рассказ о Дмитрии Пожарском

Как унизили героя

21 февраля на торжественном заседании в Успенском соборе было принято единогласное решение об избрании Михаила Федоровича Романова русским царем. Собравшиеся присягнули новому русскому монарху.

В Кострому, где жили в то грозное время Михаил Федорович и его мать, инокиня Марфа, отправилась делегация во главе с архиепископом Рязанским и Муромским Феодоритом‚ Авраамием Палицыным и Шереметевым. 14 марта к Ипатьевскому монастырю вышла из города торжественная процессия: послы Земского собора‚ «сопровождаемые крестным ходом». Мать Михаила‚ инокиня Марфа‚ узнав о цели визита‚ наотрез отказалась от предложения Земского собора стать ее сыну русским царем. Люди московские‚ говорила она‚ «измалодушествовались»‚ думают только о себе‚ и править ими шестнадцатилетнему дитяте невозможно.

Долго уговаривали ее архиепископ Феодорит, Авраамий Палицын и боярин Шереметев, уговорили-таки. И новый царь вместе с матушкой отбыл в Москву. Династия Романовых воцарилась на русском престоле.

По пути в Москву юный царь видел‚ в каком состоянии находится его страна. «Все дороги были разрушены‚ многие города и селения сожжены. Внутренние области сильно обезлюдели. Поселяне еще в прошлом году не могли убрать хлеба и умирали от голода. Повсюду господствовала крайняя нищета».

А в Москве чиновники грабили русский народ. Естественно‚ больше всех доставалось от них самым бедным‚ бессловесным. Почему же русские люди избрали в цари Михаила Федоровича Романова? Почему голодная‚ опустошенная страна сделала такой выбор? Потому что верили люди русские‚ что именно такой застенчивый‚ робкий юноша вытянет их из разрухи‚ не обидит‚ не опозорит‚ не нахамит‚ не даст народ в обиду‚ опираясь в своем правлении на Земский собор.

Нищего очень легко обидеть. Страна была нищей. Обижать ее в те годы было никак нельзя. Оскорблять нельзя было.

Вокруг трона стали собираться родственники инокини Марфы, Салтыковы. Они занимали ответственные посты в Москве, в Русском государстве и вели себя откровенно нагло, нахраписто.

Дмитрий Пожарский вместе с другими активными участниками Второго ополчения‚ приближенными к царю‚ не мог ужиться с родственниками Марфы.

Они потребовали от героя:

— Объяви боярство Борису Салтыкову.

Дмитрий Пожарский не мог этого сделать. Слишком молод был Борис Салтыков, слишком мало он сделал для Родины. Рановато ему было в бояре!

Салтыковы затаили обиду на князя Пожарского. Они нашли другого знатного человека, тот объявил Бориса боярином. А затем царь вызвал Дмитрия Пожарского и грозно сказал ему:

— Я выдаю тебя головой боярину Борису Салтыкову!

Знаменитого князя, героя, спасшего Русское государство, одержавшего победу над польскими интервентами, мало кому известный дьяк повел пешком (это было актом бесчестия) во двор Салтыкова. Он поставил руководителя Второго ополчения на нижнее крыльцо быстро богатеющего дома и громко объявил:

— Царь всея Руси Михаил Федорович выдает головой князя Пожарского боярину Борису Салтыкову!

Хозяин на радостях одарил дьяка и небрежно бросил герою:

— А ты ступай домой. Да не вздумай в моем дворе садиться на свою лошадь!

Обычно выданные головой‚ опозоренные прилюдно‚ ругались на чем свет стоит‚ а хозяин при этом гордо молчал. А челядь его ехидно ухмылялась: знай, мол, наших, князь!

Дмитрий Пожарский не сказал ни слова. Он молча покинул двор Салтыкова. Затем сел на коня своего и‚ не обращая внимания на смех салтыковской челяди‚ не спеша поскакал домой‚ в село Медведково‚ вздыхая то и дело: «Хорошо‚ что царь Михаил Федорович не приказал бить меня батогами на радость Салтыкову».

