С зимою ей одной не сладить.
И потому — тоской гоним —
я топаю, как на параде,
и из ушей пускаю дым.


***
…а когда на рассвете сердце твоё заглючит,
бестолково и страшно захлёбываясь в крови,
не пугайся — это к нему подбирает ключик
заступивший на вахту бессонный ангел любви.

Он трещит воробьихой, метлой по двору скрежещет,
плачет кошкой бездомной, ревёт выхлопной трубой…
И глядит прямо в душу глазами желанных женщин,
промелькнувших в облаках над твоей судьбой.

А на кухне ночь сахарком растворится в чае,
сигаретным дымом завьётся куда-нибудь,
где опять за углом ангел смерти тебя встречает,
и лишь ангел любви ему преграждает путь.


***
Л.

Бессонное время: не то, чтоб с ума
схожу, но тоска навалилась,
да так, что уж лучше б сума и тюрьма,
чем губ твоих царская милость,

чем эта сквозная, кинжальная дрожь,
прощальная ласка — и снова
годами у сердца, как нищенский грош,
хранить твоё нежное слово...

Я — тень твоей тени, немая пыльца
в оборках весеннего платья,
я — воздух, который тебя до конца
в незримые принял объятья,

я здесь лишь затем, что ещё не пришла
пора рокового усилья -
лететь за тобою, сжигая дотла
души невесомые крылья.



***
Усталое облако прямо на сопку легло.
Над розовой бухтой — прозрачная дрожь паутины.
Качается лодка, и к ночи у чайки крыло
немеет от долгой путины…

Мы вместе сегодня. Мы слушаем эхо глубин –
скольженье медузы, пугливую крабью охоту
и щебет дельфинов, и жалобный писк субмарин,
и храп кашалота.

Качается лодка. Качаясь, уходит луна
за гребень скалы и оттуда глядит осторожно.
Любимая, что же ладошка твоя солона
и сердце стучит так тревожно?

Мы вместе сегодня — и горстку закатных минут
у нас не отнимут до смерти ни бесы, ни боги.
Послушай, как весело рыбы под нами поют,
и в бубны стучат осьминоги!

Взгляни на созвездья, которых давно уже нет,
не их ли огонь разгорается в нас понемногу?
Качается лодка. Сияет божественный свет.
И тянет в дорогу…