Мир, в котором мы живем, вступил сегодня в ситуацию неопределенности, нарастающих рисков, чреват угрозами и вызовами самого разного рода. Современная система глобального неолиберального капитализма накопила огромный потенциал внутренней нестабильности и саморазрушения. К сегодняшнему дню та экономоцентричная парадигма эволюции общества, которая утвердилась в Западной Европе в эпоху Нового времени, оказалась нежизнеспособной ни социально, ни экологически. Ядро этой парадигмы, ее главная пружина — предпринимательская экономика, основанная на принципе получения максимальной прибыли, закон самовозрастания капитала, который ни перед чем не останавливается, ни на что не реагирует, подминая под себя в своем движении народы, государства, континенты и даже тех субъектов, в личности которых он персонифицируется. Именно эта сила с нарастающей скоростью погружает наш мир в ситуацию глобальной нестабильности, грозящей трансформироваться в катастрофу вселенского масштаба. Вся проблема состоит в том, что в сформировавшейся ныне модели развития социума каждый человек и все сферы его жизнедеятельности, культура, наука, образование направлены только на получение прибыли, на безостановочное прокручивание капитала.

Почему именно в настоящее время данная модель движения социума оказалась нежизнеспособной?
 

Кризис пространственной экспансии капитала

Пока капитализм носил относительно локальный характер, существовал наряду с огромной некапиталистической периферией и полупериферией, он мог быть успешным и восприниматься всей остальной частью человечества как воплощение прогресса и процветания. Но когда капитализм стал глобальным, охватил всю нашу планету, он столкнулся с неизвестными ранее противоречиями и трудностями. Глобализация хотя и в немалой мере поспособствовала экономически развитым странам Запада решить трудные краткосрочные и среднесрочные проблемы, но при том, как это ни парадоксально, породила неразрешимые долгосрочные проблемы, толкающие капитализм как социальный строй к краю пропасти. Обусловив почти повсеместное распространение капиталистических практик и норм, глобализация обернулась стремительным сужением приемлемого пространства для эксплуатации и получения быстрой прибыли.

Исторически одним из наиболее эффективных способов разрешения внутренних кризисов капиталистической системы была географическая экспансия капитала. Пространственное освоение новых рынков сбыта товаров, источников сырья и дешевой рабочей силы раз за разом позволяло капиталистическим странам отсрочить кризис перепроизводства и продолжить дальше успешно эволюционировать. Каждый раз, когда происходит очередное циклическое снижение прибыли, «капитализм выхватывает, вырывает кусок из некапиталистической зоны и превращает его в капиталистическую периферию — источник дешевой рабочей силы и рынок сбыта. И так до следующего серьезного снижения прибыли; отсюда — колониализм, колониальная экспансия... Иным капитализм быть не может, он решает многие свои противоречия, вынося их за собственные рамки и прирастая пространством»^[1]. Глобализация, позволившая капитализму завоевать все мировое пространство, практически положила предел географической экспансии капитала, свела на нет возможности его дальнейшего роста и расширения. В результате процесс снижения мировой прибыли грозит стать перманентным. Это означает, что капитализм приближается к исчерпанию всех своих возможностей и достигает пределов своего развития. Теперь оказалось, что грабить особо некого. Завершилась та модель эволюции общества, которая сформировалась в конце XVII века. Когда рынки расширились до масштабов всей планеты, данная модель зашла в тупик, нужна новая. Развал Советского Союза и социалистической системы явился последней ее подпиткой, отсрочив на некоторое время ее неизбежное разложение*. Пределы достигнуты, почти все некапиталистические системы устранены. Но в ситуации невозможности роста и расширения рынка сбыта капитализм лишается всякой исторической перспективы. Это означает, что его кризис носит сегодня фундаментальный, необратимый характер. А стало быть, человечество вступает в новую большую эпоху — эпоху смены моделей развития, в эпоху, сопоставимую с процессом трансформации античности в средневековье, средневековья в Новое время. Распространившись на весь мир, превратившись в глобальный, он стал являть собой тупиковую ветвь социальной эволюции, зримое препятствие поступательному развитию общества. Получилось, что капитализм с его экономической системой, исключительно сориентированный на получение максимальной прибыли, больше не может эффективно функционировать и успешно развиваться, так как ему некуда расти.

Сказанное со всей очевидностью демонстрирует, что успехи капитализма в существенной мере достигались за счет максимальной эксплуатации некапиталистической периферии и полупериферии, то есть за счет других цивилизаций. Убедительным подтверждением этому являются данные, приведенные В.Г. Трухановским в книге «Уинстон Черчилль», — о колониальной экспансии Великобритании, население которой составляло 37 млн человек, в то время как население ее колониальной империи — 370 млн. В среднем, таким образом, на каждого англичанина, шотландца и валлийца работало десять жителей колоний^[2].

Кризис пространственной экспансии капитала обусловливает стремление верхов капиталистической миросистемы взять реванш в тех сферах жизнедеятельности современных обществ, в которых еще возможно получить сверхприбыль. Это прежде всего выражается в усилении спекулятивной мобильности капитала и интенсификации поисков выгодных рынков. Однако к настоящему времени реальные резервы данных рынков (дешевая рабочая сила и сырье, благоприятный климат, близость морей и т.д.) с нарастающей скоростью и необратимостью сокращаются. Данное обстоятельство ставит глобальный управляющий класс капиталистов перед необходимостью выбора: либо утрата значительной части прибыли, либо переход к внутренним источникам извлечения прибыли и накопления, то есть переход к усилению эксплуатации внутри самого ядра капиталистической системы.

Выбор, похоже, уже сделан. Отсюда широкомасштабное наступление на все завоевания, достигнутые в свое время низшими классами. И отсюда стремление современных глобалистских структур сократить и утилизировать средний класс.

Если вести речь о среднем классе, то следует подчеркнуть, что сегодня данный класс подвергся весьма драматическим трансформациям. Великий альтернативный капитализму проект в виде Советского Союза, представляющий собой не просто символ и надежду, но и реальную силу, преобразующую мир социума, вынуждал буржуазию западных стран включать механизм перераспределения общественного продукта в пользу значительной части среднего и рабочего классов, что было явным отклонением от логики развития и природы капитализма как такового. Само существование Советского Союза, осуществившего за короткий срок своими силами индустриализацию, первым покорившего космос, первым построившего мирную атомную электростанцию, атомный ледокол и т.п., заставляло капиталистическую систему в той или иной мере отступать от принципов капитализма. Отсюда триумф средних классов, этого станового хребта западноевропейской демократии. Отсюда и ориентация на становление и развитие «государства всеобщего благоденствия». В результате наступило время «золотого тридцатилетия» 1945–1975 годов, когда западные правительства взяли курс на расширение социальных обязательств государства, на осуществление экономической политики, ориентированной на смягчение социальной поляризации и неравенства.

Падение социалистического блока как глобального конкурента капиталистической системы, объективно выступавшего гарантом обеспеченной жизни низших слоев западноевропейского общества, полностью развязало руки глобальному управляющему классу, устранило все препятствия к его полномасштабному наступлению на средний класс как на периферии капсистемы, так и в самом ее ядре. Особенно если учесть, что средний класс к началу 80-х годов ХХ столетия стал чрезвычайно многочисленным и его содержание поэтому превратилось в весьма затратное дело даже в самых развитых капиталистических странах. Такой ситуации верхний слой совокупного класса капиталистов терпеть далее уже не хотел. Хозяева капсистемы перегруппировались, перестали уступать давлению среднего класса и перешли в контрнаступление, которое исследователи зачастую квалифицируют как восстание неолиберальных элит. В 1979 году в Великобритании и в 1981 году в США приходят к власти рыночные фундаменталисты  М.Тэтчер и Р.Рейган, которые и занялись демонтажем основных институтов «государства всеобщего благоденствия» (welfare state) и вместе с тем развернули наступление не только на средний класс, но и на рабочий класс, прежде всего на его активную верхнюю часть. Это было масштабное выступление за возвращение капитализму права извлекать и тратить доходы, не делясь ими с обществом. Данный период в истории капитализма стал временем больших состояний, спекуляций и афер, роста неравенства и социальной поляризации. Неолиберальное контрнаступление на права среднего и рабочего классов обернулось разгромом профсоюзов, урезанием социальных расходов, массовыми увольнениями и т.п. Социальные последствия такого рода «оптимизации» оказались весьма плачевными: снижение реальной зарплаты, неравномерное распределение доходов и социальных благ, сокращение пособий и пенсий и, главное, резкий рост безработицы.