Князь направил коня на Никольскую улицу. По ней в 1612 году войска Дмитрия Пожарского гнали поляков, отступавших к Кремлю. И грозные годы Смутного времени вспомнил он.

Первое земское ополчение

В конце 1610 года рязанский воевода П.П. Ляпунов собрал для борьбы против польских интервентов первое земское ополчение. В него вошли простые люди, незнатные воеводы и дворяне, а также жители Тулы, Калуги, нижнего Новгорода, Среднего Поволжья и русского Севера. Поляки, захватившие Москву, и московские патриоты узнали об этом и стали готовиться к предстоящим схваткам.

Боярин Салтыков предложил полякам искусственно возбудить в городе волнения и расправиться с противником. Поляки на это не пошли. Они предоставили возможность патриарху совершить в вербное воскресенье, 17 марта 1611 года, традиционное шествие в Кремль.

Мирно шли по родному Кремлю за патриархом люди. Напряженными взглядами провожали их интервенты. Салтыков нашептывал польским воеводам: «Ныне был случай, и вы не били, так они вас во вторник будут бить». Он оказался прав.

Во вторник поляки, готовясь к встрече ополченцев, стали вытаскивать из Китай-города пушки, привлекая к этой работе москвичей. Непосильная то была работа для русских! В любую секунду нервы у них могли не выдержать.

Извозчики по незначительному поводу вступили в пререкания с поляками, и тут же, будто огонь поднесли к пороховой бочке, разразилась схватка. Бой разгорелся мгновенно. Восстание распространилось по всему городу. Посадские люди, холопы, крестьяне, ратники, дворяне, некоторые бояре взялись за оружие.

В эти дни в Москве оказался князь Дмитрий Михайлович Пожарский.

Он родился 1 ноября 1578 года в семье Михаила Федоровича Глухого-Пожарского и Евфросиньи Федоровой Беклемишевой. Дед Дмитрия, Федор Михайлович Третьяков-Пожарский, имел небольшой чин. Отец всю жизнь провел в вотчинах удельного Стародубского княжества, а также в деревне Лужной на реке Угре, в деревенской пятине Новгородского уезда и в деревне Медведково, на Яузе, в пятнадцати километрах от Кремля.

В 1578 году после кончины отца мать будущего героя переехала в Москву, где пристроила детей на службу. В 1598 году Дмитрий Пожарский был назначен стряпчим, через четыре года — стольником. Служил он стольником и при Лжедмитрии I, и при Василии Шуйском. В 1608 году во главе небольшого отряда воевода Пожарский совершил первый воинский подвиг. Банда Лисовского пыталась захватить Коломну, перекрыть последнюю дорогу, по которой в Москву поступали продукты. Отряд Пожарского скрытно подошел к городу. От разведчиков воевода узнал расположение противника и в предрассветной тишине неожиданно атаковал и разгромил врага. Весной 1609 года князь одержал победу над атаманом Салоковым. После этого Василий Шуйский направил его воеводой в Зарайск.

Сюда вскоре прибыл человек от Ляпунова и предложил князю выступить против Шуйского. Зарайский воевода отказался от войны против законного царя. Вскоре к Пожарскому прибыли посадские люди, затем его дальние родственники с требованиями признать Тушинского вора. Воевода опять отказался. Но как только в Москву вступили поляки, он перешел на сторону рязанского ополчения и поехал в столицу, чтобы вывезти оттуда семью. Он был надежным человеком. И для государства, и для семьи, и для друзей — настоящих патриотов Русской земли.

Оказавшись в центре событий, князь собрал людей у церкви Введения Богородицы, что на Лубянке, возвел здесь острожок (баррикаду), послал бойцов на Пушечный двор. Он работал спокойно, без суеты. Поляки не знали, что происходит на Лубянке, и готовились к решительной атаке на патриотов. Но вдруг из-за острожка раздался залп орудий. Иноземцы удивились. Пушки Пожарского «втоптали неприятеля в Китай-город». Князь организовал людей, они готовы были наброситься на врага, но вдруг из-за Китай-города рванулся на них огонь. Поляки подожгли дома, ветер бросил снопы пламени на москвичей. Атаку пришлось отложить. А тут и ночь пожаловала.

