15 июля поэту и драматургу Анатолию Анатольевичу Парпаре исполнилось 80 лет. В 70–80-х годах прошлого столетия главный редактор журнала «Москва» Михаил Николаевич Алексеев, автор романа «Мой Сталинград», повестей «Карюха», «Хлеб — имя существительное», пригласил его на работу.

В журнал «Москва» Анатолий Парпара пришел начинающим поэтом, после окончания журфака МГУ. Проработал почти двадцать лет заведующим отделом поэзии, членом редколлегии.
 

Учитель

Человек, ушедший на дно океана, чтобы там найти несметные сокровища, — таким мне представляется Анатолий Парпара (год рождения 1940-й), тихий подвижник, последние тридцать лет трудящийся без плановых и событийных выходов к читателю в СМИ, без резких эмоций на все происходящее в мире. Затаенная и вдумчивая работа позволила ему разглядеть сложнейшие узлы мировой истории и понять, как они развязываются. Это время личной болезни и болезни страны стало для него временем самосознания — себя как русского человека и писателя, а главное — Божьего предназначения своей страны.

Русскому обществу Анатолий Анатольевич Парпара известен как автор поэтической дилогии о времени Ивана III и Смутном времени «Противоборство и Потрясение», за которую он был удостоен Государственной премии РСФСР имени М.Горького (1989), а более всего — как основатель и издатель «Исторической газеты», выходившей с 1996 по 2008 год.

Стихи А.Парпары переведены на пятьдесят языков мира, его книги выходили в Праге и Дели, Скопье и Дамаске, Коломбо и Софии. Поэт награжден золотой медалью Субраманьи Баради (Индия) и премией «Злато перо» (Македония) за поэтические переводы на русский язык.

Анатолия Парпару многие помнят как заведующего отделом поэзии в одном из ведущих в Советском Союзе изданий — журнале «Москва». Именно его упорством и умением отстаивать правду были опубликованы не проходившие тогда в других журналах поэмы Василия Федорова «Женитьба Дон Жуана», Юрия Кузнецова «Золотая гора», Владимира Соколова «Сюжет». Парпара — организатор более трех сотен поэтических вечеров в московском доме (советской) российской армии и Международном славянском фонде, руководитель многих творческих объединений по всей стране, член приемной комиссии Союза писателей России.

У меня, к счастью, есть свои впечатления, мысли, воспоминания о Парпаре. И главное — есть немало задумок, которые мы условились осуществить в этой жизни.

В 1995–1996 годах я занималась в школьном литературном кружке при Доме творчества в Алтуфьево. Наш преподаватель Александр Сергеевич Щеколдин решил, что ямб от хорея отличить мы и так сможем, а вот знать свою историю, гордиться своим Отечеством... Если возникла необходимость говорить об этом, значит, не все в порядке в датском королевстве. Щеколдин приносил на каждое занятие свежие номера «Русского вестника» и «Исторической газеты», разбирал с нами, 16-летними, новые публикации о том, что происходило и что происходит со страной, возил нас на мероприятия Фонда славянской письменности и культуры, чтобы мы увидели, услышали скульптора Вячеслава Клыкова, писателя Михаила Назарова, артистку Татьяну Петрову. Имена главных редакторов ведущих патриотических газет Алексея Сенина и Анатолия Парпары были для нас легендарными.

Уже год как выходила «Историческая газета», когда руководитель нашей школьной литстудии А.С. Щеколдин привел меня в редакцию к А.А. Парпаре, сам едва его зная: «Вот, девочка пишет...» Я протянула написанное от руки воспоминание об учителе моих прадедов Сергее Александровиче Рачинском. Анатолий Анатольевич посмотрел текст и сказал: «Вот так мы и должны приводить таких людей, как Рачинский, за руку в нашу жизнь». Вспоминала я эти слова двадцать лет спустя — и когда вышли составленные мною два сборника трудов Рачинского, и всякий раз, когда организовываем Татевские чтения на родине великого педагога.