Выдающийся американский социолог Р.Коллинз говорит о процессе быстрого превращения в современных развитых капиталистических странах части среднего класса в «типичный пролетариат»^[3]. По его прогнозу, глобальный капитализм исчерпал все запасные ниши на рынке труда, в которые могли бы мигрировать безработные в ходе нарастающей автоматизации сначала механического, а затем и интеллектуального производства. В своей действительности это является грозным вызовом капитализму. В этой связи Р.Коллинз задается вопросом: «Как долго продержится капитализм, если средний класс образца ХХ века в следующем столетии будет превращаться из его массовой политической и экономической базы в массу обездоленного  недовольства?»^[4] Вместе с убыванием среднего класса исчезает одно из главных достояний капитализма как общественного строя — гражданское общество, играющее исключительно важную роль в структуре политических сдержек и противовесов. «Ирония истории» здесь заключается в том, что геополитическая трансформация, вызванная распадом СССР и социалистического блока, в конечном счете не только обернулась крушением «реального социализма», но и стала предвестником кризиса самой капиталистической системы. Запад, осознав свою безраздельную победу, стал впадать в авантюризм, расслабленность, терять бдительность, чего он не мог себе позволить в период наличия мощного конкурента, каким являлся Советский Союз. Исчезновение данного конкурента позволило современному глобальному классу капиталистов в полной мере проявить свой хищнический характер, что в свою очередь вызвало новые трудноразрешимые противоречия уже существующей капиталистической миросистемы как таковой. Воистину, история является любимицей всевозможных парадоксов и сюрпризов.
 

Век роботов: социальные последствия

В наше время бурно разворачивается процесс автоматизации и роботизации производства. «Умные машины» создают все более дешевую замену огромному количеству видов работ. Новые средства производства, становясь эффективнее и дешевле, начинают во всевозрастающей степени заменять человеческий труд как на многих структурированных производствах заводов и фабрик, так и во всех других видах деятельности, где преобладают рутинные операции. А стало быть, наступают драматические времена для десятков, а возможно, и сотен миллионов наемных работников. Массовое внедрение в производство робототехники, широкое использование искусственного интеллекта, 3D-печати и т.п. ломают судьбу не только неквалифицированным работникам, но и представителям среднего класса («синим воротничкам»).

Автоматизация и роботизация неизбежно ведут к тому, что миллионы людей лишаются работы и социальных гарантий, в то время как десятки или единицы становятся обладателями баснословных богатств. И эта тенденция в полной мере наблюдается уже сегодня. Согласно последним данным, ныне восемь самых богатых людей владеют собственностью, равной собственности 50% населения нашей планеты, то есть трем миллиардам шестистам миллионам человек. Основное противоречие заключается здесь в том, что общество становится богаче, но богатство концентрируется в руках все более узкого круга людей. Можно предположить, что роботизированный мир ждет самое жуткое неравенство, которое когда-либо знало человечество. В самом деле, если целью является получение прибыли, то есть продолжает господствовать в качестве доминанты рыночная парадигма (модель) эволюции общества, то главная задача, которая стоит перед данным обществом, заключается в том, чтобы физически устранить всю лишнюю, нерентабельную часть населения. В перспективе глобальный капитализм может сохраняться только при условиях уничтожения определенной, причем весьма существенной, части человечества.

Финансовая олигархия, оторвавшаяся от реальной экономики и стремящаяся к накоплению в сферах, не требующих массового привлечения работников, создает неразрешимую проблему, связанную с извлечением количества лишних людей и теряющих работу по причине развития роботизации и компьютеризации. Согласно докладу ООН «Глобальные тенденции занятости в 2013 году», количество безработных во всем мире в 2012 году выросло до 197 млн человек. Если это количество пересчитать, добавив к указанному числу маргинализированных рабочих неформального сектора, не имеющих постоянной работы, то количество безработных в мире моментально увеличится в пять раз. В итоге уже сегодня «миллиард людей исключен из мировой системы, и может ли кто-то представить правдоподобный неолиберальный сценарий, позволяющий вернуть их в эту мировую систему в качестве производственных рабочих или массовых потребителей?»^[5]. И действительно, таких сценариев сегодня быть не может. Данные сценарии могут обрести реальность только в эпоху посткапитализма.

К 2055 году по всему миру без работы останутся 1,1 млрд человек, которые лишатся заработка в размере 15,8 трлн долларов. В числе пострадавших от роботизации в первую очередь окажутся промышленные рабочие, из числа которых роботы заменят 64% (230 млн человек в мире). Работу потеряют 60% занятых в сфере грузоперевозок и складского хранения. Из 338 млн работающих в торговле лишатся своих мест 54%. В аграрном секторе окажутся невостребованными 320 млн человек^[6]. Это означает, что эпоха массового труда в условиях современной глобальной капиталистической экономики заканчивается.

В принципе нет никакого вразумительного ответа на вопрос: что делать в условиях финансово-олигархического капитализма с этими «лишними нерентабельными» людьми? Некоторые предлагают отчислять владельцам роботов финансовые средства в бюджет тех стран, где были потеряны рабочие места по причинам роботизации производства. Например, с предложением по налогообложению роботов выступил основатель компании «Microsoft» миллиардер Билл Гейтс. Данное предложение представляется нам контрпродуктивным и даже реакционным. Ведь конечная цель научно-технического прогресса состоит в том, чтобы развивать и совершенствовать все человечество, а отнюдь не сводится к тому, чтобы «спасать рабочие места», потерянные в силу роботизации и автоматизации. Такую задачу можно лишь формулировать, если рассматривать неолиберальный глобальный капитализм как нечто вечное и раз навсегда данное. Смысл научно-технического прогресса заключается в том, что он облегчает человеческую жизнь, позволяет делать с меньшими усилиями то, что раньше было делать намного труднее, и вместе с тем расширяет возможности людей во всевозрастающей степени реализовывать себя в различных сферах жизнедеятельности общества, находящихся за пределами сугубо материального.

Да и вообще идею налогообложения роботов осуществить в реальности вряд ли представляется возможным. Не выплачивали же сотням тысяч ручных ткачей пособие за внедрение Англии в производство высокоэффективных ткацких станков. А производители автомобилей не компенсировали финансовые убытки целому профессиональному слою кучеров, теряющих свою работу. Кроме того, роботы, внедряемые в производство одной страной, в силу объективно нарастающей взаимосвязанности мира вполне могут через некоторое время оставить без работы множество людей в других странах.

Все предлагаемые ныне методы решения проблемы «лишнего» населения, как минимум, не однозначны и вряд ли в состоянии выступить хоть сколь-нибудь приемлемым решением проблем «общества без работы». Ведь что на самом деле получается? В условиях капиталистической системы для успешного развертывания промышленного производства требуется все большее потребление (прокручивание капитала), однако все меньше людей могут в нем участвовать. Американский футуролог М.Форд в своей книге, изданной в 2016 году, «Роботы наступают: Развитие технологий и будущее без работы» в связи с этим пишет: «Суть в том, что работник — это еще и потребитель. Именно он определяет конечный спрос. Если работника заменить машиной, машина не будет ходить по магазинам и ничего не будет потреблять. Машине нужны энергия и запасные части, а также обслуживание. Но это все статьи расходов для эксплуатирующих ее компаний, а не конечный спрос. Если не будет никого, кто захочет купить то, что производит машина, машину придется останавливать»^[7]. Противоречие налицо, но когда и как оно разрешится — это большой вопрос. М.Форд здесь, как и многие другие, акцентирует внимание на весьма популярной ныне концепции безусловного дохода, предполагающей выплату государством пожизненного пособия всем без изъятия гражданам. Так, он рассматривает безусловный доход как своего рода спасательный круг, не дающий умереть человеку с голода, но не избавляющий его от потребности искать новую работу. В частности, М.Форд пишет: «...сумма <...> должна быть небольшой: достаточной, чтобы свести концы с концами, но не настолько большой, чтобы чувствовать себя комфортно»^[8].

Представляется, что в рамках господствующего ныне экономического уклада данный вариант, как, впрочем, и любой другой, не может стать сколь-нибудь удовлетворительным решением проблемы «лишних» людей. Здесь сразу же во главу угла встает проблема личности, личностного бытия человека. Вот одно весьма красноречивое суждение на этот счет: «...возникает проблема смысла (проблема личности): сможет ли избавиться от необходимости работать “лишний” человек, найти занятие по душе, которое “обеспечит” его жизнь смыслом и целью? Не превратится ли социальная прослойка “лишних” людей в маргинальных отшельников, озлобленных и неудовлетворенных жизнью? Приемлемо ли с гуманистической точки зрения признание естественным разделение общества на “полезных” творческих людей и никудышных, ни на что не способных прожигателей жизни?»^[9]

Если раньше негативные последствия внедрения машин в какой-то мере компенсировались возникновением спроса на рабочую силу со стороны новых отраслей производства, то в «век роботов» все компенсирующие эффекты уже исчерпаны. И соответственно, безработица будет все более убыстряющимися темпами нарастать. Следовательно, в наше время возникло острое противоречие, конфликт между техническим прогрессом и гуманизмом, набирает силу тенденция дегуманизации общественных отношений, так как уничтожается сам экономический фундамент гуманизма: человек, вместо того чтобы приносить прибыль, как это было в прежние эпохи, становится ныне источником издержек.