За ночь интервенты подготовились к сражению, выделили две тысячи человек, и те перед рассветом разбежались по московским улочкам с факелами в руках. И загорелась Москва! Деревянная, по лету чистая и сухая, она горела быстро, и лишь Кремль не горел каменный. В Кремле поляки сидели, своего часа дожидались.

Князя Пожарского ранило. Он упал на землю и, теряя сознание, крикнул: «Хоть бы мне умереть, только бы не видеть того, что довелось увидеть!» Патриоты подхватили его, отнесли к повозке и отправили с верными людьми в Троице-Сергиев монастырь. Там его подлечили, и отправился он в свою вотчину поправлять здоровье...

…Князь не торопил коня. Он ехал по улице Сретенке. Она застраивалась на его глазах. Здесь после опустошительного пожара 1611 года князю было выделено «поросшее место из-под бывших дворов». Земли было много, ему даже позволили «то место пахать». Князь мог бы остановиться здесь. Но он поехал дальше, подальше от Кремля, от места своей славы и места своего «позора». Он был сильным человеком, но и ему после пережитого было грустно.

Не так давно Сретенку стали называть Архангелогородской улицей, потому что здесь начиналась недавно построенная дорога на Архангельск. Долгая дорога.

Как искали деньги на Второе ополчение

Совсем плохи дела были на Русской земле. Казалось, не найдется такой силы, которая смогла бы объединить патриотов, выдворить поляков вон. Так и думали интервенты, особенно после взятия ими Смоленска, не догадываясь о могучей внутренней силе русского народа, о русском духе просыпающемся.

1 сентября 1611 года в Нижнем Новгороде на должность посадского старосты вступил Кузьма Минин, человек с хваткой купца и государственным умом.

Кузьма Минин первым делом народ на сходку собрал у собора православного да сказал по-простому, без всякого куража, которым любили щеголять в Думе бояре да князья, теперь разбежавшиеся по своим углам-вотчинам: «Православные люди! Поохотим помочь Московскому государству!»

Люди и Земский собор поддержали Кузьму Минина. И обрадовались они своему единодушию, великое дело сделали, Русь решили спасти! Но прошел день, другой, а Русь не спасалась. Оказывается, для этого большие деньги нужны, чтобы созвать ополчение, вооружить воинов, накормить их и так далее. Людей, готовых драться за спасение Отчизны, в городе было много, а вот денег на организацию похода не нашлось ни алтына. Потому что за день до собора один купец отправил товар на Каспий, другой заложил деньги в Архангельске, третий отправил приказчика в Сибирь — и так далее, от самого бедного до самого богатого купца. Такое оно купеческое дело. Сегодня ни гроша, а завтра будет и алтын, и более того.

Но Родину-то нужно спасть сегодня, а не завтра!

Вновь собрал народ на сходку староста, бывалый человек. Все он знал о людях, верное слово нашел: «Православные! Не пожалеем животов наших, да не токмо животов — дворы свои продадим, жен, детей заложим и будем бить челом, чтобы кто-нибудь стал у нас начальником. Дело великое! И какая хвала будет всем от Русской земли, что от такого малого города произойдет такое великое дело. Я знаю, только мы подвинемся, так и многие города к нам пристанут и мы избавимся от иноплеменников».

Понравилась его речь людям. Загалдели все на площади: «Заложим детей и жен, спасем Русскую землю!» Кузьма Минин тут же приказал выборным силой взять — постановили же! — и выставить на продажу в холопы всех жен и детей богатых горожан. И началась кутерьма. Одни брали силой семьи богачей, другие мчались домой за деньгами. Всем хотелось купецких дочек выкупить!

Ну, уж купцы тоже не лыком шиты, да не каменные у них сердца. Своих родненьких жен да детей они любили и уважали и точно знали, что государство начинается в родном доме, за семейным столом. За такое государство они горой стояли. Факт. Иначе бы нижегородские семьи в те смутные времена распались бы, и что бы делала без них спасенная Русь, трудно сказать.

