Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

Денис МАЛЬЦЕВ. Ревизия российской истории. — Олег ТОРЧИНСКИЙ. По волнам памяти. — Татьяна КОНДРАТОВА. Стихи, рожденные любовью

Серия околоисторических книг А.М. Буровского

Рыцарь театра, красоты и гармонии

Элегии Марины Котовой

 

Ревизия российской истории

Суворов В., Буровский А., Пронин А., Уикс А.Л., Макдауэлл Дж., Лоеенталь М., Раак Р.Ч., Гогун А., Наджафов Дж. Союз звезды со свастикой: Встречная агрессия. М.: Яуза-Пресс, 2011. (Правда Виктора Суворова); Буровский А.М. Оживший кошмар русской истории: Страшная правда о Московии. М.: Яуза: Эксмо, 2010. (Вся правда о России); Буровский А., Бушков А. Россия, которой не было-2: Русская Атлантида. Красноярск: Бонус; М.: Олма-Пресс, 2000. (Досье); Буровский А.М. Наполеонспаситель России. М.: Яуза: Эксмо, 2009. (Вся правда о России).

В настоящее время в российской исторической публицистике продолжаются и набирают силу процессы, начавшиеся еще в 90-х годах ХХ века. Именно тогда широкое распространение получила «ревизия» истории Второй мировой войны 1939–1945 годов и Великой Отечественной как ее составной части.

Поборники «новых взглядов» с 1991 года старались навязать российскому обществу надуманные версии о причинах вооруженного столкновения и ходе боевых действий СССР и Германии, приводилась недостоверная информация о составе, численности и вооружении войск противоборствующих сторон. Чтобы опорочить советскую (а через нее и российскую) армию, публиковались поверхностные, а порой заведомо ложные подсчеты, по которым, к примеру, на каждого убитого на Восточном фронте немецкого солдата якобы приходилось 5, а то и 15 погибших советских бойцов.

Ряд российских публицистов (М.Со­лонин, Б.Соколов и др.) в преддверии различных юбилеев Великой Победы не брезговали распространением сплетен о том, что советские солдаты шли в бой только под дулами пистолетов командиров и комиссаров или под прицелами заградительных отрядов, а решающую роль в сражениях якобы играли штрафные роты и батальоны. Во многих книжных издательствах существует большой спрос на «очернителей» истории Великой Отечественной. Например, издательство «Яуза-Пресс» проводит активную популяризацию идей проживающего в Великобритании перебежчика и фальсификатора В.Резуна (Суворова), известного тем, что он первый в русскоязычной исторической публицистике выдвинул тезис о превентивном для гитлеровского Третьего рейха характере этой войны, так как СССР сам якобы готовился напасть на Германию. Вышел целый ряд коллективных монографий российских авторов, в которых они защищали точку зрения В.Резуна (М.Веллер, М.Солонин, В.Бешанов, А.Буровский, Д.Хмельницкий, Ю.Цур­-
ганов и др.).

Вокруг этой темы сложилась настолько угрожающая ситуация, что в очередной День памяти и скорби, 22 июня 2011 года, премьер-министр РФ В.Путин снова обратил внимание на серьезные последствия фальсификации истории. «Мы должны отчетливо понимать, что попытки исказить историю могут иметь очень серьезные последствия, по сути, могут подверг­нуть сомнению ключевые принципы современного мироустройства. Здесь кроются очень опасные угрозы, причем с непредсказуемыми последствиями», — сказал он, выступая на заседании президиума правительства.

Следует особо подчеркнуть, что в настоящий момент фальсификациями истории Великой Отечественной войны дело не ограничивается. Начав переписывать историю в антироссийском ключе, многие публицисты затрагивают самые разные ее периоды. Ярким примером такого рода литературных деятелей служит Андрей Михайлович Буровский. Надо заметить, что с формальной точки зрения он имеет право называться историком, так как обладает ученой степенью не только доктора философских наук, но и кандидата исторических наук, а также имеет звание профессора. Защитив кандидатскую диссертацию по теме «Культурно-исторические этапы развития палеолита Енисея», А.Буровский, однако, не стал связывать свою писательскую деятельность с археологией. В 2000–2011 годах им было издано несколько десятков научно-по­пулярных книг по истории России, охватывающих всю ее историю — «от призвания варягов» и по настоящее время.

