За пять лет работы хирургом в районной больнице провинциального городка, куда Андрей попал по направлению после мединститута, случалось всякое: и ошибки, и прозрения, и успехи. В общем, обычная практика молодого специалиста.

Очередное дежурство мало чем отличалось от многих других. Началось с того, что с вечера в приемный покой поступила маленькая девочка с подвывихом лучевой кости. Будучи на руках у отца, она истошно кричала, не давая дотронуться до руки. Пришлось вспомнить уроки, полученные в пору студенчества, когда он подрабатывал в городском травмпункте. Как бы невзначай Андрей зафиксировал локтевой сустав девочки и произвел поворот предплечья. Легкий щелчок, который почувствовали только ребенок и хирург. Плач девочки оборвался. Наступила тишина. Андрей слегка кашлянул и улыбнулся. Отец девочки несмело спросил:

— Уже всё?

— Да, — сказал Андрей и добавил, обращаясь к дежурной медсестре: — Верочка, наложите мягкую повязку.

Едва за девочкой закрылась дверь, как на пороге приемного покоя друг за другом появились двое мужчин с ранами кистей. С одним пришлось повозиться, так как не сразу удалось остановить кровотечение.

К позднему вечеру, как говорят медики, «созрел аппендицит», оставленный с дневного поступления больных. В общем, операционная бригада, вызванная из дома, покинула больницу далеко за полночь. После чего Андрей позволил себе прилечь. Полтора часа хватило, чтобы отдохнуть и подняться утром бодрым и свежим. И тут, подойдя к окну, он увидел, что к приемному покою подъехали «жигули», откуда вышла компания из нескольких цыган. Двое мужчин почти волоком тащили третьего.

Надо спуститься на первый этаж, подумал Андрей, направляясь к двери. Но не успел он сделать шаг, как вбежала санитарка и доложила, что привезли больного с кровотечением. Пришлось поспешить в приемный покой, где его ждал, прямо скажем, сюрприз. Но сюрприз не в лице молодого цыгана, который лежал на кушетке и тяжело дышал. Губы его посинели, нос заострился, руки безвольно свешивались с кушетки. Налицо были признаки большой кровопотери. У его ног сидела еще не старая цыганка. Она вопросительно взглянула на вошедшего хирурга. Андрей вздрогнул: он узнал высокий лоб, точеный нос с тонкими ноздрями, черные изогнутые брови, красивые губы, большие темные глаза.

Как на экране, вспомнились события трехлетней давности. Они с женой шли по рынку. Лавируя в толпе, Андрей вдруг почувствовал, что кто-то до него дотронулся. Он обернулся и увидел перед собой цыганку. На немой вопрос Андрея, что нужно, она попросила деньги:

— Христа ради мелочь.

Андрей коротко оборвал ее:

— Я в Бога не верю.

На что цыганка отрывисто бросила:

— Ничего, придет время — поверишь!

Он отвернулся от женщины и продолжил путь между торговыми рядами. Нельзя сказать, что брошенная цыганкой фраза удивила или расстроила Андрея. Но что-то в груди шевельнулось неприятное и темное. Безмятежность улетучилась. Настроение упало. Он готов был отдать цыганке всю имевшуюся у него мелочь, лишь бы восстановить душевное равновесие. Но она словно провалилась сквозь землю, и отыскать ее в базарной толчее не представлялось возможным.

И вот теперь перед ним сидела та самая цыганка. Справившись с волнением, Андрей осмотрел больного, предварительно выпроводив его компанию на улицу. Осталась только она, оказавшаяся матерью этого парня. Дав команду перенести его в реанимацию, Андрей попытался выяснить, с чего все началось.

По всей видимости, парень страдал язвенной болезнью двенадцатиперстной кишки, которая осложнилась тяжелым кровотечением. Андрей отдал несколько коротких указаний сестре приемного покоя, а сам поспешил в реанимацию. Воспоминания о цыганке отошли на второй план. Надо было принимать решение, что делать с больным. Несомненно, требовалась экстренная операция, а предварительно — осмотр заведующим отделением, которого следовало вызвать из дома. Попытки дозвониться до него результата не дали.

Раздумывая, как поступить дальше, Андрей посмотрел на часы, которые показывали без четверти восемь. Оставалось дождаться, когда заведующий прибудет в отделение. А чтобы не терять время, решил сделать гастроскопию, то есть исследовать желудок инструментально. Как и предполагал Андрей, на задней стенке двенадцатиперстной кишки имелась хроническая кровоточащая язва.