Купцы полезли в тайники, набили кошельки, пришли на торги и выкупили своих жен да детей. Затем вернулись в свои хоромы и стали жить-поживать и добра наживать, с гордостью рассказывая детям да внукам о своем подвиге во славу Отчизны.

Верный выбор

Великое дело началось с шутки. в казну ополчения поступили первые средства, но их не хватало. На Земском соборе решили собирать «пятую деньгу» с посада, городских монастырей и их вотчин. Многие горожане вносили добровольные пожертвования. Кузьма Минин вел строгий учет каждой копейке.

Он предложил народу выбрать воеводой ополчения князя Д.М. Пожарского. Народ мудро согласился.

Нижегородцы собирали ополчение на святое дело. В таких делах нужны люди святые, чистые. Это не профессиональное войско, не княжеская дружина, не банда разбойников. Это народное ополчение. В него принимали дворян, детей боярских, стрельцов, пушкарей, посадских людей, крестьян. Не отказывались от услуг партизан, отдельных казаков. Но когда к воеводе явились наемники, им строго сказали: «Наемные люди из других государств нам не надобны». Мнение князя поддержали все ополченцы, хотя было ясно, что отвергнутые наемники могут перейти на сторону врага. Но Минина и Пожарского это не пугало. Пусть идут к полякам и наемники, и крупные банды казачков. На святое дело надо идти с чистой совестью, с чистыми людьми, не запачканными кровью сограждан.

Доехал князь до деревянной башни «Сретенских ворот Земляного города». Совсем недавно здесь московский народ встречал избранного на царство Михаила Федоровича Романова. Радовались люди московские, пришелся им по душе спокойный юноша, и сам Дмитрий Пожарский радовался, хотя многие недоброжелатели этого патриота русской земли до сих пор считают, что он мечтал стать царем, делал все, чтобы стать царем. Но так ли это?

Кого выбирать в цари?

В января 1613 года в Москву съехались из пятидесяти русских городов выборные люди по делу важному: царя избирать. Долго спорили они, предлагали выбрать на русский престол и В.И. Шуйского (еще не знали в Москве, что умер бывший царь Василий Иванович в польской неволе), и Воротынского, и Трубецкого, и Михаила Федоровича Романова, сына Филарета. Некоторые современники тех событий утверждают, что в выборной кампании активное участие принимал и Дмитрий Пожарский, освободитель Москвы, якобы потративший на подкупы 20 тысяч рублей, сумма по тем временам громадная! Да, герой Второго ополчения пользовался заслуженным авторитетом у жителей столицы, но не у бояр, опасавшихся этого прямого человека. С опаской к нему относились и другие избиратели. Герой есть герой! Став царем, Дмитрий Пожарский вряд ли был бы послушным исполнителем воли бояр, Боярской думы. А именно о таком способе правления (об ограниченной монархии) мечтали не только члены Боярской думы со времен Ивана IV Грозного, но и многие граждане Русского государства.

Дмитрий Пожарский из обедневшего княжеского рода вызывал зависть у князей и бояр. Шансов воссесть на престол у него не было совсем‚ и понимали это многие‚ и сам он‚ человек практического ума‚ понимал это.

Не устраивали большинство избирателей другие кандидаты‚ в основном по той же самой причине: любой из предлагаемых на царство мог со временем резко усилиться и править‚ опираясь лишь на свой клан‚ а не на «землю»‚ не на Земский собор.

«Выберем Мишу Романова‚ он молод и нам будет поваден»‚ — писал в те дни Ф.И. Шереметев В.В. Голицыну‚ и это мнение вскоре стали разделять многие.

Миша Романов‚ шестнадцатилетний сын Филарета‚ был не только молод‚ но и спокоен‚ не властолюбив‚ податлив на добрые советы.