В них А.Буровский, в частности, отстаивает концепцию В.Резуна о том, что СССР готовился к нападению на Европу, а потому наряду с гитлеровской Германией ответственен за начало Второй мировой войны. Но фальсификацией советского периода истории он не ограничивается.

В книге «Россия, которой не было-2»[1] он рисует образ России как «империи зла», а русских — как вечных рабов своего государства. А.Буровский ненавидит русских, которых, правда, старается называть «московитами». «Людишки», «мужички», «российские неучи» — вот неполный перечень эпитетов, которыми он их награждает. В полемическом задоре Андрей Михайлович не стесняется использовать и методы ложного доказательства. Вся его отнюдь не новая концепция «просвещенного Запада и варварского Востока», используемая еще российскими либералами XIX века, построена на примитивных измышлениях. Например, А.Буровский пишет: «Московиты с огромным трудом способны понять (и то далеко не все), что, если они хотят быть богатыми, не надо завоевывать чужие земли и бежать за соболями и песцами в Сибирь, а надо работать интенсивнее и лучше. Эта мысль им неприятна и скучна, как двенадцатилетнему подростку, подросток ведь предпочел бы не копить деньги в банке, а получить богатство таким же увлекательным способом, как герои “Острова сокровищ”».

Но возникает вопрос к автору: как быть с англосаксами, с их колоссальной Британской империей, с испанцами, португальцами, французами, голландцами и прочими колонизаторами, которые тоже «завоевывали чужие земли»? Мы видим, что имеет место «подмена тезиса» — намеренная логическая ошибка в доказательстве, вызванная нарушением закона тождества в процессе доказательства. Качества, присущие всем империям, А.Буровский сознательно приписывает только одной — России.

Еще пример. Автор пишет: «Ни в одной стране Европы подобный эксцесс[2] был невозможен в принципе. В 1570 году речь идет не о действиях гражданской войны наподобие Варфоломеевской ночи или событий Тридцатилетней войны в Германии. Речь идет о царе, истребляющем в мирное время собственный народ, совершенно лояльных людей». Опять в основе «доказательства» лежит искаженная информация. Варфоломеевская ночь не была гражданской войной, а, наоборот, послужила поводом к гражданской войне. По данным известного русского историка Т.Грановского, только за сутки во всей Франции было уничтожено около 30 тыс. женщин, стариков, детей, ни в чем не повинных граждан. В России же за 37 лет царствования Ивана Грозного было казнено 3–4 тыс. человек. В тот же период в Нидерландах на эшафотах погибло около 100 тыс. человек.

Вообще, для А.Буровского, как и для всех писателей фолк-хистори[3], характерно выдвигать обвинения в ад­рес исторических деятелей, не утруждая себя какими-либо доказательствами. Например, он пишет: «Известно, что Иван задушил больше ста собственных детей сразу после рождения». В реальности же ничего подобного мы о русском царе из летописей и иных источников не знаем. Другими словами, налицо прямая клевета.

Так же часто в произведениях А.Буровского встречается путаница с датами — судя по ним, человек, получивший ученую степень кандидата исторических наук, сейчас не сдал бы даже ЕГЭ по истории! Так, он пишет: «26 января 1797 года Екатерина утвердила раздел Польши». Автору, очевидно, неизвестно, что Екатерина II скончалась 6 ноября 1796 года. И таких примеров можно привести множество — в каждой из псевдоисто­рических книг А.Буровского их десят­ки. Но особо следует отметить такой момент: помимо бессистемной клеветы в адрес всех сколько-нибудь известных правителей России и русского народа в целом, особое внимание фальсификатор уделяет историческим деятелям, имена которых особо почитаемы в Русском государстве. Так, много усилий А.Буровский прилагает, чтобы оболгать святого благоверного князя Александра Невского. Вот что он пишет о нем: «От своего генетического отца Ярослава Александр отрекся по всем правилам шаманизма, отказался признавать своим папой человека, посягнувшего на величие монгольских ханов. Он сам назвал отцом человека, против владычества которого готовил восстание Ярослав и который убил Ярослава страшной смертью»*. Другими словами, налицо попытка запятнать имя человека, который канонизирован Русской православной церковью и до сих пор популярен в России (по итогам телепроекта 2008 года «Имя России» Александр Невский набрал больше всего голосов). А что же было на самом деле? К смерти отца Александра Невского хан Батый отношения не имел. Тот умер не в Сарае, на Волге, а в Каракоруме, в Монголии, при дворе великого хана Гуюка. Есть даже предположение, что его убили с целью ослабить Батыя. Другими словами, ни о каком братании с убийцами отца речи не шло. Но А.Буровскому надо создать негативный образ Александра Невского, и он действует строго по заветам министра пропаганды нацистской Германии Й.Геббельса: «Клевещите, клевещите, что-нибудь да останется».