Выйдя после исследования в коридор, Андрей услышал голоса врачей, доносившиеся из ординаторской. «Наверное, пришел заведующий, — подумал он. — Можно пациента передать в его руки».

Однако, войдя в ординаторскую, понял, что заведующего все еще в отделении нет. В комнате беседовали молодой хирург и пришедшая на консультацию врач-отоларинголог. Проблемы дежурного хирурга их не заинтересовали.

Андрей взял историю болезни и быстрым шагом направился к начмеду больницы, отношения с которой, мягко говоря, были у него не самыми теплыми. Но ситуация требовала безотлагательного решения. Войдя в кабинет, доложил:

— В отделение поступил пациент в крайне тяжелом состоянии. Необходимо оперировать в экстренном порядке. Операция предстоит непростая. Потребуется переливание крови. Кто будет оператором? Нас с Игорем двое, а хорошо бы иметь третьего.

— Вот и будете оперировать с Игорем. Надо оправдывать вторую категорию. Кровь будет. Готовьтесь к операции. Посмотреть больного я поднимусь позже. — Начмед взяла телефонную трубку, давая понять, что разговор окончен.

Объявив коллеге и дежурному анестезиологу о предстоящей операции, Андрей спустился в приемное отделение поговорить с матерью больного. Она по-прежнему сидела на кушетке. Увидев врача, встала и тихо произнесла:

— Что с моим сыном?

— У него язва двенадцатиперстной кишки. Он потерял много крови. Требуется неотложная операция. Без нее он может погибнуть, — ответил Андрей и продолжил: — Вы меня помните?

— Ты тот, кто не верит в Бога.

Андрей вспыхнул:

— Сейчас разговор не обо мне, а о вашем сыне. Скажу вам откровенно, такие операции я самостоятельно не делал. Помощь из областного центра не успеет. Вы дадите согласие на операцию?

Возникла пауза.

— Спасибо за прямоту. Я даю согласие на операцию, только умоляю попросить у Бога прощение за неверие и молить Его о помощи. — И тут она достала из кармана какой-то предмет и вложила его в ладонь Андрея. Им оказался искусной работы образок, предположительно золотой, с изображением Божьей Матери с Младенцем, лики Которых были мастерски инкрустированы рубинами, нимбы выполнены бесцветными драгоценными камнями. — Возьми его с собой на операцию. А сначала помолись, — напутствовала цыганка.

Сжав образок в ладони и посмотрев в глаза женщины, Андрей коротко произнес:

— Я попробую, я буду стараться! — И зашагал в операционную.

Переодеваясь, он подумал о слове, данном цыганке, о том, что обещал помолиться. Но как? Какие слова подобрать, с какой интонацией произнести их? Вспомнилась любимая бабушка, вспомнил, как она молилась о здоровье и благополучии семьи. Андрей сосредоточился и тихо прошептал:

— Господи, прости меня за неверие. Сжалься над парнем. Помоги не оставить его мать одинокой на этом свете. Будь милостив ко мне и к ним! — Несмело перекрестившись, Андрей вошел в операционную.

Операция продлилась почти четыре часа. Кризис следовал за кризисом. Возобновлялось кровотечение из язвы. Падало до критических отметок артериальное давление, и останавливалось сердце пациента, из-за чего приходилось прекращать операцию и прибегать к непрямому массажу сердца и массивному переливанию донорской крови. После того как кровотечение остановили, состояние пациента стабилизировалось. Операционная бригада вздохнула с облегчением. Но злополучная язва оставалась. Андрей перебирал всевозможные варианты благополучного завершения операции. И вдруг его осенило: надо выполнить резекцию желудка на выключение язвы! Заключительный этап прошел быстро.

Из операционной Андрей перешел в ординаторскую. Устало опустился на диван и закрыл глаза. Но тут зазвонил телефон. Он поднял трубку. Медсестра приемного покоя передала просьбу родственников узнать, как прошла операция. Но прежде чем спуститься вниз, он решил выкурить сигарету, для чего прошел в материальную комнату и выглянул в окно.

Бабье лето было в полном разгаре. Дул теплый осенний ветерок. Вспомнился первый приезд сюда — на родину жены. Стояла такая же благодатная погода. Тихая, теплая, с листьями под ногами и летящей паутиной. Он был счастлив. Задумавшись, Андрей не заметил, как сигарета догорела. Бросив окурок, направился в приемное отделение, на ходу раздумывая о том, что произошло с ним после разговора с цыганкой. Он почувствовал удивительную душевную легкость, отметил, что исчезла раздражительность на неточные и неправильные действия коллег во время операции.