Согласно легендам‚ первыми предложили кандидатуру Михаила Федоровича не высокопоставленные бояре‚ а мелкие люди: неизвестный дворянин из Галича‚ какой-то казак с Дона‚ представители городов‚ пришедшие к Авраамию Палицыну с просьбой передать их мнение Земскому собору. В этих легендах‚ передаваемых разными историками и современниками важных событий, есть некая логика‚ свойственная простолюдинам: юноша Миша‚ по всем сведениям и слухам‚ человек не злобный‚ не буйный‚ наверняка так и править будет страной. А земские соборы помогут ему управлять государством. Кажется‚ вполне логичная «народная» думка. Надо учесть и тот факт‚ что «представителей народа»‚ «мелких людей»‚ очень легко можно было подкупить‚ всучив в их натруженные руки письма к Земскому собору. Нужно ли об этом помнить в разговоре на данную тему? Может быть‚ и не нужно. Но ведь кому-то было нужно чернить имя Дмитрия Пожарского! Кто-то до сих называет его‚ повторяя Н.И. Костомарова‚ человеком бесталанным‚ серым‚ случайно оказавшимся во главе Второго ополчения! Случайного в жизни любого человека, даже гения, не так уж мало. Но во времена‚ подобные русской Смуте‚ случайные люди‚ взлетая иной раз на самые высокие места‚ тут же опускаются вниз. Случайная личность не смогла бы довести дело Второго ополчения до логического финала...

В начале февраля Земский собор отправил послов в города‚ чтобы из первых уст узнать мнение русского народа. В это же время из городов в Москву стали прибывать вести о полной поддержке Михаила Федоровича, о том‚ что некоторые северские города уже присягают ему!

Князь миновал деревянные Сретенские ворота, и послушный конь поскакал по Архангелогородской дороге дальше. Совсем недавно раненого Пожарского везли по этой дороге в Троице-Сергиев монастырь. А чуть позже, в июле–августе 1612 года, по этой же дороге подходило к Москве войско Второго народного ополчения во главе с К.З. Мининым и Д.М.?Пожарским. Однако нелегок был путь ополченцев из Нижнего Новгорода к столице.

Второе ополчение. Битва за Москву

Атаман казаков Заруцкий, узнав о планах Минина и Пожарского, пытался захватить Ярославль, перекресток торговых дорог. Князь опередил его, захватил город, где вскоре был сформирован Совет всей земли Русской, фактически исполнявший функции русского правительства. Сюда прибыли английские послы с предложением о помощи. Пожарский отказался. Со шведами, взявшими Новгород и Тихвин, он вел хитроумные переговоры, тянул время. А тем временем русские люди укрепили города-крепости, мимо которых могли пройти шведы на Москву.

Летом многие казаки решили поддержать земское ополчение. Отряд Заруцкого отошел от Москвы.

26 июля Пожарский двинул войско ускоренным маршем из Ярославля в Москву. Туда же устремились части гетмана Ходкевича. Нужно было опередить отряд польского подкрепления. Под Москвой стояли казаки Д.Трубецкого, люд не надежный: то они поддерживали лжецарей, атаманов, то решили сражаться в ополчении. Кто знает, что они решат завтра, когда увидят войско Ходкевича?

Ополченцы спешили к Москве. Жаркий август мешал идти. Но земское ополчение на полтора дня опередило противника. 20 августа патриоты (к ним присоединились чуваши, татары из Касимова, представители других народов многонациональной державы) вошли в столицу, окружили Кремль, стали укреплять лагерь за Яузой. На противоположном берегу стояли казаки Заруцкого.

Гетман с походного марша послал людей в бой. У него были прекрасные специалисты военного дела, одни венгры да запорожские казаки чего стоили. Именно эти части атаковали лагерь Пожарского, потеснили ополченцев, а с тыла по патриотам ударили из Кремля поляки. Битва была жаркой. Князь Трубецкой, получивший пятьсот всадников от Пожарского, не спешил вступать в схватку, будто ждал чего-то. Но люди Трубецкого самовольно контратаковали врага. Их поддержали казаки. Удар решил исход дела в первом бою с интервентами в пользу ополченцев.