Еще пример: «Решающий урок состоялся в 1262 году. Тогда по всей Руси вспыхнуло восстание против монгольских сборщиков дани — баскаков... Совместными усилиями они подавили восстание: Батыга Джучиевич[4] и его удачный приемный сынок. Именно тогда уничтожается вечевой строй на Северо-Восточной Руси и именно руками Александра... На 1262–1265 годы приходятся последние упоминания веча на северо-востоке. Вот они, годы перелома». То, что «Батыга Джучиевич» подавляет восстание, будучи уже 7 лет как мертвым (Батый умер в 1255 году), кандидата исторических наук А.Буровского не волнует. Столь же неинтересно ему и то, что Александр Невский «уничтожает вечевой строй на Руси в 1262–1265 годах», скончавшись 14 ноября 1263 года в Орде. Главное — больше обвинений и очернительства! В этом вся «научная методика» А.Буровского и других фолк-историков. Желание очернить историю России и ее культурную преемственность иногда доходит до абсурда. Он пишет, например, следующее: «...в Византию Московия отнюдь не превратилась оттого, что приехала в жены московскому князю больная сифилисом шлюха — племянница последнего византийского императора». Помимо откровенной нечистоплотности подобных заявлений, псевдо­историк начисто игнорирует тот факт, что Софья Палеолог вышла замуж за Ивана III в 1472 году, а сифилис впервые появился в Европе в 1493 году, после плавания Колумба. Цель таких нападок ясна — принизить русскую историю в сравнении со странами Европы. Характерно, что к европейским завоевателям, приходившим со своими армиями в Россию: к полякам, Карлу XII, Наполеону и другим, — отношение у автора куда лучше. Ведь, по мнению А.Буровского, они хотели «цивилизовать» Россию. Про Наполеона он вообще пишет: «Фактически Наполеон спас Россию».

Не будем перечислять все исторические несуразности, присущие книгам А.Буровского, а вернемся к главному. Этот автор не единственный фальсификатор, а лишь один из многих. Исторически так сложилось, что в российском обществе интеллигенция в целом играет роль коллективного эксперта в вопросах истории. И появление среди российской либеральной интеллигенции множества фолк-историков — это тревожный знак.

Показательно, что в 2010 году уже каждый третий гражданин России был согласен с утверждением, что наша страна несет равную ответственность с Германией за начало Второй мировой войны. За 5 лет до этого, в 60-ю годовщину Победы, такую точку зрения разделяло на 6% меньше. Это результат активной деятельности ревизионистов, превращающих историю в «историческую политику». Обращение к «исто­рической политике» стало закономерным результатом выхода на общественную арену радикальных борцов за «общечеловеческие ценности», которые очень быстро превратились в радикальных борцов с прошлым, с национальной традицией. Ф.Достоевский вложил в уста одного из таких персонажей чеканную формулу: «Кто проклянет свое прежнее, тот уже наш».

Так было во времена Достоевского, так остается и сейчас. Люди, для которых понятия «Россия» и «зло» тождественны, которые убеждены, что никакие реформы ничего не дадут, пока сохраняется русский архетип, занимают в современном медиапространстве весьма влиятельные позиции. Пока сохраняется такая ситуация, авторы-русофобы, подобные А.Буровскому, будут издаваться в России.

Какие в связи с этим можно сделать выводы?

1. В настоящее время поле исторических фальсификаций не ограничивается только Великой Отечественной войной. В отличие от академической исторической науки, представители фолк-хистори не обязаны быть реальными специалистами в области, о которой берутся судить. Так же как А.Буровский, они с равной уверенностью (и, как мы видели, с равной безграмотностью) могут писать про время Александра Невского и про Великую Отечественную войну. Таким образом, происходит расширение поля фальсификаций.

2. Устраивать «соревнование» за истину между академической наукой и ревизионистами бессмысленно. Причина проста: на написание квалифицированного опровержения серьезно относящийся к работе исследователь потратит больше времени, чем А.Буровский — на написание нескольких псевдоисторических «бестселлеров».