Хотя задача утилизации лишнего населения является весьма сложной и трудно решаемой (локальные войны, конфликты невысокой интенсивности, болезни, голод, отказ от рождаемости, искусственное бесплодие, виртуальная реальность, прививки и планирование семьи пока еще не дают желаемого эффекта), тем не менее она явно или не явно ставится в сегодняшнюю повестку дня. В соответствии с планами мировой «закулисы», сведения о которой так или иначе просачиваются в печать, население нашей планеты должно быть радикально сокращено и не превышать одного миллиарда. Более того, некоторые особенно рьяные и увлеченные своими мизантропскими целями «друзья человечества» предлагают ограничить население нашей земли двумястами и даже сотней миллионов человек. Заметим, что в случае реализации этого сценария концепция «золотого миллиарда» уйдет в прошлое. Нынешняя статистика 20:80, согласно которой в современном обществе 20% богатых, 80% бедных, уже находится под угрозой и теряет свою достоверность. Хорошо, чтобы 20% населения имели занятие в будущем обществе вообще. Это один из самых мрачных и отрицательных сценариев решения проблемы «лишних» людей. Если случится его реализация, то могут оказаться лишними 6,9 из 7,5 млрд человек. Это будет не просто безработица — это будет лишение людей всякого смысла существования^[10]. Заметим, что, несмотря на теперешнюю невозможность окончательного решения проблемы лишних людей, уже сама ее постановка направлена на уничтожение всякой демократической организации в жизнедеятельности общества.

Данное обстоятельство наряду с прочим свидетельствует об абсолютном безумии и патологичности глобального капитализма, о полной невозможности нормального развития человечества в его рамках. Но это также означает то, что рынок и, соответственно, монетарная система и товарное производство становятся невозможными и ненужными. Поэтому в грядущей реальности, которую только еще предстоит сформировать человечеству, не может быть места неконтролируемому рынку и глобальному финансово-олигархическому капитализму в целом. Без решения этой задачи судьба человечества может оказаться кошмарной.

Когда мы говорим о проблеме «лишнего» населения, необходимо отдавать себе отчет в том, что данная проблема не есть исключительно результат негативных последствий прогресса науки и техники. В своей действительности она представляет собой утвердившийся на основе капиталистической модели эволюции социума способ самореализации человека в современном мире. «Сделать “лишних” людей вновь полезными сможет только общество, активно созидающее общественные блага, а в современных социальных и технологических условиях такое общество может быть только социалистическим»^[11].

Единственный способ разорвать порочный круг автоматизации — поставить ее на службу всему обществу. Стратегическая цель должна состоять в том, чтобы общее время общественно необходимого труда сократить в соответствии с возможностями нового технологического уклада и производить достаточное количество вещей и продуктов питания с целью удовлетворения базовых потребностей человека. Производимые еда и вещи должны перестать быть товарами, которые продаются и покупаются. Человечеству, если оно, конечно, выживет, придется еще найти способ распределения жизненных благ не рыночным образом. А государству предстоит реализовать себя в развитии инфраструктуры, обеспечении необходимого материального достатка, воспитании и образовании человека, в развертывании творческой и научно-исследовательской деятельности. Только социалистическое государство может быть в полной мере ориентированным на производство общественных, а не частных благ и быть при этом самодостаточным и независимым от глобальных монополий и капризов рынка. При соответствующем уровне организации в таком государстве места и дел хватит всем.

В частности, широкий простор для решения проблемы «лишних» людей дает сфера образования, которая в настоящее время все в большей степени приобретает имитационный характер. Как справедливо отмечает российский исследователь Д.А. Давыдов: «Эффективное образование может быть обеспечено только трудом гораздо большого количества учителей в расчете на то же число обучающихся. В классе должно быть не 20–30, а 10–15 человек (а то и меньше десяти). Учебная нагрузка учителя должна быть не 27–36, а 12–18 часов в неделю. Только тогда он сможет эффективно взаимодействовать с учениками, быть им настоящим наставником и другом, сопереживать и бороться за успех каждого. Таким образом, учителей должно быть в 2–2,5 раза больше. В США сегодня 3,5 млн учителей. В России 1,36 млн. Соответственно, необходим труд еще как минимум 3,5–5,25 млн человек в США и 1,36–2,04 млн человек в России»^[12].

Однако условием достижения такого способа самореализации человека является формирование в общественном сознании людей новой картины мира. Необходимы своего рода ментальный переворот, духовно-ценностная, мировоззренческая революция. К сожалению, в настоящее время в этом вопросе имеет место обратная тенденция: повсеместно наблюдается кризис массового образования, нередко сводящегося к симулякрам и имитациям. Если в этом ракурсе взглянуть на насаждаемые в современном мире образовательные практики, то можно обнаружить, что у глобального управляющего класса (глобократии) сложились весьма специфические, нетрадиционного характера отношения к образованию, своего рода алгоритм: с одной стороны — понижение до предельного уровня всякого массового образования с целью формирования однообразной массы ориентированных на гедонизм и телесные удовольствия эгоистических индивидов-потребителей, управляемых рекламой, и с другой — «концентрация элитарного образования в 2% учебных заведений Запада, где запрещена тестовая система, где нет никаких упрощений»^[13].

Означенные нами выше тенденции и процессы в развитии современного социума свидетельствуют о том, что новые технологии, автоматизация и роботизация вызвали обилие трудноразрешимых проблем. Отсюда — потребность осмысления путей и практических действий, направленных на преодоление негативных сценариев в развитии общества, связанных в первую очередь с неконтролируемым развитием инструментальной науки и новых технологий, необходимость ставить в повестку дня задачу утверждения действенной гуманитарной экспертизы и формирования системы социального контроля за внедрением разного рода инноваций, представляющих собой новые риски и угрозы человеческому существованию.
 

Прекариат и необуржуазия как субъекты деградационного вектора эволюции западной культуры

Сегодня внутри даже самых экономически развитых стран возникают новые параметры социальной дифференциации. Наряду с процессом «геттоизации», когда в городах появляются целые микрорайоны, где обитают бедные и социально незащищенные социальные слои, заметным становится процесс «анклавизации». Суть его заключается в том, что высшие слои изолируются от остального общества, проживают в закрытых кварталах и пригородах, создают свою систему безопасности. Вырисовываются контуры такой стратегии, которая направлена на исключение и изоляцию «лишних» людей из экономической и социальной жизни. Воплощением данной стратегии является своего рода «архитектура страха», связанная со строительством во всех мировых мегаполисах укрепленных анклавов, домов-крепостей для богатых элитарных страт, окруженных высокими заборами и даже стенами, с жесткой контрольно-пропускной системой, отгораживающей эти закрытые зоны от разрастающихся городских трущоб, представляющих свалку избыточного населения, своего рода гетто. Численность обитателей этих гетто, которые вынуждены существовать в условиях жуткой антисанитарии, отсутствия водопровода, канализации и прочих элементов инфраструктуры любого нормального города, неуклонно растет. Возникает вопрос: как долго заборы и стены, огораживающие анклавы, населенные богачами, смогут сдерживать отверженных людей, которые не считают себя лишними?

Российский исследователь А.И. Фур-
сов в связи с этим пишет: «...уже сейчас около 1 млрд людей живут в трущобах. Глобальный Трущобоград, или даже Трущобия (Slumland), расширяется. Рано или поздно этот нарыв вскроется, и начнется битва за хлеб, воду и жизненное пространство, которого тоже становится все меньше. При нынешней численности населения в мире на человека приходится 1,7 га земли, а использует он ее так, будто это 2,6 га, то есть проедается будущее. Как только будут исчерпаны ресурсы бедных и проблемных зон мира, проблемы начнутся и у более богатых и благополучных соседей. Трущобные люди бросятся туда, где есть еда, вода и минимум комфорта. Сначала будут сметены анклавы в самом бедном мире, например эмираты Персидского залива или города Марокко, ну а затем настанет очередь Севера — Западной Европы. Не позднее 30–50-х годов XXI века, а возможно, и раньше эта волна докатится до России. И нужно готовиться встретить ее, а потому уже сегодня думать о мире не только наших детей, но и внуков»^[14].