Через день Ходкевич атаковал и казаков Трубецкого, и ополченцев Пожарского, который перед боем получил записку от одного польского пана: «Лучше ты, Пожарский, отпусти к сохам людей своих». Воевода прочитал записку и сказал: «Обязательно отпущу, но сначала вас всех отправлю по домам. Либо в русские могилы».

Интервентов было около пятнадцати тысяч. У русских — около десяти тысяч. Кроме того, изменник Орлов в ночь на 23 августа провел отряд гайдуков к церкви Георгия на Яндове. Это позволило чужеземцам закрепиться в важном районе, откуда они могли нанести неожиданный удар. Крупные силы интервенты сосредоточили в Донском монастыре. Ополченцы перегруппировались, дабы не быть застигнутыми врасплох.

Утром 24 августа Ходкевич бросил в бой личную дружину, конных венгров, запорожцев. Они отбросили русских к Земляному валу. Здесь битва продолжалась более пяти часов. Русские защищались храбро, но интервенты наседали. Пожарский сражался на валу, успевая руководить ходом сражения. Ополченцы и казаки Трубецкого сделали все, что могли, но отступили от Земляного вала. Враг ворвался в Замоскворечье. Пехотинцы?— венгры и запорожцы — подошли к Клементовскому острожку, к ним пришло подкрепление из Кремля и Китай-города. Поляки смяли русских, порубили всех до единого, заняли острожек.

Ходкевич, уверенный в победе, ввел в Замоскворечье огромный обоз, который так ждали осажденные в Кремле поляки. Победа интервентов была близка. Но вдруг казаки Трубецкого, получив подкрепление, нанесли неожиданный контрудар по Клементовскому острожку. Противник потерял 700 человек убитыми, замешкался. Пожарский отправил Авраама Палицына к казакам, которые, обвинив ополченцев в отступлении, начали рассыпаться в разные стороны. Их нужно было уговорить продолжить бой. Палицын это сделал. Пожарский придерживал пехоту, затевал вместе с Мининым всеобщее наступление. Минин собрал несколько сотен конников. Прозвучал сигнал. Русские пошли в атаку.

Она была неожиданная и стремительная. Войско Ходкевича подалось назад. Но тут ударила по врагу русская конница, и поляки со своими союзниками бежали к Донскому монастырю. Потери у них были большие. На следующий день они бежали из Москвы в сторону Можайска и Вязьмы.

Ополченцы окружили Китай-город, где окопались оккупанты, через два месяца вытеснили их в Кремль. 27 октября (по старому стилю) поляки сдали Кремль.

По мещанской слободе на север ехал Дмитрий Пожарский.

Навстречу тянулись обозы английских купцов и других чужеземцев. Хорошо им было торговать-то на Руси, прибыль богатая шла. И торговали бы себе на здоровье, не вмешиваясь в русские дела! Нет, мало им одной торговли.

После победы Второго ополчения Дмитрий Пожарский распустил значительную часть войска. Оно и верно: люди-то в его войске были в основном мирные, у них дел дома много, пусть себе занимаются мирными делами!

Еще одно дело Пожарского

Русские люди радовались, мечтали о созыве Земского собора для избрания нового царя, но вдруг Пожарскому сообщили, что Сигизмунд IIIс крупным войском идет на Москву. Будто знал польский король, что воевода распустил значительную часть ополчения!

Оставалась у Пожарского одна надежда на казаков. Приехал он к ним, долго говорил с атаманами, обещал им поместья, казакам — жалованье и участки для строительства домов в Москве. Атаманы вышли на круг, сказали казакам все как есть, и те поверили князю, решили единогласно: «Надо разгромить поляков!»

И казаки сделали это, спасли Москву от больших бед.

Как начиналось село Медведково

Встречные люди здоровались со знаменитым князем, никто из них еще не знал, что с ним приключилось в Кремле да во дворе Бориса Салтыкова. Но не переставали люди удивляться: «Почему энергичный князь невесел, почему никуда не спешит его конь?»

А он уж Яузу-реку переехал и отправился в пустошь Медведева, в старинную вотчину своего отца.