3. Попытки пустить процесс на самотек и «оставить историю историкам» обречены. Главным образом потому, что деятельность российских ревизионистов выгодна определенной части политического истеблишмента стран Запада. А они-то как раз не стесняются использовать государственные рычаги. Например, 23 сентября 2009 года парламент Польши принял специальную резолюцию, осуждающую СССР за вторжение 1939 года. Этот документ был согласован в ходе консультаций Б.Коморовского, в то время спикера сейма, с руководителями всех фракций парламента. «17 сентября 1939 года войска СССР без объявления войны совершили агрессию против Речи Посполитой, нарушая ее суверенитет и попирая нормы международного права. Основание для вторжения Красной армии дал пакт Молотова–Риббентропа, заключенный 23 августа 1939 года в Москве между СССР и гитлеровской Германией. Таким образом был произведен четвертый раздел Польши. Она пала жертвой двух тоталитарных режимов — нацизма и коммунизма», — говорится в резолюции. Там же Россия (как правопреемница СССР) фактически обвиняется в развязывании Второй мировой войны наряду с гитлеровской Германией. Ответ российского МИДа не заставил себя ждать: «По-прежнему глубоко убеждены, что вопрос о генезисе Второй мировой войны по прошествии семидесяти лет должен быть наконец оставлен историкам».

Однако, только обороняясь, информационной войны, как и любой другой, не выиграть.

4. Что же реально можно и нужно сделать? Прежде всего необходимо выводить проблему ревизионизма из поля научного спора, как это давно сделали в Европе. Законы, прямо запрещающие публичное отрицание, преуменьшение, одобрение или оправдание преступлений, совершенных нацистами, приняты в Австрии, Бельгии, Германии, Литве, Люксембурге, Польше, Словении, Франции, Швейцарии, а также в Канаде и Израиле. Аналогичные законы действуют в Лихтенштейне, Португалии, Чехии и Словакии. Наказание обычно сочетает крупные штрафы и сроки тюремного заключения. В некоторых странах (Авст­рия, Румыния и Чехия) максимальный срок заключения составляет до десяти лет. Введение аналогичных законов в РФ позволит защитить как минимум историю России ХХ века, а в случае необходимости можно распространить действие законов и на более ранние сроки.

5. На уровне гражданского общества было бы целесообразно инициировать более энергичное использование действующего законодательства. К сожалению, отмена 7 декабря 2011 года ст. 129 УК РФ о клевете фактически вывела фальсификаторов из-под удара. Согласно этой статье клевета, содержавшаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, наказывалась штрафом в размере до 120 тыс. рублей, в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 1 года, либо обязательными работами на срок от 180 до 240 часов, либо исправительными работами на срок от года до двух лет, либо арестом на срок от 3 до 6 месяцев. Причем потерпевшим могло быть любое лицо, в том числе умерший, если распространяемые позорящие сведения о нем задевали честь живых.

В реальной практике РФ уголовное преследование за клевету практически отсутствовало, но возможность для этого оставалась. В настоящий момент клевета является лишь административным правонарушением, согласно ст. 5.60 КоАП РФ, за которое предусматривается только наложение административного штрафа на граждан в размере от 2 до 3 тыс. рублей.

Такие штрафы из своих гонораров историки-ревизионисты уплачивать могут без серьезного ущерба для себя. А значит, необходимы законодательные изменения хотя бы на уровне возвращения и реального применения ст. 129 УК, а еще лучше — принятия законов, прямо выводящих ряд экстремистских точек зрения на историю из допустимого правового поля. Без этого выход все новых и новых околоисторических книг с ревизией всей истории последнего тысячелетия в ущерб интересам России неизбежен.

Денис Мальцев

 

По волнам памяти

Ваш Сергей Штейн: Спектакль длиною в жизнь / Авт.-сост. М.А. Ручкая, А.Ю. Янович. М.: Изд-во Главного архивного управления Москвы, 2013.

Эта капитальная, почти в 600 страниц, роскошно оформленная, прекрасно иллюстрированная книга посвящена жизни и творчеству заслуженного деятеля искусств РСФСР, театрального режиссера и педагога Сергея Львовича Штейна (1911–1977).

Точно и емко сказать об этом удивительном человеке можно его же словами, взятыми из одного из его писем. Это был «человек, жизнь которого — ТЕАТР, Человек ТЕАТРА и человек-ТЕАТР».