Мне тогда казалось удивительным такое теплое его участие в моей судьбе — и литературной, и человеческой. Важно было для него и то, чтобы его близкие люди и все, кому он старался помочь в жизни, были верующими людьми. И он все для этого делал. Что и говорить, если сын Анатолия Парпары, имея уже кандидатскую степень по медицине и работая на этом поприще, стал семинаристом Московской духовной академии, а я, защитив магистерскую на журфаке, поступила в Свято-Тихоновский институт.

Необыкновенный трудяга, как-то еще в пору моей юности на мои жалобы, что не хватает дня на какую-то работу, он спокойно ответил: «Ирина, но ведь есть еще ночь...» Быть может, трудом своим он и спасется. И нас, учеников, научил этому следовать.

Помню Анатолия Парпару главным редактором «Исторической газеты», занятым беседами с именитыми авторами, помню уже позже его с тяжелыми серыми кругами под глазами после ночной работы над номером, стоящего в дверях своей квартиры и передающего мне огромный чемодан, где аккуратно уложены страницы А3 для отправки в печать (Интернета, как и дисков для записи файлов, еще не было). Этот чемодан нужно было везти с Хорошевского шоссе в Институт полиграфии на Тимирязевской. И я, студентка журфака, вчерашняя школьница, ехала с огромным, серьезным чемоданом Парпары. Трамвай гремел и вилял на поворотах, а мимо расстилались угодья с палисадниками и теплицами Тимирязевки...

Вечером того же дня мы укладывали в редакции привезенные нам пачки свежего номера газеты....

Помню Анатолия Парпару на конференции, посвященной М.Ю. Лермонтову, в одной московской библиотеке. Кто-то из выступающих начал размышлять над тем, зачем Лермонтов написал «Прощай, немытая Россия...». Парпара встал и, обращаясь к председателю Лермонтовского общества, гневно заговорил: «Почему вы допускаете, чтобы в Лермонтовском обществе говорили эту ложь?! Лермонтов не писал этих строк, и это давно доказано!» В аудитории обвинили Парпару в невоспитанности, в некорректном поведении...

Умение отстаивать свою точку зрения, несмотря на обстоятельства, сохранилось в нем на всю жизнь. За это качество его любят одни и не любят другие.

Фамильные корни Анатолия Парпары через дедовское поколение украинских гетманов уходят в далекую Грецию, и означает это раскатистое слово «Парпара» на разных древних языках и знамя — прапор, и бабочку, и даже монету...

С девятнадцати лет Анатолий Анатольевич проходил срочную службу четыре года на Балтийском и Северном флотах. В 1962 году матросом был на Кубе, в рядах советских воинов, защищавших кубинскую революцию, которая явно разрушала планы американской военщины, как сегодня их разрушает свободолюбивая Новороссия... Мог ли он тогда подумать, что то же самое повторится на заре XXI века сначала на Косове, а затем на Донбассе — отцовской родине.

Анатолий Парпара сохраняет в своей поэзии непосредственную открытость Богу, людям, природе, свойственную русской философии.

Русский лад поэзии Парпары гармоничен, как любое классическое русское поэтическое или музыкальное произведение. Поэзия его проникнута патриархальным духом, слово его — понимающее и милующее, мотивы его произведений зовут к миру и согласию.

 И тихим своим, глубоким словом, мне думается, он останавливает и отводит неправду, разрушение, беду от семьи и Отчизны. И даже в лирике поэта Анатолия Парпары сквозит основная тема геополитики (мироустройства), четко озвученная Пушкиным и Тютчевым, Аксаковым и Хомяковым и сегодня вплотную встающая перед нами. Вот его позиция как наследника и продолжателя славянофилов:

Братьям-славянам

Не в первый раз вбивают клин
                                                     меж нами.
Свидетели — прошедшие века.
Но, к счастью, мы хранимы
                                                      небесами,
И Рим не перессорил нас пока.
Славяне мы! Нам страх в бою
                                                        неведом.
Но в мирной жизни мягкость
                                                 в нас вошла.
И нет числа одержанным победам,
Как неудачам нашим нет числа.
Спасает нас природная смекалка,
А губят нас раздоры и вино.
Пусть нам уроком горьким будет
                                                            Калка
И символом борьбы Бородино.
 