Здесь решил Пожарский жить тихо, да никому не мешать, да чтобы ему никто не мешал и никто бы его больше никому не выдавал головой. Он дело свое для Руси сделал.

Князь любил это место, поросшее сосновыми лесами, изрезанное двумя реками: Яузой да Чермянкой. Его конь почувствовал радость хозяина, взлетел по пологому склону на холм на правом берегу реки Яузы, в месте впадения в нее реки Чермянки, и остановился. Дмитрий Пожарский оглядел окрестности. А тут и местные жители, его челядь, подошли, поздоровались и молча стали смотреть на задумчивого князя. Что-то скажет знаменитый герой?

Он сказал им:

— Построим на этом месте деревянную церковь, да боярский двор, да три двора задворных людей, да две мельницы, по одной на каждой из рек.

Так начиналось село Медведево, позже получившее название Медведково.

Владели им Пожарские, затем князь Василий Васильевич Голицын, фаворит царевны Софьи, крупный государственный деятель второй половины XVII века, неудачно связавший свою судьбу с царевной. Затем владели селом Нарышкины, возвысившиеся после женитьбы царя Алексея Михайловича на Наталье Кирилловне Нарышкиной, матери Петра I Великого. С 1795 до 1917 года селом владели деловые люди да чиновники: Н.Гусятников, Сунгуровы, Шурупенков…

Обижаться или не обижаться?

Род князей Пожарских происходил от великого князя владимирского Всеволода Большое Гнездо. Воеводе второго ополчения было чем гордиться. Он мог бы обидеться на царя и податься по примеру того же Курбского в чужестранные дали и писать там книги да гневные письма тем, кто опозорил его на всю Москву, им же освобожденную. Но он остался на Родине.

И конечно же он не мог вести жизнь отшельника в селе Медведкове, не такой он был человек. Князь забыл обиду, явился во дворец (положение обязывало!) и продолжил верой и правдой служить Отечеству.

Жизнь при дворе удручала высокообразованного и скромного Дмитрия Пожарского, трудно было ему уживаться с теми, кто возвысился при новом царе. Бояре не раз строили козни против героя. Князь терпел.

Но вот атаман Лисовский стал разорять набегами земли на юго-западных границах государства, и царь направил на грабителей отряд во главе с Пожарским. Кому же еще доверить такое дело? Говорунам да лизоблюдам, всегда готовым похвалить любое слово царя и его родственников? Нет, такие люди на поле боя бесполезны. И даже вредны.

В начале 1615 года неподалеку от Орла встретились два старых противника. Разгорелась битва. Лисовский атакой конницы смял позиции второго русского воеводы Ислентьева. Тот бежал. Пожарский на своем участке отразил несколько атак, организовал укрепления из обозных возов. Затем пересчитал оставшихся с ним ратников. У шляхты сил было в три раза больше. Но Пожарский принял бой. «Лисовчики», как он назвал воинов врага, ринулись на укрепления русских, но, встреченные градом огня, откатились с большими потерями. Затем вновь атаковали позиции князя и вновь отступили.

Сбежавшие с Ислентьевым воины услышали шум боя, пристыдили друг друга, повернули назад к своим. Этого поляки не ожидали. Русские налетели на них с тыла и с фронта, одержали победу, захватили обоз, взяли много пленных, со славой вернулись в Москву.

Через три года Дмитрий Пожарский принял участие в разгроме армии королевича Владислава, решившего отнять у русского царя русский престол.

В декабре 1618 года с Речью Посполитой был заключен мир, и в Русском государстве наступил долгожданный покой.

С 1619 по 1642 год Дмитрий Пожарский занимал ответственные посты, людям зла не делал, и люди уважали его. Умер он 20 апреля 1642 года. Перед смертью князь принял схиму, взяв имя Кузьмы, в честь друга и соратника Кузьмы Минина, умершего в 1616 году.

Человеком был не обидчивым, настоящим героем — в делах праведных, а не на словах да на бесконечных заседаниях был героем Дмитрий Михайлович Пожарский, таким его запомнила Россия, таким его любила и любит Москва.