Идет интенсивный процесс роста рентных и полурентных групп населения, безработных, бюджетников, учащихся и т.п., так или иначе зависимых от государственных субсидий. В результате изменяется общая социальная структура — разрастаются рентный класс и прекариат. Прекариат — весьма многочисленный и постоянно растущий слой людей. Это своего рода постпролетариат, не имеющий ни определенной профессии, ни постоянной работы. Разрастание этого слоя превращает современное капиталистическое общество в нечто аморфное и текучее. Множество людей в этом обществе оказывается не прикрепленным ни к определенному месту жительства, ни к какому-либо коллективу, ни даже к семье, поскольку последняя разрушается по причине как распространения всякого рода извращений, так и целенаправленных действий ювенальной юстиции. Особо подчеркнем, что количественный рост прекариата и близких ему социальных групп, достигнув своего предела (критической массы), вполне может при определенных обстоятельствах стать одной из причин наступления эпохи «темных веков».

Разрастание прекариата создает целый ряд сложнейших проблем в эволюции современного социума. Жизненная ситуация, в которой оказывается всевозрастающее количество людей, принадлежащих к данному слою, не может не вести к понижению «ментального уровня» (К.Юнг), к деградационному вектору движения общества в целом, к утрате культуры и смысла, к огрублению отношений между людьми, к сбою в интеллектуально-духовном развитии. Происходит вторжение снизу: прекариат транслирует уровень своего хаоса на все общество.

В результате в обществе возрастает влияние посредственности, что выражается в падении общеобразовательного и, следовательно, и общекультурного потенциала социума, в девальвации духовности, в деградации нравственности, криминализации жизни, в росте массовой агрессии, в популизме и демагогии влиятельных структур, в безответственности СМИ и т.п.

В целом все эти только что означенные нами процессы обусловлены сущностной особенностью современной цивилизации, постулирующей приоритет внешнего над внутренним, материального над духовным. Переживания и духовные качества человека ныне растеряли свою значимость. Важными и интересными сегодня стали его статусные роли и достижения: где работает, сколько получает. Поэтому такие истинно человеческие качества, как совестливость, душевность, сострадательность, сердечность, выталкиваются в нашем нынешнем мире на обочину, на глубокую периферию человеческого бытия. С этим в значительной степени связаны и нарастающая имитационность, симулятивность в поведении и действиях многих людей, стремление не быть, а казаться, иметь возможность развлекаться, ни за что не отвечать и быть материально богатым.

Представляется, что для характеристики данных процессов может быть использован термин «охлократизация»^[15]. Сегодня мы являемся свидетелями того, как охлократизация принимает все более масштабный характер, то есть захватывает сферу как индивидуального существования, так и общественных форм жизни. «Охлократия максимально упрощает сложные общественные проблемы, часто использует провокации, разжигает массовые страсти, провоцирует скандалы. Ее опорой обычно выступают маргинальные и люмпенизированные слои населения, не удовлетворенные своим социальным положением и готовые к неконтролируемым действиям»^[16].

Понижение уровня сознания хотя бы даже в одной социальной страте, тем более в страте, быстро растущей количественно, неизбежно бумерангом возвращается ко всем другим социальным слоям и группам, включая и элитарные круги, начинает негативно воздействовать на все сферы жизнедеятельности общества. Постепенно выходят на поверхность общественной жизни всякие чудовища и монстры, продуцируемые засыпающим разумом.

Похоже, что охлократизация в наше время превращается в глобальную тенденцию общественного развития. Это понятие ныне ассоциируется с угрозой спонтанных разрушительных форм массовых действий и поведения, с утратой «предшествующих культурных достижений и цивилизационных форм человеческого общежития». При этом вполне можно допустить, что охлократизация общества будет расти и, соответственно, «оказывать все большее воздействие на трансформационные процессы в современном мире»^[17].

Западный мир сегодня пронизан присущим всем историческим эпохам упадка страхом перед будущим, глубинной неуверенностью в завтрашнем дне. Ощущение надвигающейся катастрофы свойственно не только отдельным провидцам и мыслителям, но и стало фактом массовой интуиции, уже укоренившимся, похоже, в глубинах коллективного опыта, сферах бессознательного.

Опыт истории свидетельствует, что такого рода ситуации в духовной жизни общества никогда не бывают случайными и беспочвенными. Напротив, они всегда есть верный признак, симптом действительного неблагополучия и кризиса общественной системы, фиксация тектонических ударов, реальных глубинных сдвигов в недрах социума.

Сегодня многие исследователи пишут и говорят о том, что уже в не столь отдаленном будущем евроатлантическую цивилизацию ожидает «Римский сценарий» и наступление эпохи «темных веков», которая раскинулась на четыре столетия — с V по VIII век. Так, украинский исследователь В.Ю. Даренский пишет о «вторичной варваризации», которую он характеризует как утрату новейшими поколениями культурных навыков, еще недавно бывших совершенно естественными и само собой разумеющимися у их ближайших предков. Причем главную причину вторичной варваризации он усматривает в формировании «потребительского общества», в котором «стало избыточным все, что выходит за рамки индивидуалистического прагматизма и потребительских вожделений»^[18].

Об экспансии нового варварства, неоварваризации пишут ныне и другие авторы. Так, К.С. Гаджиев утверждает, что мы являемся свидетелями пришествия варварства в новой ипостаси, в ипостаси нового цивилизационного варварства. Причем исследователь подчеркивает, что если в прежние времена варвары приходили с отсталой периферии цивилизационного мира (например, применительно к Римской империи), то сегодня одним из магистральных направлений развития мира «является движение цивилизованного варварства (или нового варварства) с Запада на Восток»*.

И не надо думать, что мы имеем дело с какой-то аномалией, с простым отклонением от магистрального пути глобальной эволюции капитализма. Все эти явления представляют собой часть более общего цивилизационного процесса: фундаментального «сбоя» в развитии современного мира, резкого падения базового уровня культуры как таковой. Разрастание прекариата и близких к нему социальных групп — это лишь один из симптомов всеохватывающего кризиса западного мира, самого способа самореализации человека в этом мире. В реальности происходит процесс быстрого становления «цивилизации примитива», в которой основная масса населения живет псевдоценностями потребительства, вседозволенности и бессмысленных развлечений.

Этот процесс затронул и сформировавшуюся в последнее десятилетие, начиная с 80-х годов ХХ столетия, наверху пирамиды мирового капиталистического класса новую фракцию — новый верхний класс (НВК), который напрямую связан с глобализацией, является ее порождением и бенефициаром. В своей действительности НВК выступил как своего рода замена старого среднего класса, явился результатом его резкого сокращения и сужения, но в принципе стал выполнять те же функции при двух верхних процентах капиталистического общества, что и старый средний класс. В значительной степени новый верхний класс начал подниматься именно «на костях» традиционного среднего класса, из перебесившихся и успокоившихся представителей радикальных молодежных движений 60-х годов прошлого века. «Сначала они взошли на “верхние этажи” старого среднего класса, а затем превратились в особую социальную и демографическую категорию, которая монополизировала, подмяла под себя целый ряд профессий, отбросив средний класс и образованную часть рабочего класса вниз по социально-экономической лестнице»^[19]. Правда, этот образовавшийся новый верхний класс стал значительно уступать прежнему среднему классу по своей численности. При этом важно отметить, он не обрел возможности исключительно самостоятельно определять «мировую повестку дня», поскольку над ним по-прежнему возвышаются старые аристократические семьи, которые на сегодняшний день, как и раньше, находятся на вершине властной пирамиды. Кроме того, представители этого класса в немалой мере поспособствовали численному росту богемной буржуазии, богемизации верхних слоев капиталистического общества в целом. Хотя значительная часть богемной буржуазии и не относится прямо и непосредственно к новому верхнему классу, тем не менее ее вкусы, установки и поведение во многом затронули большую часть нового высшего класса, способствовали ее погружению в богемный мир. В отличие от классической буржуазии, богемная буржуазия всегда была оторвана от реального производства и жила в своем замкнутом богемном мире. «Принципы конструкции этого мира и финансиализированного капитализма, по сути, совпадают, финансиализированный капитализм, “гипер” (то есть “над”) буржуазия оторваны от производства <...> от содержательных аспектов бытия, по сути — от реальной жизни основной массы мирового населения, “парят” над ней. Отсюда — богемизация буржуазии»^[20].

Вообще, новый верхний слой управляющего класса капиталистов, вся эта гипербуржуазия, хотя и продолжает «гнездиться» в своих странах, вовсе не ориентируется на национальные интересы данных стран и готова в любой момент ими поступиться. Она насквозь космополитична и глобалистична. Ее цель — новый мировой порядок, где главными субъектами будут не нации и государства, а транснациональные корпорации и мировое правительство с едиными полицией и армией. Неудивительно, что она весьма благожелательно относится к мигрантам, заселяющим ныне Европу, усматривает в них «эффективное средство разрушения традиционных ценностей европейской цивилизации». В этом плане «необуржуазия — антицивилизационная, антиевропейская буржуазия, онкобуржуазия»*.