«Выдающееся явление мировой цивилизации — русская история»

Я счастливый человек, потому что меня с детства окружал Русскiй мiръ Ивана Никитина, Ивана Бунина, Сергея Шмелёва, Сергея Аксакова. И конечно же Пушкина. Это они — Пушкин и Лермонтов, Тютчев и Фет своей природной мудростью и надежным умом помогают нам и сегодня удерживаться на земле, и с ними нельзя терять связь, какие бы катаклизмы ни происходили в мире, какие бы моды ни прельщали нас.

Этот мир милой сердцу русской старины на поверку оказался живее и надежнее многих явлений современности. К сожалению, за стремительными и трагическими событиями XX века он остался мало изучен и почти забыт народом. Для восстановления национальной памяти Анатолий Парпара и замыслил «Историческую газету»...

То время, о котором я говорю, вспоминается мне как время скульптора Вячеслава Клыкова и певца Игоря Талькова, композитора Георгия Свиридова и художника Юрия Селивёрстова, физика Фатея Шипунова и слависта Ильи Числова и многих других родных русскому сердцу людей.

Это было время, когда мы по только что переизданным произведениям Ивана Бунина и Ивана Ильина отчетливо понимали, что произошло со страной в 1917 году, а по фильму Никиты Михалкова «Анна. От 6 до 18» осознавали, что в 1991 и 1993 годах нас снова чуть было не лишили России. Время, когда многое нам открывалось за распахнутыми дверями отсыревших за целую эпоху храмов, единственных твердынь, сохранивших историю и дух народа.

С этими мыслями я и пришла к поэту и драматургу Анатолию Анатольевичу Парпаре в редакцию «Исторической газеты» осенью 1997 года.

Редакция «Исторической газеты» тогда находилась в Староваганьковском переулке Москвы, за библиотекой РГБ, бывшей Ленинкой, напротив храма святителя Николая в старом Ваганькове. В том храме тогда непрестанно мироточили иконы: Георгия Победоносца, Богородицы Державной... А ряд икон святых русских князей и воинов — от Владимира, Бориса и Глеба до Романа Рязанского и Александра Невского — будто бы перекликался с рядом портретов, что выходили на первой полосе «Исторической газеты»: святых, полководцев, просветителей. Церковь и просветительная газета шли рука об руку, бросая зерна любви к Божьему миру и к истории Отечества, как оказалось, не на каменистую почву, а на уже подготовленную временем. Это позже «Историческая газета» будет отмечена церковной наградой. Но от момента своего появления до сего дня она выстроена как некий мост от светской жизни к церковной.

В редакции у нас жили две собаки, которых Анатолий Анатольевич пригревал и подкармливал, а они его встречали и провожали, охраняли незатейливое редакционное добро. Так что в магазин за печеньем к чаю можно было выйти, не закрывая дверь на ключ, и наши авторы, которых собаки уже знали, приходили в редакцию и ждали «хозяев». Возле Парпары и сейчас в железноводском его домике живут две прибившиеся собаки.

В маленьком полуподвальном помещении редакции на полу были стопами сложены пачки газет, на столах ждали редакторских пометок кипы рукописей, по стенам висели афиши прошедших творческих вечеров поэтов Владимира Соколова, Анатолия Передреева, Николая Рубцова, графика Федора Денисовича Константинова... Этот круг наших классиков советского и постсоветского времени был кругом талантливых друзей Анатолия Парпары. И когда они — старшие товарищи — перешли в мир иной, Парпара приложил все свои усилия, чтобы передать нам, живущим, богатство их творчества.

