Предлагаем вниманию читателей стихи Елены Хановой, Александра Земцова, Лены Чайки и Елены Пальвановой — участников двух проектов АСПИР: «Литературные резиденции» и «Мастерские».

Елена Ханова

Елена Анатольевна Ханова родилась на Дальнем Востоке. Окончила Владивостокское базовое медицинское училище.
Работает в медицинском центре. Стихи пишет со школьного возраста. Публиковалась в литературно-художественном журнале «Приморские самородки», в альманахе «Мгинские мосты», в альманахах Российского союза писателей, на порталах «Стихи.ру» и «Поэзия.ру».
Автор сборника стихов «Свой выбор» (2022). Обладатель Гран-при конкурса «Поэтический атлас» (2020). Победитель Международного литературного конкурса «Мгинские мосты» в категории «Карта России» (2022). Лауреат национальной литературной премии «Поэт года» за 2022 год в номинации «Лирика». Живет во Владивостоке.

Давай с тобой на «мы»

Неприметное

А возле дома ждет поющий куст,
взъерошенный до самой тонкой ветки,
и каждый воробей в нем — златоуст,
чумазый, незатейливой расцветки.
Лучами позолоченный хорал
под зимним небом звуками расплёскан...

Пусть певчий каждый неприметно мал,
выводит трели звонким отголоском,
но сердце поскользнется на ходу,
и я качнусь,
как деревце от ветра,
когда едва дыхания найду
для полного молчанием ответа...

Ни сказать...

Никакой манерности больше, Господи, никакой,
никаких «услышь мя, заметь, подай»...
Если сходит с неба такой покой
и без слов понятно, что вот он — рай.

Если лист, упавший в речную гладь,
в отраженных путается облаках;
если ветер влажный готов обнять
и качать в прозрачных своих руках

и, легко целуя глаза, виски,
говорить застенчивой тишиной.
Если ветви каждой тугой изгиб
повторяет смысл и образ Твой.

В этом слышно даже, как сад растет,
как в скорлупку почки толкает цвет.
Ты воздушен, призрачен, распростерт,
перевит лучами, как сотней лент.

Тень от птицы мягко скользит к траве,
остается только поднять глаза,
и такая нежность коснется век —
ни вздохнуть, ни выплакать, ни сказать.

Синдром Маргариты

...Он не заслужил света, он заслужил покой...
М.Булгаков

Там, в параллельном мире, где в стынь гранита
реки впадают, кромсая на части город,
я тебе — вера, спасение, Маргарита,
ты мне — отступник, молчание, новый повод
броситься в небо.
Но за века сгорания
по остановке пульса, дыхания, времени
знаю тебя любого на расстоянии,
считывая от хаоса до сотворения.
Если слепое приятие-великодушие
явный отсыл к падению в пропасть адову,
то я — слепа,
вырываясь из чрева душного,
черного мегаполиса тешить, радовать
явь себялюбца. Рой окон мне в спину пялится,
но ни сморгнуть, ни захлопнуть плотнее рамы
даже не смеет. Я — вольница, я — скиталица.
Если невидима, значит, с тобой на равных.
Ищешь покоя? Возьми его полной мерою.
Рукопись — это я, от листа до пламени!
Одушевленной сделав мечту-химеру,
кормишь зверей своей ненасытной памяти.
Только однажды, когда изойдет до пустоши
жалкий февраль в отметинах острых веток,
ты убоишься содеянного и отпустишь их,
и обернешься, ошеломленный светом.

Отражение

Что для одной очаг — для другой костер,
не развести никак этих двух сестер.
Смотришь на первую, чувствуешь благодать,
а про вторую можно и не гадать,
ведьма она и есть, первородный грех,
черного неба месть, колдовство утех.
Та, что потише, — мелкая заводь, свет,
нянчит детишек, варит тебе обед,
кротко вздыхая: «Где же ты, мой Адам?»
Вспыхнет другая: «Что заслужил — воздам!»
(Ты и не против, пусть оно все горит,
раз не отводит темных очей Лилит.)
Благо к утру проходит бредовый хмель,
глядь — а ковчег ведомый попал на мель;
но подоспеет Ева и подсластит
все, что в сердцах напела тебе Лилит.
В этой борьбе сменяются день и ночь,
их примирить — что воздух в горшке толочь,
черное с белым, искра и мягкий трут,
ангел и демон порознь-то не живут...
Позже, смеясь, любуются у зеркал
(жаждой томим, которой бы ты внимал?).
Чьих они ребер?.. Но по всему — родня.
Смотрятся обе, а отражаюсь... я.