В эстетическом плане представители этой социальной группы стремятся возводить в ранг нормы всякого рода извращения и отклонения. В этом проявляются особенности их этики и эстетики, а точнее, антиэтики и антиэстетики. Они, отказавшись от классического наследия буржуазии и аристократии, вступили на путь вульгаризации культуры, утвердив в качестве своего идеала вульгарное, низменное. Произошло очень интересное превращение: богемная буржуазия эпохи глобального финансового спекулятивного капитализма стала вбирать в себя субкультуру низов, что на деле обернулось ее люмпен-пролетаризацией. Произошла смычка бескультурья новых верхов и новых низов. Массовая культура, которую верхи евро-атлантических стран усиленно внедряли, с целью удобства управления и господства, в сознание и подсознание населения как своих, так и других государств, вернулась бумерангом к ним самим. Прав А.И. Фурсов, квалифицируя современную буржуазию, гипербуржуазию, богемную буржуазию как всадников капиталистического апокалипсиса. Он пишет: «Наиболее вероятный вектор развития необуржуазии — социальная деградация, как это всегда бывает с замкнутыми группами, капитуляция перед ходом жизни, в конечном счете — перед низами, по отношению к которым НВК перестает быть творческим меньшинством, не просто утрачивая культурную гегемонию, а перенимая и имитируя субкультуру низов. Следующий за богемизацией буржуазии логический шаг — ее варваризация/быдлоизация. Здесь можно сказать, что на закате капитализма, в его смертный час, низы системы, которые так же не вызывают симпатии, как и верхи (игра была равна — играли два...), берут над НВК свой реванш»^[21].

Мы сегодня становимся свидетелями глубокого перерождения западной ментальности и западного мира в целом. Западноевропейская цивилизация, сама того не замечая, уходит из истории. Сегодня западноевропейцы стараются не замечать потока изменений, событий и обстоятельств, подталкивающих их к исчезновению. Они, вопреки всему, стремятся оставаться в бесконечно длящемся настоящем. Поступают и мыслят они как футурофобы, инстинктивно уклоняются от поступи времени, надеются увильнуть от непредсказуемого и опасного будущего, погружаются в психологическую инерцию. Теряя из виду реальную картину мира, они обращаются к иллюзиям и мифам. Общественные идеалы, высокий культурный стиль умирают, и ничего, кроме потребительских вожделений и стремления к комфорту, на смену им не приходит. Энергия распада берет над всем верх, выплескивается в разные стороны. Можно даже допустить, что включена своего рода программа самоуничтожения, которая действует с непреложностью объективного закона, автоматически, как некая сверхмощная макроэволюционная сила. Одной из важнейших причин, приведших к смене культурно-цивилизационного кода Запада, выступил утвердившийся неолиберальный дискурс, на практике обернувшийся изменением содержания исходных понятий либерализма и демократии, превратившийся чуть ли не в форму самоуничтожения всей системы традиционных европейских ценностей и правил.

Возникает вопрос: найдет ли в себе силы Западная Европа постоять за себя, сумеет ли она остановить гибель своей уникальной культуры, стагнацию и эрозию общества, депопуляцию и вырождение? Не будет ли Европа окончательно затоплена афро-исламским миром, сможет ли она остановить миграционные потоки, которые движутся в Европу как организованные боевые дружины? Глава Еврокомиссии Ж.-К. Юнкер в своем выступлении от 15 октября 2015 года так охарактеризовал ситуацию, складывающуюся ныне на европейском континенте: «Я не люблю эту Европу, самовлюбленную Европу, которая закрывает себя для надежд и ожиданий других... Я прекрасно понимаю, что мы не можем приветствовать на нашей территории всю нищету мира. В начале ХХ века мы, европейцы, составляли 20% населения мира. Ныне — 7%, а в конце столетия нас, европейцев, будет только 4% среди 10 миллиардов людей». Но при этом Юнкер не смог предложить какой-либо системы мер противодействия набирающему силу деградационному вектору эволюции современного Запада. И даже не попытался подвергнуть критике глобалистски ориентированные элиты, всячески поддерживающие ускоренную иммиграцию в Западную Европу, рассматривая ее как эффективное средство демонтажа пока еще существующих на ее территории наций и национальных государств.

Вообще, если исходить из большой шкалы исторического времени, то получается, что процесс развития капиталистического Запада был лишь короткой прямой линией, переходящей ныне в деградационную фазу.

Можно определенно утверждать, что если Западная Европа не сможет переломить нынешний ход событий, со всей очевидностью набирающих силу негативных тенденций и процессов, то ее ждет печальная судьба. Она воистину станет «страной заката». Наверное, не случайно «английская змея» пытается выползти из Европейского союза, а президент США Д.Трамп стремится построить стену на границе с Мексикой. Судя по всему, англосаксы хотят отгородиться от грядущего вселенского смешения, сохранить свою самость, идентичность и быть готовыми уже в недалеком будущем единолично развернуть новый виток геополитической борьбы, цель которой — мировое господство.
 

Нарастающее социальное неравенство — закон эволюции капитализма

Самым иррациональным, не имеющим никакого разумного оправдания в современной мировой ситуации является то, что процесс накопления богатства перестал сам по себе сопровождаться решением проблем, стоящих перед современным человечеством, включая даже самые животрепещущие. Бурный прогресс 90-х годов ХХ века никак не способствовал решению таких острых, первичных проблем человечества, как голод, болезни, отсутствие жилья, нехватка воды, — напротив, развитый мир стал все более пренебрегать остротой проблем остального человечества, превращая его трудности в ресурс собственного развития.

Сегодня в разрыве жизненного уровня между богатыми и бедными странами обнаружились беспрецедентные масштабы. В мире за последние 15 лет доход на душу населения существенно понизился более чем в 100 странах. Сегодня около 1,5 млрд людей живет менее чем на 1 доллар в день, а 2,8 млрд — менее чем на 2 доллара. По данным ООН, разрыв в доходах 20% населения планеты, проживающих в самых богатых странах, и 20% населения, проживающих в самых бедных странах, составил 30:1 в 1960 году, 60:1 в 1990-м, 74:1 в 1995-м. В 2000 году децильный коэффициент неравенства в распределении мирового дохода превысил 100:1. На начало XXI века богатство трех человек превышало доход 48 наименее развитых стран с населением 600 миллионов жителей. Если жители стран центра, которые составляют 20% населения планеты, потребляют 86% всех материальных благ, создаваемых в мире, то 20% землян, проживающих в наименее развитых обществах, довольствуются 1,3%. К концу ХХ столетия глобальное неравенство достигло невероятного для коэффициента Джинни уровня 0,67. «В математическом отношении это эквивалентно ситуации, когда две трети беднейшего населения мира не имеют ничего, а богатейшая треть — все»^[22]. Современная статистика доходов красноречиво свидетельствует: на протяжении последних десятилетий реальная заработная плата рабочих низшей и средней квалификации устойчиво снижалась, тогда как доходы высококвалифицированных работников, индивидуально занятых программистов, дизайнеров, ученых, а особенно управляющих, менеджеров постоянно росли. Например, в США средний заработок промышленного рабочего примерно в 300 (!) раз ниже, чем доходы топ-менеджеров крупнейших компаний. В 1980 году этот разрыв был почти вдвое меньше. Вообще, по экспертным оценкам, «в большинстве развитых капиталистических стран уровень и качество жизни основных слоев населения за последние кризисные годы снизились почти вдвое»^[23]. Сегодня 1 млрд людей в мире голодает, 8 млн ежегодно умирают от голода и недоедания, 22 тыс. детей в возрасте до 5 лет ежедневно умирают из-за бедности. Экономист Всемирного банка Бранко Миланович провел тщательные измерения неравномерности распределения доходов по всему миру за период с 1988 по 1993 год. Используя огромное количество данных по экономике домохозяйств, охватывающих весь мир, он обнаружил, что 5% самых богатых людей мира получили в 1993 году средний доход, в 114 раз больший, чем 5% самых бедных, тогда как в 1988 году эти показатели различались в 78 раз (!). За столь короткий временной отрезок 5% самых бедных жителей нашей планеты стали еще беднее, потеряв 25% реального дохода. И в это самое время число миллиардеров сказочно быстро выросло. В 2017 году оно достигло рекордной величины: 2754. «При этом первые 10 миллиардеров владеют 65% от общего богатства всех миллиардеров. Больше всего миллиардеров в США — 680, они владеют 3,2 трлн долларов; далее следуют Китай — 338 с 1,1 трлн долларов (кстати, в 2017 году Азия впервые обогнала Северную Америку по количеству миллиардеров) и Германия — 152 с 466 млрд долларов. Россия занимает шестое место: 96 миллиардеров, на которых приходится 351 млрд долларов»*.