В 90-е годы, когда рушились творческие союзы, научные институты, едва выживали «толстые» литературные журналы, переходило в частные руки и распродавалось то, что было народным и культурным достоянием, издательство Фонда имени М.Ю. Лермонтова (читай: А.А. Парпары) выпускало книги русских и советских классиков: М.Лермонтова, Н.Рубцова, А.Передреева, Д.Кедрина, а также писателей ныне здравствующих. Москвичи, к счастью, помнят вечера, проводимые Фондом имени М.Ю. Лермонтова в Доме Российской армии, в Фонде славянской письменности и культуры. И ведь прошло более трех сотен бесплатных (!) литературно-музыкальных вечеров, на которых было не только рассказано о творчестве выдающихся деятелей искусства прошлого, но и представлены начинающие таланты: поэты — участники разных литературных студий, музыканты из института имени Ипполитова-Иванова — поистине «золотая молодежь».

Нельзя сказать, что «Историческая газета» одна в «лихие 90-е» выполняла свою подвижническую культурно-просветительную миссию. Многие неравнодушные к судьбам Отечества люди тогда создали свои форпосты, свою засечную черту для защиты отечественной культуры. Это и Международный фонд славянской письменности и культуры, у истоков которого стоял выдающийся скульптор Вячеслав Клыков, и интернет-портал «Хронос. Всемирная история в интернете», созданный Вячеславом Румянцевым, и ряд православных патриотических организаций, основанных Анатолием Степановым, ныне редактором информационного агентства «Русская народная линия», и научно-издательский центр «Русская цивилизация», созданный писателем Олегом Платоновым. И множество других столпов-светочей, поднявшихся в те годы как естественное утверждение русской истории и культуры на своей земле.

«Когда мы с друзьями семнадцать лет назад готовили начальный номер “Исторической газеты”, — вспоминал Анатолий Анатольевич, — то попросили замечательную актрису нашего времени Татьяну Доронину дать нам интервью. Нас поразило тогда одно ее предельно честное признание: “Я стою в общем ряду незнаек истории своего Отечества”. Великая актриса и режиссер отечественной сцены не стесняется признаться в своей слабости, но делает все для того, чтобы глубины исторических знаний были подвластны и ей. Сколько же нас, говорит она, “незнаек истории своего Отечества”, не задумывающихся о своем незнании? И, к сожалению, даже не желающих основательно познать это выдающееся явление мировой цивилизации — русскую историю!»

Анатолий Анатольевич утверждает, что «знание отечественной и мировой истории помогает человеку стать более самостоятельным, дает уверенность в мыслях и поступках, позволяет противостоять необоснованной агрессии, несправедливым утверждениям». Говоря о действенном знании истории, Парпара не раз приводил такой случай из жизни:

«Четверть века назад я был в Праге. Мы с моей знакомой (жительницей Германии) оказались в небольшом кафе на Градчанах. Рядом с нами села молодая пара. Пока мы дожидались исполнения заказа и беседовали о своем на русском языке, наши соседи мило говорили по-немецки. И вдруг я услышал кое-что насторожившее меня. Мой слух, несмотря на слабое, еще школьное знание немецкого языка, уловил явную недоброжелательность к русским. Я, придвинувшись поближе, шепотом спросил мою знакомую, хорошо знавшую немецкий:

— Это верно, что парень сказал своей подруге о природной агрессивности русского народа?

— К сожалению, да.

— Тогда, если нетрудно, переведите как можно точнее все то, о чем я буду спрашивать этого молодого человека.

Предварительно извинившись за беспокойство, я спросил у немецкого парня, где он учится. Тот ответил, что в Берне. На мой вопрос о том, хорошо ли знает он историю своего народа, он ответил, что по этому предмету имеет высший балл. Тогда я спросил: сколько раз за всю историю его страны Россия нападала на Германию? Он смутился и ответил, что не помнит.

— Я напомню: ни разу! А сколько раз нападала Германия на Россию? Не помните? Я напомню: последние три века — трижды. И трижды русские входили в Берлин, и трижды сами уходили. О какой агрессивности русского народа вы говорили своей подруге?

Студент окончательно сконфузился».

Этот эпизод лишний раз подтверждает правоту поэта и дипломата Федора Тютчева, утверждавшего, что лучшим защитником России является история.

Перелистываю пожелтевшие страницы «Исторической газеты». Мне кажется, в ней сохранился дух того времени, когда еще живы были понятия чести, долга, служения.