36 лет жизни он отдал Театру Ленинского комсомола, самостоятельно поставил около 30 спектаклей, работал с прославленными режиссерами и актерами — Н.Берсеневым, С.Гиацинтовой, С.Бирман, Е.Фадеевой, под его руководством начинали свой творческий путь А.Ширвиндт, М.Державин, А.Збруев, В.Ларионов, Н.Гошева и многие другие. Помимо театра Ленинского комсомола, Штейн успешно сотрудничал с другими театрами Моск­вы, Воронежа, Одессы. Его спектакль «Моя прекрасная леди» в Мос­ковском театре оперетты с участием несравненной Т.Шмыги шел в течение 18 лет.

Но была в жизни режиссера еще одна любовь, на всю жизнь. В качестве общественной нагрузки еще в 1936 году он возглавил театральную студию ДК Московского автозавода им. Сталина (ЗИСа), впоследствии ставшего ЗИЛом (им. Лихачева). Туда приходили мальчики и девочки школьного возраста. Многие из них, окончив школы и институты, получив различные профессии, не уходили из коллектива, играли десятилетиями, приводили своих детей. Студия одной из первых в стране получила звание Народного театра, став известной не только в Москве и стране, но и за рубежом. Имена воспитанников Народного театра сегодня знают все: Вера Васильева, Юрий Катин-Ярцев, Василий Лановой, Игорь Таланкин, Валерий Носик, Владимир Земляникин... За 40 лет Народный театр поставил около 50 спектаклей.

Штейн ушел из жизни в 1977 году, окруженный преданной любовью и уважением учеников. Но, как сказал классик, «Река времен в своем теченьи / смывает все дела людей». Выросли поколения зрителей, уже не знающих имени Сергея Штейна, не видевших его некогда прославленных спектаклей. Настал роковой день, когда архив режиссера стал обузой для ДК ЗИЛа и его решено было просто выбросить. Благодаря воспитанникам первого поколения Борису Докутовичу и Татьяне Вьюковой архив удалось сохранить, и он был передан на хранение в Главное архивное управление города Москвы. А там им заинтересовались неравнодушные люди. Архивисты Марина Ручкая и Алексей Янович, погружаясь в документы, общаясь с учениками режиссера, слушая магнитофонные записи их воспоминаний, попали под обаяние феномена, называемого «Сергей Штейн», и захотели воскресить память о незаслуженно забытом замечательном режиссере, педагоге, человеке. Родилась идея создания книги. Работа над ней продолжалась 7 лет, трудоемкая, кропотливая, в свободное от работы время — по ночам и выходным дням, в отпусках. Составителям помогали как могли здравствующие ученики режиссера: документами, письмами, врезками, фотографиями, воспоминаниями. Издание было осуществлено на средства учеников С.Л. Штейна, фонда «Время», Центрального дома актера и авторов-составителей. Отметим, кстати, что в связи с отсутствием наследников и родственников Штейна Глав­архив Москвы оформил на себя его могилу на Ваганьковском кладбище.

Основу содержания огромного тома составили документы из архивов Москвы, Центральной научной библиотеки Союза театральных деятелей РФ, личных архивов бывших воспитанников, выдержки из книг В.Ланового, Т.Шмыги. Впервые опубликован внушительный корпус личной переписки Штейна за многие годы, его рукописи.

Оригинальна концепция книги: она построена как своего рода «спектакль»: пролог, два акта, эпилог. Первый «акт» — «“Ленком”, оперетта и другие», второй — «Народный театр». Содержание «актов» аналогично: монологи режиссера, коллектив во время войны в эвакуации, рецензии на спектакли, стенограммы заседаний. В «акте втором» звучат голоса воспитанников театра — В.Ланового, И.Таланкина, Т.Вьюковой, московской журналистки М.Монаховой, которой выпало счастье сыграть главную героиню «Месяца в деревне» в Спасском-Лутовинове, как бы в незримом присутствии самого И.С. Тургенева. Рубрика «Аплодисменты» в обоих «актах» — это поздравительные адреса, подписанные выдающимися людьми страны, документы о присвоении званий и наград. Том снабжен обширным аппаратом: кратким словарем исторических имен, библиографией, указателем имен, богато иллюстрирован.