Приблизившись к двери, ведущей в приемное отделение, Андрей услышал шум громко разговаривающих людей, а затем увидел, как цыгане окружили мать больного и, перебивая друг друга, пытаются что-то ей доказать. Она же в ответ молчала. Андрей предположил, что ее корят за то, что она доверила сына молодому хирургу. Увидев же его, все разом замолчали. Он жестом подозвал мать и, положив на ее плечи руки, тихо сказал:

— Операция прошла успешно. С кровотечением удалось справиться. Но состояние вашего сына остается тяжелым. Лечение будем продолжать в реанимации, куда я вас пустить не могу. О его здоровье узнавайте через приемное отделение. — И добавил после паузы: — Спасибо вам. Кажется, я поверил!

Цыганка понимающе взглянула на него и, слегка улыбнувшись, произнесла:

— Спасибо тебе и твоим помощникам!

Прежде чем покинуть помещение, она обратилась на своем наречии к сопровождавшим ее мужчинам, и те вместе с ней покинули приемный покой. И тут Андрей вспомнил об образке. «Нет, — подумалось ему, — не могу я принять этот дар. А впрочем, надо посоветоваться с женой».

Перед уходом домой Андрей зашел в реанимацию посмотреть на прооперированного. Тот по-прежнему находился на аппаратном дыхании, но дежурный анестезиолог, кивнув Андрею, успокоил:

— Ничего. Молодой, Бог даст, выдюжит! Не таких вытаскивали!

Дорога домой занимала у Андрея несколько минут и проходила мимо недавно возведенной церкви. Ранее, проходя тут, он отмечал живописность места и тишину вокруг. И вдруг поймал себя на желании зайти в храм и поблагодарить за нелегкий, но удачный день. Андрей робко перекрестился, поднялся по ступенькам и несмело заглянул в притвор. Стояла тишина, пахло ладаном. Не останавливаясь, двинулся дальше, в среднюю часть храма. Кое-где у икон горели свечи. За барьером в лавочке суетилась женщина. Андрей, поздоровавшись, спросил ее:

— Куда можно поставить свечку с благодарностью и за здоровье?

— Да куда хотите. К иконе Спасителя, Богородицы или любого вами почитаемого святого. Например, Николаю Чудотворцу, — кивнула она в правый угол храма.

Купив свечку, Андрей зажег ее и поставил туда, куда указала женщина, после чего произнес слова благодарности за успешно проведенную операцию и попросил выздоровления своему пациенту. Душа его преисполнилась теплом и покоем. Выйдя из церкви и еще раз оглянувшись на нее, поспешил домой.

Едва переодевшись, Андрей стал рассказывать жене о том, как прошло дежурство. Когда речь дошла до цыганки, он встал из-за стола и направился в прихожую, откуда вернулся с образком, который протянул жене.

— Какая красота! — вырвалось у нее.

Когда же Андрей посвятил ее во все подробности происшедшего, лицо жены сделалось серьезным.

— Андрюш, надо иконку вернуть, наверняка это семейная реликвия.

Андрей, выслушав жену, с некоторым сожалением согласился с ней:

— Да, конечно, верну, но только после того, как сын цыганки пойдет на поправку. Но дело не только в образке. Ты знаешь, я, кажется, поверил в Бога. Помог ли мне в этом образок, не знаю. Но то, что я изменился, в этом у меня сомнений нет.

Как-то задержавшись в отделении дольше обычного, Андрей услышал разговор, который велся на цыганском языке. Выглянув в коридор, он увидел своего выздоравливающего пациента и его мать. Пригласив их в ординаторскую, усадил на диван и объявил матери, что завтра выпишет сына. Рекомендации даст в письменной форме. А немного помешкав, открыл шкаф и из нагрудного кармана пиджака извлек образок. Протянув его цыганке, сказал:

— Я посоветовался с женой, и мы решили, что вашей семье эта вещь будет нужней. От себя добавлю большое спасибо за веру, которую я приобрел благодаря встрече с вами.

Встав с дивана, цыганка сделала глубокий поклон. На следующий день ее сын был выписан.

Постепенно воспоминания о случившихся событиях померкли и стали забываться. А вот память о Божьем провидении осталась в Андрее на всю жизнь. Оно, Божье провидение, помогло ему обрести надежду и опору, что и составляет то, что называется верой.