Само совершенство

Говорит мне: «Подвинься...» — и мой занимает стул,
принимает серьезный вид, деловито пишет...
Я смотрю удивленно: растрепан, небрит, сутул,
не мальчишка давно, и веса чуток излишек...
Как он только летает? Пропеллеры? Парашют?
Ничего не заметив, роняю: «Ты правда... ангел?»
Он, обиженно хмыкнув, сверяет с 2ГИС маршрут,
улыбается нагло,
мол, примите под роспись, любите таким, как есть.
«Чаю будешь, хранитель?» На время бросает гаджет.
(Неудачная шутка? Коварная чья-то месть?..
Ворошу варианты...) Он блинчик вареньем мажет.
Произносит: «Ты это, жалуйся, если что,
подсоблю чем умею, приставлен к тебе за этим».
Умиляет донельзя его благосклонный тон —
снисходительное терпение к малолетним.

Не ругаться же с ним. Все меньше гора конфет,
рядом ворох оберток. Повторно наполнен чайник.
И чему удивляться, привыкшей к заботам мне
«чудо в перьях» доверено Небом едва ль случайно.
И теперь мы с ним рядом. И кто из нас кем храним?
Но когда мне дождливо, он молча умеет слушать.
Раскрывая с поломанной спицей узорный нимб,
бережет как зеницу и следом бредет по лужам...

Алиса выросла

Алиса выросла из платьев,
из дома, улицы и города.

Упрямый локон цвета платины,
тату и пирсинг. Чувство голода

не притупляется походами
в салоны СПА и ювелирные.

Алиса девушка не гордая
и все размолвки нивелирует.

Безумство Шляпника — в изюминку,
блажь Королевы — в тяжесть скипетра.

Алиса помнит: каждый — уникум,
а жизнь наполовину выпита,

но если чашка не расколота,
то five o’clock* — причина веская,

и подменяет кофе молотым
невыразимость чая пресного.

День поворачивает к вечеру,
игра в крокет, крокет в менажнице.

Алиса, в общем, гуттаперчева
и на побег едва ль отважится,

живя в режиме ожидания,
где все пространство запаролено.

Лишь кот, несносное создание,
чеширит здесь, ему позволено.

Давай с тобой на «мы»

Давай с тобой на «ты», а впрочем, нет,
коль вышло, что друг другу не чужие,
давай на «мы». И наберем конфет,
и чаевых в кафешке не зажилим.
Пойдем на берег, там ползет туман,
как партизан в молочном камуфляже,
и спят подслеповатые дома,
и улочки-тихони спят, и даже
фонарь на тонкой ножке, с завитком
у самой лампы (Пуаро знакомец)
уснул почти. И солнца бледный ком
пастозно вызревает у околиц.
И только голодранец-нищеброд
в потертом фраке местного пошива —
орущий о любви паршивец кот
гундосит в нос, безжалостно фальшивя.
И в самом захудалом из ларьков
ты купишь нитку красного коралла
за поцелуй, за нежность без оков,
за то, что увела, но не украла...


Александр Земцов

Александр Сергеевич Земцов родился в 1986 году. По образованию социолог. В настоящее время работает медиааналитиком в Новосибирске.
Публиковался в альманахе объединения «Речпорт», в печатных изданиях Новосибирска. В разные годы принимал участие в мероприятиях объединения «Речпорт» (Новосибирск), в фестивале экспериментальной поэзии EXPERIENCES, в фестивале поэзии «Чтецы Новосибирска». В марте 2023 года был участником литературной мастерской АСПИР (Сибирский федеральный округ). Живет в Новосибирске.

Лунными дорогами

Магнитик из Шамбалы

Тихо сопит собака, комната в пол-луны
И шелестит трамвайчик с Яузы до Невы.
Лестница и минуты, чешешь за ухом пса,
Тает от самолета белая полоса.
Осень скрипит качелью, и забываешь всех,
Пальцы скользят в бесконечность, гладя собачий мех.
В кухне немного света, к вечеру в самый раз,
С чаем немного историй, не выключая газ.
Даже глаза от ветра сонны и веселы,
На холодильнике светит магнитик из Шамбалы.

Двор в Кутаиси

Немытым снегом, сухим в ладони,
Усталым гостем лежать на склоне.
Я слушал деда про все на свете,
В вечерних играх наш двор и ветер.
И было слышно, по коже шло,
Мне голос старый оставил шов.
Прохладно стало, пойдем вдвоем,
Про то, что в сердце, запел район.
Увидел вечность, весну в горах,
Рванулось сердце на всех парах
В осенний двор, где слушал ветер
Рассказы деда про все на свете.

Форточное

Лунными дорогами, дыры между строк,
Выплывшие чувства, выученный Блок.
Сладкие кусочки, выбрать от души,
Ноги к подоконнику в городской глуши.
Ветки-семафоры, правда, для тебя,
И разбавленный звонками вечер октября.
Юрты и индейцы, пальмы между строк,
В форточку стучался одинокий Блок.