Вот последние данные, которые были объявлены в СМИ перед заседанием Всемирного экономического форума, который прошел в январе 2018 года в Давосе. Согласно этим данным, если взять всю совокупную прибыль, которую человечество получило в 2017 году, то 82 ее процента достались самому богатому 1 проценту населения нашей планеты. Наращивая свою прибыль, финансовая олигархия приближает банкротство мировой финансовой системы, о чем настойчиво предупреждают многие исследователи — в частности, известный американский политик и экономист Л.Ларуш.

Запад навязал человечеству ложный путь развития, вся ложность этого пути заключается в навязывании Британией и мировым ростовщичеством монитаристской системы, ставшей безысходной драмой и чумой человечества. Российский исследователь Л.Г. Ивашов пишет: «Заглядывая в историю западной цивилизации, трудно обнаружить в ней мессианские начала, бескорыстное служение прогрессу, всеобщему развитию. Интриги, заговоры, инквизиция, беспредельная жестокость, тайные общества, войны, сплошная ложь и вселенская несправедливость. И все ради обогащения и власти. Бог и совесть, присущие в той или иной мере другим народам мира, «западному обществу чужды. Само понятие Бог западное сообщество приспособило опять же для целей обогащения и власти»^[24].
 

Кризис финансовой системы современного капитализма

Глобальный неолиберальный капитализм выявил наряду со всем прочим немало симптомов пробуксовки «денежной цивилизации», ее феноменальной неустойчивости и глубокого кризиса. Сегодня становится очевидным, что денежная система позднего капитализма в значительной мере исчерпала себя и находится, по мнению многих экспертов, при смерти.

В начале XXI века экономика глобального финансово-спекулятивного капитализма столкнулась с новым явлением — отрицательными ставками по операциям банков. Это явление, по мнению известного российского экономиста В.Ю. Катасонова, отнюдь не случайно, а представляет собой «долгосрочный тренд, свидетельствующий о том, что существовавшая на протяжении веков модель капитализма изнашивает себя»^[25].

Ныне деньги превратились в средство азартных игр. В результате 90% денег обслуживают не реальную экономику, а финансовых спекулянтов. Последнюю «фазу материальной экспансии» эволюция капитализма пережила в 50–60-е годы — то есть период, в течение которого избыточный капитал направлялся в торговлю и производство товаров в достаточно массовом масштабе. С этого времени финансовая экспансия стала непреодолимой. По оценкам, к 1979 году торговля иностранной валютой составила 17,5 трлн долларов и более, что в 11 раз больше всего оборота мировой торговли (1,5 трлн долларов); через пять лет торговля иностранной валютой выросла до 3,5 трлн долларов, или почти в 20 раз больше оборота мировой торговли, которая также выросла, но только на 20%.

Неудивительно, что банки сегодня стали зловещим явлением, источником сознательного творения зла в современном мире. «Банк, основанный на чистой абстракции цифр и причинении ущерба людям (через спекуляции), освобожденный от всех политических и социальных обязательств (посредством финансового контроля над политикой и СМИ), стремительно становится — принимая во внимание саму логику своего существования — абсолютно хищническим и жестоким механизмом...»*

Вышло так, что финансово-олигархический капитализм, в отличие от предшествующих промышленных стадий, стал производить просто деньги, виртуальный продукт, который обрел самодовлеющее значение, независимое или мало связанное с процессами реального жизнеобеспечения общества.

Отвязав деньги от золота путем отмены в 1971 году золотовалютного стандарта, лишив их всякого твердого содержания и включив на полную мощь глобальный печатный станок (эмиссию мировой валюты — доллара), финансовые воротилы современного мира нашли «способ, который тщетно пытались отыскать средневековые алхимики, — делать деньги из воздуха. Потребляя 40% мировых ресурсов, Америка расплачивается за них... ничем не обеспеченными долговыми расписками. Все благополучие США последних десятилетий базируется на экспоненциальном росте американских долговых обязательств, которые весь остальной мир — в отсутствие твердой меры стоимости — почитает за самый надежный вид инвестиций»^[26]. Для поддержания финансовой системы в состоянии хоть какой-либо устойчивости и стабильности этого оказалось мало: «...в условиях стремительно падающей нормы прибыли на капитал мировая финансовая олигархия, обогащающаяся на спекулятивных операциях, с каждым годом вводит в оборот все новые и новые производные финансовые инструменты — фьючерсы, опционы, варранты, свопы и пр. Суммарный нарост этой “пустоты над пустотой”, “пустоты в квадрате” уже исчисляется сотнями триллионов долларов, то есть на порядок больше всего мирового производства товаров и услуг. <...> Эта растущая в геометрической прогрессии пирамида виртуальных финансов, так же как и вызываемые ее ростом глобальные экономические диспропорции, уже достигла таких масштабов, что вся система готова рухнуть в любую минуту. Крах англосаксонского либерального глобального проекта, который проводит в жизнь мировая финансовая олигархия, неминуем и очень близок»^[27]. Эти полные прогностического смысла слова принадлежат известному российскому исследователю М.Л. Хазину. В этом своем мнении М.Л. Хазин не одинок. Так, например, М.Г. Делягин, характеризуя нынешнюю ситуацию в мире, пишет: «Финансовый кризис — лишь выражение грандиозного, комплексного перелома всего мироустройства, сопоставимого по своим масштабам с Реформацией (в ходе которой сформировалась система организации общества, основанного на государстве)»^[28]. Финансиализированный капитализм становится убийцей самого себя, превращает капитализм в самоубийцу.

Имеет смысл отметить, что на характер эволюции системы денежного обращения, утвердившийся сегодня в мире, существенное воздействие оказал протестантизм как тип религии, в наибольшей мере соответствующий «духу капитализма».

Можно утверждать, что протестантизм вольно или невольно способствовал становлению первой стадии обездуховленности человека — плутократии (Плутон — бог подземных золотых запасов), власти денег. В прошлое уходит ситуация, когда не столько хозяйство велось ради получения денег, сколько деньги были нужны для ведения хозяйства (потребляться, а не накапливаться). Деньги становятся богоугодным средством роста, накопления и обогащения. Если раньше ростовщичество подвергалось резкому моральному осуждению, поскольку ростовщик, взимавший ссудный процент, занимался «торговлей временем», то есть продавал то, что им не создано и ему не принадлежит (время является исключительно собственностью Бога), то теперь максима «время — деньги» становится одной из основ буржуазной культуры, а банковское дело и ростовщичество рассматриваются как необходимые и наиважнейшие формы деятельности. В новой, утвердившейся в западноевропейском обществе модернистской парадигме время обрело характеристики инструментальной утилитарной ценности, имеющей денежное выражение. И этот процесс уже не смогли остановить ни протесты бедняков, ни возмущения интеллектуалов, озабоченных падением нравственности. Далее эволюция, как это ни покажется странным, пошла по пути освобождения капитала от всяких вещественных носителей. Золото, серебро, драгоценности были заменены печатными ассигнациями. Затем (сравнительно недавно) люди перешли на более отвлеченную валюту — банковские счета, ключом к которым являются кредитные карточки. Печатные деньги, кредитные карточки можно потерять, их могут украсть, подделать, поэтому, похоже, сейчас будут предприняты новые попытки дальнейшей дематериализации денежных отношений: банковский код станут наносить с помощью лазера или каким-либо другим способом на руку или какую-нибудь другую часть человеческого тела. В случае реализации данной идеи в массовом масштабе положение каждого человека в обществе будет определяться присваиваемой ему цифрой. Вследствие этого плутократия сменится цифрократией — властью отвлеченного числа.

В таком повороте событий невольно ощущается нечто зловеще-неотвратимое, пугающее, ведь отвлеченной цифрой можно измерить только самые поверхностные стороны человеческого бытия, а все высокосложное, уникально-неповторимое, духовное и душевное такому измерению не поддается. Неужели и в самом деле мы стоим на пороге предсказанного в Откровении Иоанна Богослова: «...всем, малым и великим, богатым и бедным, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и <...> никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание...» (Откр. 13, 16–17)? Впрочем, во всем этом просматривается своя логика. Утверждение власти цифры, цифрократия, непрекращающиеся попытки подчинить все в этом мире калькуляции и холодному расчету выступают прямым следствием действия закона самовозрастания капитала, охватившего все стороны жизнедеятельности западного общества, предпринимательской экономики, основанной на принципе получения максимальной прибыли, идеологии экономизма, ставшей ядром мировоззрения современного западноевропейского человека. Таким образом, главной причиной современного глобального цивилизационного кризиса, в том числе и финансово-экономического кризиса, затронувшего почти всю нашу планету, является кризис той метафизики, которая определяет современную картину мира, выработанную западноевропейской цивилизацией еще в XVII–ХVIII веках и навязанную всему остальному миру в большей или меньшей степени. Сформировавшееся в то время монетарное отношение к миру продолжает с нарастающей силой рассматриваться как базовое в человеческой жизнедеятельности.