Вокруг газеты собирались люди, которые ощущали своим призванием служение отечеству... Я помню, как приходили в редакцию профессора Всеволод Троицкий, Евгений Троицкий, Владимир Маслов, Евгений Хаванов, Александр Марцинчик, внучка Данилевского... Это были лица, лики прежней России, которую мы почти утратили.

Символически было и то, что газета издавалась на очередном жестоком витке русской истории, не желая слышать шума псевдореволюции 1991–1993 годов, не отвлекаясь на ложные ценности, на идолов псевдополитики, которые нам с неизменной настойчивостью пытались внести в каждый дом сомнения в нашей правоте и от которых немногие смогли откреститься...

Каждая публикация в этом издании звучала в таком доверительном тоне, что читатели обращались в редакцию с благодарностью, а это ведь стало исчезать из постсоветского периода жизни русского общества. А в тяжелые 90-е, в то время, когда у многих была отнята возможность честно трудиться и спокойно жить на своей земле, когда так бесцеремонно выбивали русский народ из традиции, многие читатели писали в своих письмах в редакцию, что «Историческая газета» помогла им выжить, буквально спасла жизнь.

Опыта работы с историческим материалом Анатолию Парпаре не занимать. Собранный им и отточенный документальный, фольклорный, литературоведческий материал во многом послужил ему для трудов над историческими драмами, за которые он и был награжден в 1989 году Государственной премией РСФСР имени А.М. Горького. А денежную премию, разделив пополам, он одну половину отдал на восстановление храма Христа Спасителя, а вторую — на воссоздание Русского исторического общества. Так же он поступал и с другими денежными премиями. Правда, об этом рассказывать он не любит. Встанет перед иконами в своей заваленной книгами и картинами комнатушке, подумает о чем-то и снова — за работу.
 

Драматическая «Дилогия о России»

Драматургия отечественной истории для Парпары свята. Свидетельством этого являются его исторические драмы — дилогия о Московской Руси «Противоборство» и «Потрясение».

Однажды я спросила Анатолия Анатольевича: «Кого вы считаете своим учителем?» И он ответил: «Алексея Константиновича Толстого, хотя он на 150 лет старше меня, но именно драматургии я учился у него. Я с 13 лет занимался в Народном театре во дворце культуры имени Горбунова в Филях. У нас был режиссер Виктор Александрович Стратилатов. Это один из вдумчивых людей, который воспитал много выдающихся актеров. Меня он научил не трещать, а вдумчиво говорить. За что я ему благодарен и по сей день. Почему-то режиссер давал мне главные роли: например, министра Нушрока в Королевстве кривых зеркал. Видимо, заметил во мне твердый характер, еще мне неведомый. Почти шесть лет до службы на флоте я занимался там. Это была мощная и деликатная школа. Нравственная, естественно, духовная, но и практическая школа умения правильно вести себя на сцене. Уроки этой школы мне пригодились потом, когда я вел исторические передачи на “Народном радио”, да и в жизни пригодилось: не торопись, подумай, прежде чем сказать. Хороший был театр, не раз на смотре московской самодеятельности занимал первые места.

Неожиданно мне пришла в голову мысль рассказать через театр, через драматургическую тетралогию о четырех великих нашествиях на Русь, когда под угрозу становилось не только физическое существование государства, но и сам русский язык, а, как вы знаете, без языка нации не бывает.

Первый период — окончательное освобождение от золотоордынского ига, второй период — это, естественно, 1612 год, завершение смуты, когда была экспансия Швеции и Польши и угроза потерять самостоятельность государства. Третий период — наполеоновское нашествие, когда орды двунадесяти языков^[1] обрушились на нас, и четвертый период — гитлеровское нашествие. У нас с вами в перспективе — пятое нашествие. И моя тетралогия — это суровое предупреждение своим соотечественникам: все, что происходило в многовековой истории с Россией, происходило не случайно. Будьте внимательны к происходящему сегодня. Завтра может быть поздно!»