В заключение несколько строк из предисловия, написанного Василием Лановым: «Мудрый человек был наш Сергей Львович. Бескорыстнейший (за руководство Народным театром ДК ЗИЛа он получал гроши), практически бездомный (квартиру завод ему дал за несколько лет до кончины). Он, как Дон Кихот, был рыцарем добра, красоты, гармонии. И я буду счастлив, если, прочитав эту необычную “архивную” книгу, вы полюбите его так, как любили мы, ученики. Или хотя бы порадуетесь: ”Да, были люди...”»

 

Олег Торчинский

 

Стихи, рожденные любовью

Котова М.А. Дорога в сосновых иглах: стихотворения. М., 2013.

Выход новой книги — это не только факт биографии поэта. Выход настоящей книги — это факт жизни нашей литературы, великой русской поэзии. И не важно, будет ли это публичное явление новых стихов отмечено громким окололитературным шумом или же скромно порадует небольшой круг ценителей слова. Время все расставит по своим местам, высветит истинную поэзию, отделив ее от всего сиюминутного, экстрамодного, часто эпатажного. Настоящая поэзия всегда питается сильными чувствами: поэт творит свой мир, окрашивая его радостью, болью, тихим умилением и бурными восторгами. Вся эта сложная гамма чувств присутствует в новой книге Марины Котовой — поэта, верного в творчестве своей главной теме. Эта тема — природа и человек, их разъединенность и нерасторжимость одновременно.

Русский православный философ XIX века Н.П. Гиляров-Платонов утверждал, что человека формирует не только среда, но и особенности местности, в которой проходит его детство, тип самого ландшафта, который человек видит перед глазами. «Местность имеет свои права, — справедливо утверждает философ. — Первые впечатления детства: очертания, которыми окружен ребенок, особенности гор, рек, лес или степь, исторические памятники, которые на него глядят...»[5] Связь эта обычно бессознательная, но у творческой личности, у поэта, художника, она переходит в «связь нравственную: добровольную, осознанную».

Художественный мир Марины Котовой сильно напитан впечатлениями детства. И ландшафт здесь, бесспорно, имеет над поэтом свои права: и дело не только в том, что природа средней полосы России, спокойная, гармоничная, лишенная резких линий, становится главной темой для лирических раздумий ее героини. У каждого поэта в его собственных стихах можно найти метафору творчества. Марина Цветаева своей метафорой — «я бренная пена морская» — точно определила темперамент своей лирической героини, и у Марины Котовой метафора творчества тоже связана с водной стихией — но это река, течение которой спокойно, величественно и плавно. «Катятся древние воды Оки...», «Подражание волне» — водная стихия для ее героини родная, будто в воде она рождена. Вода для нее и начало всего, и конец, как в «Последнем катаклизме» Тютчева:

Все сущее опять покроют воды,
И Божий лик отобразится в них.

Образом водной стихии завершается стихотворение Марины Котовой, обращенное в глубь русской истории, — «Князю рать вести во поле диком...»:

Одолев забвенье и скитанья,
Серой жизни нищее рядно...
Так сквозь воду в солнечном сияньи
Проступает золотое дно.

Кстати сказать, образы мировой культуры, поэзии прежде всего, в стихах Марины Котовой проявляются через очень тонкие аллюзии, и в этом тоже особенность ее самобытной лирики: поэт самодостаточен и не собирается никому демонстрировать свои знания о жизни. Он передает ощущения, и это куда более ценно.

И, как в теплое течение летней реки, умеет Марина Котова погружаться надолго в одно состояние. Очень внимательный и медленно движущийся взгляд ее позволяет увидеть, как подспудно меняется мир, и эти изменения суетному беглому взгляду не могут открыть

И этот плач, и приближенье тьмы
Такой тоской меня переполняют...
Следить, как краски медленно
                                                              линяют
И холодеют долы и холмы...
Красны колосья трав в густом
          закатном свете
...»)

 

Поэт становится своеобразным реставратором прошлого: в стихах заметно постоянное стремление разглядеть то, что мало заметно. В разрушенном увидеть прежний облик, в увядшем — черты начала жизни:

Так на лице увядшем и унылом
Того, кто схоронил свои мечты,
От слов любви, произнесенных с
                                                              пылом,
Вдруг проступают юности черты.
Разрушенные храмы Черноречья...»)

Этот неспешный взгляд на мир, умение оценить каждое мгновение жизни земли проявляется в стихах Марины Котовой и на формальном уровне: поэт тяготеет к многостопным размерам («Дремлют карпы в прогретой воде. Спят шелковник с осокой...», «В магазине у станции купишь буханку ржаного...», «И слипались стрекозы. Повыгнув тела нитяные...» и др.).