Перечисленные выше факторы и причины, взятые в своей совокупности, обеспечили «превосходство» Запада над другими географическими регионами и странами. Однако данное «превосходство» обернулось глобальным цивилизационным кризисом. Оказалось, что Запад сам вступил и все человечество подтолкнул к тупиковому, бесперспективному пути развития.
 

Современный финансовый олигархат как наднациональный субъект сознательного творения зла

Наш мир сегодня настолько запутался в различного рода острых противоречиях, что весьма трудно предвидеть, каков будет характер их разрешения. О системных сбоях функционирования рыночной экономики сегодня прямо пишут многие известные экономисты (Пол Кругман, Нуриэль Рубини), представители финансовых кругов (Алан Гринспэн, Джордж Сорос и др.). А по оценкам участников XVII конгресса Международной социологической ассоциации (Йокогама, июль 2014 года), «ныне уже не отдельные общества, а все человечество предстает как мир нарастающих социокультурных неравенств и рисков во всех областях его жизнедеятельности. Под воздействием противоположных экономических и геополитических интересов разных стран, их групп (в том числе военных альянсов, блоков) и структур глобального бизнеса человечество оказалось перед угрозой деградации цивилизационного состояния и возможностью его рецессии к нецивилизованному состоянию. Возникли реальные угрозы сохранению homo sapiens: возможность ядерной войны, потепление климата и иные экологические опасности. Значит, западная и в целом человеческая цивилизация становится дисфункциональной, возникает потребность в изменении способа жизнеустройства сообществ людей, в новом цивилизационном выборе человечества»^[29].

Однако вся проблема в том, что коллективный Запад, который господствовал над миром в течение по меньшей мере трех столетий, столкнувшись с новыми реалиями, массой трудноразрешимых, а возможно, и вообще неразрешаемых проблем, тем не менее не готов с этим согласиться и принять это. Напротив, современная глобократия, рожденная Западом, с завидной энергией устремилась повернуть обнаружившие себя объективные тенденции и реальные положения в современном мире в свою пользу, то есть взять реванш.

Стремления к мировому господству столь глубоко укоренены в сознании транснациональных элит, что их вполне можно квалифицировать как своего рода эрзацрелигиозную идею. Как ни странно это может показаться, но для тех людей, которые стремятся управлять глобальными процессами, контролировать мировую политику и мировую экономику, сама глобализация, вся система глобального управления выступает как нечто сакральное, своего рода священнодействие. Эти люди представляют собой определенную касту, рожденную в недрах западной цивилизации. Первоначально географическим центром средоточия этой касты выступала Венеция, затем Амстердам, Лондон, а ныне она по преимуществу сконцентрирована в Северной Америке. Применительно к современности данная каста зачастую характеризуется как «глобократия», или «управляющий глобальный класс», «хозяева мировой игры», «хозяева истории» и т.д. Желание доминировать во что бы то ни стало и выкачивать всевозможного рода ресурсы из стран периферии и полупериферии для этого интернационального сообщества — навязчивая идея.

Между тем можно определенно утверждать, что современное человечество на данный момент не готово к адекватному реагированию на глобальные вызовы и угрозы. Само по себе оно не является организованным субъектом, способным решать подобного рода проблемы, проектировать свое будущее и нести ответственность за свои действия перед природой и историей. Оно, к сожалению, до сих пор остается бессубъектным и по этой причине не располагает механизмами контроля над социальными последствиями различного рода «подрывных» инноваций и способов их нейтрализации. Человечество в целом не обладает каким-либо осмысленным проектом своего развития. Ни у него в целом, ни у какого-либо отдельного государства или объединения нет для этого соответствующего социального института, и пока не видно, что планируется и возможно его создать. «Бессубъектность» — главная болезнь мирового сообщества.

А вот активными субъектами как раз выступают ныне узкие группы лиц, преследующие свои эгоистические корыстные интересы и обладающие при этом огромными капиталами, административными и силовыми ресурсами. К данным субъектам относятся прежде всего финансовая олигархия, а также разнообразные транснациональные структуры и институты, устанавливающие в мире диктатуру капитала, власть доллара. Интересы этих групп и интересы всего человечества трагически несовместимы.

Бессубъектность мирового сообщества способствует сокрытию цепей, в которые пытаются заковать человечество сознательно творящие зло политические силы и группы лиц, позволяет оставаться данным цепям невидимыми и не воспринимаемыми массовым сознанием, среднестатистическим человеком. Неудивительно, что многие люди, подвергшиеся деструктивным информационным воздействиям, сами того не замечая, способствуют творению зла на нашей планете (не ведая, что творят).

В настоящее время мировая финансовая олигархия как наднациональное образование и сила в полной мере обрела статус нового геополитического субъекта на нашей планете. Ее появление — это в первую очередь результат крушения биполярной системы мира. Влияние мировой финансовой олигархии на современные экономические, политические и социокультурные процессы крайне одностороннее, преимущественно деструктивное и разрушительное для большинства стран и народов мира, поскольку она ориентирована главным образом на те начинания и действия, результатом которых может стать быстрая и значительная прибыль.

Похоже, сегодня наиболее активными субъектами глобального управляющего класса являются три группировки (фракции): Ротшильды, Рокфеллеры, Барухи. Все они выступают на мировой арене как последовательные глобалисты, ориентированные на демонтаж и устранение национальных государств и религий. Их часто исследователи квалифицируют как проекторов, переставляющих фигуры на шахматной доске мировой геополитики. Заветная цель этих финансово-олигархических группировок, несмотря на различия, порой весьма существенные, в определении путей ее достижения, — мировое правительство, обладающее глобальной властью. При этом, что очень важно, данные группировки, а точнее сказать, глобальный управляющий класс в целом чрезвычайно враждебно настроен к России, к русскому миру, к православной религии. Они рассматривают Россию как врага номер один. И это не должно удивлять: русские исторически доказали, что они единственный народ в мире, который способен успешно противостоять Западу и при этом выдвигать альтернативные проекты мироустройства. И тем не менее, выполняя план финансового интернационала, сегодня евроатлантисты, прежде всего англосаксы, вновь возобновили попытки окончательного решения русского вопроса: изолировать Россию, окружая ее военными базами и все плотнее сжимая вокруг нее кольца «анаконды». Им очень хочется овладеть русскими ресурсами и территориями, по возможности, максимально очищенными от населения. Это русские люди должны знать и быть всегда готовыми к сопротивлению.

Следует признать, что «хозяевам денег», обосновавшимся в Федеральной резервной системе в Нью-Йорке, в Сити в Лондоне вкупе с евробюрократами, практически удалось приватизировать национальные финансовые системы, что в свою очередь позволило им в немалой степени достичь власти над многими государствами современного мира, то есть, по сути дела, «оседлать», с целью утверждения «управляемого мира», объективную сторону процесса глобализации. Как отмечают многие исследователи, ведущая роль в попытках реализации данного стремления принадлежит Бильдербергскому клубу, объединяющему наиболее влиятельных мировых политиков и представителей транснациональных корпораций. Вот одно весьма интересное высказывание на этот предмет Д.Эстулина: «Конечная цель этого кошмара — посредством единого глобального рынка превратить землю в тюрьму, находящуюся под властью единого мирового правительства и под надзором единой мировой армии, экономически управляемую мировым банком и населенную контролируемыми с помощью микрочипов людьми, жизненные потребности которых ограничатся материальными ценностями и выживанием: работать, покупать, размножаться, спать»*. К настоящему времени приватизация национальных денежных систем логически завершилась выстраиванием глобальной иерархии в финансовой политике, контролируемой международным олигархическим интернационалом.

Возможность «олигархической доминации» (выражение французского социолога А.Сораля) в существенной мере обусловлена деятельностью федеральной резервной системы США (ФРС), ставшей «мировым картелем двенадцати самых крупных частных банков (Берингс, Амброс, Лазар, Эрленгер, Шредер, Зелигман, Шпейер, Малле, Ротшильд, Морган, Рокфеллер), действующих совместно для контролирования доллара, ставшего международной валютой»^[30]. Здесь достаточно отметить, что эмиссия мировой резервной валюты обеспечила США в последние десятилетия до 40% мирового потребления при доле в мировом производстве порядка 20%.