Я не скажу точнее и глубже о драматургическом творчестве Парпары, чем это сделала недавно почившая литературный критик Ирина Шевелева. Еще в 2000 году она заметила, что «в момент величайшего духовного и общественного разброда от художника требуется прямое, публицистическое вмешательство в жизнь Отечества». Привожу и далее ее мысли: «Труд А.А. Парпары («Дилогия о Московской Руси». — И.У.) отвечает стремлению современных русских людей к осмысленному историко-государственному, общенародному движению. Отвечает из самого центра исторической мысли — мысли о Московском царстве. <...> В эпоху окончательного избавления Москвы от ига, в княжение-царствование Ивана III дух Москвы достиг окончательной зрелости, и голос ее зазвучал на весь мир, после долгих веков забвения и презрения, как голос Руси. И заговорила Москва словом Ивана III. Не потому, что он был верховным властителем. Ведь и в Смутное время верховных властителей было с преизбытком, но все они оказались исторически бессловесными. Прямо по-пушкински — тени. Борис Годунов — “тень Грозного”. И Лжедмитрий — тоже “тень”. В Смутное время самодержавная власть высказалась устами патриарха Гермогена, народная же — устами Минина. Через них звучал глас Божий.

В эпоху великого противостояния на Угре глас Божий оказался доверен основателю державы, русскому царю.

Удивительно, но именно этот “историософский” факт с предельной четкостью зафиксирован в драматической дилогии А.Парпары. В обеих драмах — трем персонажам доверены ключевые монологи, и именно Ивану III, Гермогену и Минину...»

О том, насколько нужна нашему современнику историческая драма, Анатолий Парпара рассуждает так: «Человеческий интерес к драматургическим произведениям так же глубок и необходим людям, как во времена Софокла и Еврипида, ибо человечеству предстоят великие задачи: спасение субкультуры, очищение земной атмосферы, решение проблемы продовольствия. Эти задачи должны быть обеспечены духовной валютой — подвигами героев. Народ, не имеющий достойных примеров перед глазами, может оказаться бездеятельным мещанином, иваном, не помнящим родства, а в итоге прахом для удобрения другим народам, по верному замечанию Петра Столыпина».

Родинолюбие драматурга Парпары, думается, выросло от родной земли, от пережитых на ней бед и радостей не одним поколением его предков.
 

Смоленщина

Подружившись с Анатолием Анатольевичем, я сразу почувствовала нашу мировоззренческую общность, помимо профессиональной и творческой. Оказалось, что мы земляки. Все мои предки — из Бельского уезда Смоленской губернии (ныне это Оленинский район Тверской области). А материнские предки Анатолия Парпары родом со Смоленщины (тогда Знаменского, а ныне Угранского района). В первые дни Великой Отечественной войны Анна Михайловна Гусакова уехала с годовалым Толей из Москвы к своим родителям в смоленскую деревню. Разве можно тогда было знать, где будет спасительнее и какую всем предстоит пережить войну? Потом уже стало понятно, что больше шансов выжить было как раз в Москве.

В своей поэме «Незабываемое» уже в зрелом возрасте Парпара расскажет о черной беде, которую несли нашему народу фашистские оккупанты. Как сожгли они деревню Тыновку со всеми ее жителями, мстя им за помощь генералу Белову, успешно прошедшему по тылам врага, как выжить удалось только нескольким жителям, в том числе и маленькому Толе с его мамой. Их расстреливали и ранили одной пулей: молоденькую маму и мальчика на ее руках. Мама и второй раз спасет сынишку от гибели. Когда двухлетний мальчик впадет в летаргический сон от грохота нескончаемой бомбежки, он будет лежать бездыханным трое суток. И тогда безумная от горя двадцатилетняя мать опустится над детским гробиком, связанным из досок. Ее соленая слеза упадет на губы ребенка, и он очнется, вернется к жизни... Анатолий Анатольевич часто вспоминает об этом «чуде» своего спасения.

Парпара пишет: «Каждый человек рано или поздно, но задумывается о своей жизни: кто он, зачем пришел в этот мир, к какому роду-племени принадлежит? И чем раньше он спросит себя об этом, тем возможнее ему найти свое призвание, свой путь или свой путик среди других проторенных дорог. Тогда же неизбежно у него встает вопрос о его Отечестве. И захочется узнать о судьбах своего народа, о его предназначении...»

