Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации

На балу сновидений

Сергей Эдуардович Цветков родился в 1964 году в Москве. Окончил МОПИ.
Автор книг о Карле XII, Дмит­рии Самозванце, Петре I, Иване Грозном, А.В. Суворове, Александ- ре I, сборников исторических рассказов и очерков «Великое неизвест­ное», «Государственные тюрьмы Ев­ропы (Бастилия и Тауэр)» и др.
Лауреат премии журнала «Моск­ва» за 2009 год.

Легкое исчезновение в июле

И повторится все, как встарь...
А.Блок

1
Исчезну — разве повторится:
гудок машины грузовой,
косая тень усталой птицы,
скользнувшая по мостовой,

густые пятна фиолета
на мокрой чешуе листвы,
гроза, кочующая где-то
за горизонтом, молний швы

в разорванном ветрами небе
и в предрассветной тишине —
воспоминаний легкий пепел,
нас осыпающий во сне?..

2
Исчезновенье — как прощенье,
которое дарует Тот,
Кто дал нам смерть — как возвращенье
и жизнь — как временный уход.

Пусть новый день глядит помпезно
на догоревшую свечу.
Да будет так. А я — исчезну,
я повторенья не хочу.

* * *
Колючий снег. Не отстраниться.
Не отмолить. Не встать с колен.
Зимою вырваны страницы
судьбы из книги перемен.

Наверное, в руках у парки
вдруг порвалось веретено.
И памяти крушатся арки.
Все предано. Все сожжено.

Карай, зима! Я сам разрушил
любви спасительный ковчег.
О, есть слова, что ранят душу,
как этот беспощадный снег!

Карай — приму без сожаленья.
Уже я сам забвенья жду,
как могут жаждать искупленья
земля в снегу, душа в аду.

* * *
С раскрытой книгой дотемна...

Зимой так трудно у окна
порой понять, который век
кружит над миром мокрый снег,
горит фонарь, гудят авто,
и жизнь со смертью визави,
и на твои слова любви
не отзывается никто.

Зимой у темного окна
с раскрытой книгой ты стоишь,
и сам себе ты говоришь,
что одиночества вина
страшней продажного стиха
и первородного греха,
что ты не в силах отгадать
хоть каплю смысла этих мук,
что счастье в прожитых годах
склевало время, как индюк,
что бесконечен мокрый снег,
что нет ни твари, ни Творца,
а есть усталый человек
и есть бессмыслица конца...
И возле темного окна
ты закрываешь пухлый том
и натираешь докрасна
глаза о темень за окном,
стараясь лучше рассмотреть
судьбу, у бездны на краю,
но снова видишь только твердь
земную и небесную,
фонарь и мокрую пургу,
следы от галок на снегу —

как клинопись вспорхнувшей жизни...

* * *
Философ тщится снять оковы
вещей с загадки мировой.
Ученый муж законом новым
сцепляет звенья тайны той.

Поэту ж Богом уготован
от века к веку путь иной:
в себе самом живое слово
облечь земною скорлупой

и освятить игрой священной
всю горечь этой жизни тленной,
И на пороге темноты
воскликнуть, обернувшись к Свету:
— Я счастлив был, но в тайну эту
я не вложил свои персты!

На балу сновидений

В небе простуженном, снежном и мглистом,
в снежной и мглистой тоске твоих глаз
помню: нездешняя блеском лучистым,
блеском лучистым надежда зажглась.

В тихом сиянии том серебристом,
в том серебристом, окутавшем нас,
вечер доставил нас в синюю пристань,
в синюю пристань — полуночный час.

Все растворяется в памяти мутной.
Но до сих пор этой грезы минутной,
грезы минутной забыть не могу:
словно в ту ночь, на балу сновидений
вижу я ангелов белые тени,
белые тени на черном снегу.

Строфы к «Свободе на баррикадах»

1
Картина есть. Наверно, в Лувре. Автор —
посредственный маляр Делакруа —
изобразил на ней Свободу, правда,
на баррикадах. Что ж, была крова-
вая эпоха, все понятно...
При этом он, как истинный француз,
грудь выписал любовней, чем картуз
на голове рабочего. Да ладно.

2
Картина эта многих вдохновляла.
Свергались троны. Ликовал Париж.
А два брадатых мужа с «Капитала»
уже снимали лакомый барыш.
Бестрепетной рукой вставляя клизму
оппортунистам всех мастей, они
искомого добились. Цель возни:
взамен Свободы — призрак коммунизма.

3
Садовник Гёте некогда заметил:
«Природу невозможно принудить,
но — лишь форсировать».
                                                 На этом свете
не много фраз, способных осветить
всю глупость человеческого стада
столь кратко и столь емко. Правда, он
считал, что формулирует закон,
да слушатель был Гёте — вот отрада.

4
Но фраза прижилась, и не однажды
садовники стремились уравнять
в лесу деревья. И своих сограждан —
по плечи. Чтобы их понять,
нужны: теоретическая база,
с научным коммунизмом полный лад,
восторг пред Гильотеном и приклад —
чтоб было чем сбивать замки с лабазов.

5
Суровый Маркс не презирал насилья.
Ильич его орудием избрал,
когда орел вильгельмовский на крыльях
доставил его в Питер на вокзал.
Штык был приравнен не к перу, а к щупу
для измеренья уровня крови
в телах сородичей. Такая се ля ви...
Не зря матрос Свободе титьки щупал.

6
Истории насмешливые взгляды
готовы нас дурачить без конца.
Последние в России баррикады
соорудили бабы у дворца.
В просторных галифе тугие ляжки,
шинельный ворс у шеи как наждак.
Фригийский заменила им колпак
зеленая пехотная фуражка.

7
Дальнейшее — известно. И по долгу
наследника и палачей, и жертв,
и ремесла по долгу — я подолгу
не вправе свой раскручивать сюжет.
Я лишь изобразил метаморфозы
почище апулеевских. И дам
совет художникам: поверьте, что для дам
приличнее классические позы.

* * *
...А время гонит лошадей.
А.С. Пушкин

...Так было встарь. Теперь не то.
С комфортом нынешнее племя
катит: телегу на авто
сменил ямщик, седое время.

Катит, беспечно, как всегда,
несется мимо Мекки, Рима,
и сухо щелкают года
на счетчике неумолимом.

Глядишь — ан ты уже старик,
морщины возле глаз все четче...
И кажется, шофер привык,
Что не оплачен будет счетчик.





Сообщение (*):
Комментарии 1 - 0 из 0