Федеральная резервная система вместе с другими финансовыми институтами, ставшими весьма эффективными и мощными инструментами воздействия на денежный оборот в мире, породили у зодчих финансового капитализма соблазн к всеобъемлющей универсализации человечества. Верно характеризует данную ситуацию в своей блестящей статье «Политэкономия финансового капитализма» российский исследователь В.Г. Егоров: «Глобализация финансового оборота породила стремление его «модераторов» сформировать мировой политический ландшафт для обеспечения себе беспрепятственного доступа к национальным рынкам и региональным ресурсам, вплоть до демонтажа суверенитетов и национальных идентичностей, что определило универсалистскую доминанту миропорядка, инициируемую мировыми финансовыми центрами»^[31].

Стремление финансовых воротил современного мира подчинить глобальной власти национальные государства в полной мере распространяется и на сами США. Вообще, США не существуют как государство в классическом варианте. США — это не только и не столько государство, сколько Глобоамерика — матрица американских ТНК, кластер финансовых олигархий и национальных структур. По сути дела, США как отдельное государство оказались превращенными в руках глобальной олигархии в военно-политический инструмент, в «военный кулак», в «дубинку», посредством которых глобократия стремится реализовать глубоко чуждые этому государству цели. При развертывании всех этих отмеченных тенденций историческая перспектива народа США грозит стать весьма незавидной. Как это ни парадоксально, США поистине несчастное государство, как и его народ.

Реальность данных устремлений мирового олигархата как нельзя лучше подтверждает высказывание Д.Рокфеллера: «Нам было бы невозможно разработать наш план для всего мира, если бы он был предан огласке в те годы. Но теперь наш мир стал сложнее, и он готов идти к мировому правительству. Наднациональная верховная власть интеллектуальной элиты и банкиров мира <...> предпочтительнее национального самоопределения, практиковавшегося в прошлые столетия»^[32].

Создание мирового правительства (глобальной корпорации) с единым глобальным рынком, регулируемым одним мировым центральным банком, использующим единую мировую валюту, — вот глубинная и вожделенная цель олигархического интернационала, о которой, как видим, прямо и без обиняков разглагольствует Рокфеллер.

Депутат Европарламента Джульетто Кьеза утверждает, что миром правят девять человек — руководители крупнейших мировых банков, таких, как Goldman Sachs, UBS, Bank of America, Deutsche Bank и других. Согласно ему, эти люди влиятельнее любых политиков, ведь в их руках сосредоточена реальная власть — власть денег.

Данную ситуацию весьма убедительно подтверждают полные горечи слова, произнесенные в свое время президентом США В.Вильсоном по поводу ФРС: «...я несчастнейший человек. Я бессознательно разрушил свою страну. Наша великая индустриальная нация теперь контролируется их системой кредитов. Наша кредитная система приватизирована, поэтому развитие страны и вся наша деятельность находятся в руках горстки людей, которые, если захотят, по любому поводу могут заморозить и разрушить подлинную экономическую свободу. Таким образом, мы стали самым плохо управляемым, самым контролируемым, самым подчиненным правительством в цивилизованном мире. Речь уже не идет о правительстве со свободным мнением или о правительстве убеждений, избранном большинством, но о правительстве, подчиняющемся воле и твердости маленькой группы влиятельных людей»*.

Судьба же другого американского президента — Дж. Кеннеди, попытавшегося в 1963 году избавиться от всевластия федеральной резервной системы через возврат привязки доллара к золотому обеспечению, хорошо всем известна. Уже становится очевидно многим, что человечество вступило в эпоху нарастающих «стратегических шоков», что оно сталкивается с угрозой беспрецедентного, глобального характера кризиса (катастрофическое изменение жизненного уклада людей, выражающегося прежде всего в колоссальной безработице, ужасающем неравенстве, всепроникающем манипулировании сознанием и поведением людей).

Понятно, что ситуация глобального кризиса, с которым столкнулось современное общество, не может не открывать дорогу разного рода альтернативным и качественным сдвигам в развитии социума и вместе с тем ставит человечество перед необходимостью нового цивилизационного выбора. А выбор этот, как уже становится очевидным, будет нелегким.

Говоря о необходимости и неизбежности изменения парадигмы современного цивилизационного развития, некоторые авторы не только предсказывают скорые вселенские потрясения, но и рассматривают их как весьма желательные и полезные. Например, известные российские исследователи В.Г. Пантин и В.В. Лапкин в своей книге «Философия исторического прогнозирования: ритмы истории и перспективы мирового развития» (2006), базируясь на различных циклически-волновых моделях развития общества, не просто предсказали, что в период с 2009 по 2017 год произойдут глобальные финансовые, экономические, политические и военные конфликты на межцивилизационной или межэтнической основе, способные поставить под вопрос дальнейшее развитие человечества, но и пришли к выводу, что грядущие потрясения являются необходимыми для изменения нынешней тупиковой модели цивилизационного развития. С их точки зрения, только они «способны разрушить или перестроить глобальные монополии, ставшие тормозом на пути дальнейшего социального и культурного развития, а также тесно связанную с ними олигархию (власть немногих) и систему манипулирования массовым сознанием через использование СМИ и информационных технологий... Без великих потрясений, по-видимому, невозможно вывести большинство людей из состояния умственной спячки, апатии и нравственного разложения, заставить их мыслить и действовать во имя собственного спасения»^[33].

Вообще, характер и направленность данных процессов будут зависеть от многих факторов, прежде всего субъективного. Переход к чему-то новому, в какое-то новое качественное состояние будет возможен лишь через осознание мировой общественностью, в первую очередь мировыми политическими элитами, исчерпанности современной капиталистической системы со всеми ее технологиями, конечностью и ограниченностью способов решения глобальных проблем, понимание ими своей ответственности за судьбы человечества. В противном случае какое-то новое состояние и качество будет формироваться в результате катастрофы вселенского масштаба.

Сегодня, пожалуй, всем, кто не лишен аналитических способностей, ясно, что позднекапиталистическая организация современного общества исчерпала все свои внутренние резервы. Капитализм с его стремлением к накоплению капитала, когда главная цель хозяйствования — получение максимальной прибыли, в принципе не способен дать ответы на возникающие вызовы и риски, решать терзающие нашу планету глобальные проблемы и кризисы. Все эти проблемы могут быть решены только в рамках посткапиталистической цивилизации, если она, конечно, наступит.

В результате всех этих тенденций и процессов вырисовывается парадоксального рода картина. С одной стороны, агония капитализма как общественного строя имеет под собой объективное начало. Его кризис носит фундаментальный и, в конечном счете, необратимый характер, но с другой — современные глобалистские структуры и институты обладают не только отточенными инструментами и способами провоцирования и развязывания горячих локальных войн, но и новым информационно-смысловым оружием, позволяющим повсеместно вести успешные холодные войны. Поэтому борьба за утверждение новой модели развития социума будет продолжительной и тяжелой. Не исключено, что она будет сопровождаться войнами и конфликтами межцивилизационного характера.

Хозяева мировой игры, похоже, уже осознали, что капиталистическая система в том виде, как она существует сейчас, себя изжила, и поэтому в «плановом порядке» стремятся ее перевоссоздать, перейти к другой модели, «где они могли бы оставаться хозяевами, но уже не денег, а всего мира как совокупности природных ресурсов, материальных производительных сил и всех людей на планете. Причем власть над людьми должна распространяться на их сознание. Без понимания этих тектонических процессов в мировом капитализме трудно понять многие сегодняшние события в мире: появление ИГИЛ, войну на Ближнем и Среднем Востоке, «переселение народов» в Европу, «демократическую революцию» на Украине и т.п. Все это элементы гигантского проекта по трансформации обреченного капитализма в иную социально-экономическую формацию, которую можно условно назвать «новым рабовладельческим строем». Противостоять новому рабству можно лишь в том случае, если понимаешь, в чем состоят планы нынешних «хозяев денег»*.

Можно предположить следующее: либо глобократии удастся установить контроль над всем человечеством, утвердив на нашей земле планетарный электронный концлагерь, либо  она будет сокрушена и человечество сможет осуществить слом господствующей ныне парадигмы развития общества, несмотря на все препятствия, сложности и трудности, освоить новую модель и форму своего бытия. Таким образом, будущее человечества находится пока на «весах истории».

Приближение очередной исторической развилки ставит перед человечеством вопрос о его стратегическом будущем, в том числе о будущем России и восточнославянского мира в целом. Поэтому осмысление стратегии развития общества, поиск новой парадигмы, которая будет оправдывать наши стремления и действия в исторической перспективе, сегодня приобретают небывалую актуальность. Ныне, когда системные изменения со всей очевидностью становятся неизбежными уже в не столь отдаленном историческом будущем, самое время осмыслить и обсудить «без гнева и пристрастия» наиболее вероятные сценарии дальнейшего движения социума. Однако это отдельная тема — тема следующей статьи.