Тут же приводит Анатолий Парпара слова русского философа Ивана Ильина, которого сегодня почитают во всем мире, переводят, особенно американские ученые, изучая его философию государственного устроения: «Вместе с Пушкиным скажем, что другой истории, кроме той, которая у нас была, — не хотим. История, родина, отец и мать не выбираются, не ищутся, а даются судьбой. За это таинственное веление судьбы, за титаническую борьбу с драконом, за устремление к свету чтим мы старую Россию — родину всех великих ценностей, созданных нашим народом...

День, посвящаемый отечественной истории, подобен дню поминовения родителей. В старину верили в заступничество предков. Надо верить и нам. Верить в непостижимые законы России, в ее иррациональное начало, во все, что подметил Блок и что вылилось у него в стихе “И невозможное возможно”...

Если правда то, что умершие поколения управляют судьбами народов, то есть у нас заступники. Поверим же в чудо русской истории! Поверим в возможность невозможного!»
 

Лермонтовиана Парпары

Анатолий Парпара родился 15 июля, в день гибели Михаила Лермонтова, который станет его любимым поэтом. На лермонтовский Кавказ его — больного, полуживого после тяжелых операций в 1991 году — увезут друзья. Лечебные воды Кавказа продлят жизнь Анатолия Парпары на десятилетия, вопреки заключению врачей: «Хорошо, если год протянешь». А может быть, и не столько целебные воды, сколько желание жить и творить добро. В 1991 году к нему пришли сотрудники музея «Домика Лермонтова» с просьбой помочь провести лермонтовский праздник в день памяти поэта. И полуживой Парпара провел это мероприятие. За последующие годы лермонтовский праздник вырос в международные фестивали поэзии, в которых участвовали не только классики из бывших союзных республик, но и многие поэты Китая, Америки, Европы...

А сегодня Железноводск для москвича Парпары — это еще и дом, где поэт проводит добрую половину года. В своем дачном доме, что находится неподалеку от дома, где М.Ю. Лермонтов провел последнюю в своей жизни ночь, А.Парпара открыл музей Лермонтова. В этом домашнем музее на горе Медовой собраны несколько десятков дореволюционных изданий книг поэта, картины лермонтовского Кавказа. Прошлым летом в музее открылась выставка графики Ф.Д. Константинова, который сделал десятки потрясающих графических сюжетов к произведениям Лермонтова. Эти работы были подарены Парпаре выдающимся художником за долгие годы их дружбы.
 

* * *

Анатолий Парпара часто вспоминает слова Н.М. Карамзина: «Патриот спешит присвоить Отечеству благодетельное и нужное, но отвергает рабские подражания в безделках, оскорбительные для народной гордости. Хорошо и должно учиться; но горе и человеку, и народу, который будет всегдашним учеником». И продолжает этот разговор уже своими мыслями: «И горе нашему народу, который позволяет себе слушать таких учителей, которые унижают национальную нравственность и культуру постоянными кивками в сторону масс-медиа западной или американской, отвергая все русское, и не желающих слушать чьи-либо аргументы, в то время как само национальное ушло в глубину народную и, боясь быть затоптанным окончательно, не передается открыто детям и внукам, то есть обрекает себя на уничтожение. И вот здесь-то патриотическое движение и обязано восстать на защиту иерархии ценностей, начиная от семейных традиций (ставших редкими, потому и требующих культивации) и заканчивая самой нацией, всем лучшим, что создали поколения русских за долгую свою историю. И хотя нас упрекают широковещательно в имперских замашках, но нелепость такого обвинения видна отчетливо. Взять, к примеру, Англию, как много она накопила в своих колониях и вывезла на материк! Россия же щедро делилась своими запасами и воспитала интеллектуальную элиту своих национальных окраин, а метрополия — и это общеизвестно всем, кроме отечественной прессы, — обнищала от такой колонизации. Впрочем, последнее нам особо ставят, как лыко в строку».