В лучших традициях русской лирики прошлых веков основной эмоциональный тон стихотворений Марины Котовой — элегический. Они наполнены светлой грустью, потому что (и это ощущается во многих стихотворениях) лирическая героиня, смиренно осознавая бренность всего живого, жаждет слиться с природой. Раствориться в ней сейчас и растворяться каждый миг своего земного существования.

Я слушаю... Невидимой лесой
Звенят луга. — Не высшая ль
                                                         отрада? —
Свое дыханье слить с цветком, росой,
Печальной сумеречной песнею
                                                             цикады.
Красны колосья трав в густом
          закатном свете
...»)

И эта растворенность — глубокая, нутряная — в жизни природы определяет и идеалы лирической героини. Удивительно, но именно в стихотворениях о природе, в пейзажной лирике, отчетливо проявляются черты женского характера — характера национального, ибо смирение, покорное принятие радостей и страданий всегда составляло основу народного русского женского характера. И идеалы такого отношения к миру Марина Котова находит в «скорбном смирении природы» в ее обреченности умирать и возрождаться.

Смиренней одинокого куста
                                           становишься,
Воды недвижной тише —
Сама собой приходит немота,
Когда пустеют дачи и листва,
Как кровельщик неспешно кроет
                                                              крыши.
Смиренней одинокого куста
          становишься...
»)

И мольбы ее героини (они такие естественные для русского человека, для русской женщины) мольбы об утешении и спасении.

Вот мольба женщины, жаждущей оправдать и сохранить свою любовь к Богу, который выглядит равнодушным естествоиспытателем:

Расправь нам крылышки, дыханием
                                                                   овей,
Дай вспомнить весь сюжет короткой
                                                               главки
И на одной серебряной булавке
Распни их для коллекции своей.
Обрезки бархата и шелка
         мотыльки...»)

Еще один устойчивый образ лирики Марины Котовой, который, как и образ течения реки, глубокой воды, формирует поэтическое пространство, — это образ храма. И через него тоже можно увидеть своеобразие ее поэтического мира: крепость стен, уходящих в землю, с одной стороны, и вознесенность вверх, устремленность к небу — с другой. Это своеобразная метафора творчества, которое прочно потому, что питается силами земли, но остается в веках только тогда, когда устремлено в вечность, когда преодолевает сиюминутные побуждения. Тогда искусство — храм. И создатель такого храма — поэт, соединивший земное и вечное, небесное.

Он был поэт. И потому, пока
Стоит собор — весь совершенство
                                                           линий, —
Другим поэтам воспевать в веках
Борьбу зверей и белый холод лилий.

В новой книге стихов М.Котовой поэтическая география явно расширилась: родственным взглядом ее лирическая героиня пытается проникнуть в тайны не только давно близких ей ландшафтов Поволжья, Подмосковья, но и Псковского края, Забайкалья, Кавказа. И всегда природа аккумулирует не только чувства современного человека, но и его историческую память, которая подспудно являет давно забытые образы:

Бурятия, чья тайна на засов
Закрыта, за тобою шла бессонно,
И дым костров несла и зычный зов.
Дурманный зов шаманского
                                                          Ольхона.

Рожденное памятью о родной земле, о родной воде, устремленное к родному небу, поэтическое творчество М.Котовой продолжает лучшие традиции русской лирики, для которой природа всегда была мерилом нравственных ценностей.

Татьяна Кондратова



[1] Переиздана в 2010 году под названием «Оживший кошмар русской истории: Страшная правда о Московии».

[2]   Речь идет о походе Ивана Грозного на Новгород и связанных с этим жертвах.

[3] Фолк-хистори — обобщенное название совокупности претендующих на научность, но не являющихся научными литературно-публицистических трудов и идейно-теоретических концепций на исторические темы, написанных с позиций исторического ревизионизма.

[4] Так А.Буровский коверкает традиционно принятое в отечественной историографии имя Батый.

[5] Гиляров-Платонов Н.П. Речь на праздновании 50-летия литературной деятельности И.И. Лажечникова 4 мая 1869 года // Дом Лажечникова: Историко-литературный сборник: Вып. 1 / Ред.-сост. В.А. Викторович. Коломна: Администрация г. Коломны: КГПИ: Коломенский крае­ведческий музей, 2004. С. 194.

 





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0