Лена Чайка

Лена Чайка (Елена Сергеевна Киселева) родилась во Владивостоке. Окончила Дальневосточный федеральный университет по специальности «архитектор-дизайнер». Работает графическим дизайнером. Публикуется с 2020 года. Печаталась в литературно-художественном альманахе «Литературный Владивосток» (2021), в сборнике «Поэзия: Новые имена», выпущенном фондом СЭИП (2022), в журналах «Аврора» (2021), «Байкал» (2022), «Наш современник» (2022), в сборнике «Филатов Фест. Финалисты» (2021, 2022). Автор книги стихов «А more мимо» (2021), которая была награждена золотой медалью на дальневосточной выставке-ярмарке «Печатный двор — 2022». Участница Международного форума молодых писателей России и стран СНГ, также известного как «Липки», в 2021 и 2022 годах, Всероссийской мастерской АСПИР «Мир литературы. Новое поколение». Дважды финалист (шорт-лист) фестиваля молодой поэзии «Филатов Фест» (2021, 2022). Вошла в лонг-лист литературной премии «Лицей» (2022). Живет во Владивостоке.

Возвращая долги

* * *
отец из командировки привез мне Сахару
в изящных песочных часах
песчинки шли одна за одной
будто длинный караван бедуинов
из сосуда в сосуд, от привала к привалу
но больше всего
я любила класть часы на бок
бедуины останавливались на полпути
засыпали
я как будто переставала взрослеть
а моя собака Дана — умирать

эта игра закончилась маленькой смертью —
я повзрослела
«время не игрушка»
сказал мне дедушка
и тоже умер

и вот я пришла на дальний пляж
выпустить время из стеклянной колбы

и время вышло.

* * *
Щенки весенних облаков у ног ластятся,
Лижут стопы скал,
И мир лежит занеженный и сонный.

Легко иду по краю тишины,
И звук гудит в тугой воронке горла,
И я живу везде, куда мой голос
Дотянется сквозь гулкий горн ущелья:
Я в каждой ласточке, цветке и тонкой ветке
Раскрытого к рассвету абрикоса.

И если будет после, то такое,
Где жизнь сильнее горя, мягче горя.

Стесать углы.
Округлой теплой галькой
Пустить по речке памяти беду.

* * *
пиши о хорошем
пиши о хорошем

лес лопает почки лес тянется к звездам
лес гнезда баюкает в люльке тумана
и нежная тяжесть ютится на ветках

гудит между сосен пустое пространство
и держит деревья и листья и ветер
и вечность ночного холодного неба

и эту минуту
и эту как будто.

* * *
У отца в избушке
Когти, клыки, рога.
И с утра дела кровавые, и под ногтями буро.
Человечье чучело сделано из забот,
Если холод сутками, если пустой живот.

Я спала на шкурах, видела липкий мех,
Как вскрывают наспех,
Распарывая вдоль, туши,
Как их режут, пилят и потрошат.
Я привыкла к смерти лесных зверят —
Это спутник ужина.

И мы жарили мясо,
Варили его, пекли,
Мы солили волокна,
Мы ели его тушеным,
И я знаю о мясе больше, чем о любви,
И я знаю о красном больше, чем о зеленом.

Но я когда устану,
Когда проиграю,
Когда умру —
Лягу в мох
И буду кормить тайгу,
Возвращая долги по лесным законам.


Елена Пальванова

Елена Михайловна Пальванова родилась в Москве. Окончила переводческий факультет Московского государственного лингвистического университета.
Работает переводчиком с английского и французского языков и преподает перевод в МГЛУ. Автор сборников «Присказка» (2020), «Невероятно? Не факт...» (2021) и «Эники-беники, абракадабра!» (2022). Публиковалась в коллективных сборниках, газетах и журналах.
Победитель и призер ряда международных и всероссийских литературных конкурсов («Русский Гофман», «Зеленый листок» и др.). Живет в Москве.

Подсолнухи

Снежное кружево

Снег был серый и невзрачный.
Снега кружево
Отстирала вьюга-прачка,
Отутюжила,
Накрахмалила до скрипа
И оставила,
А сама свалилась с гриппом —
И растаяла.

Снег свисает легким тюлем
С каждой веточки,
Словно птицы распахнули
Занавесочки.
Кружева накрыли горки,
Лавки, дворики —
Как салфеточки, скатерки
Или коврики.

Солнце вниз швырнет лучи
На город праздничный.
Солнце, эй, не горячись,
Не безобразничай!
Солнце, кружево не жги,
С ним легче дышится.
Подожди, пока шаги
Весны послышатся...

Чудовище

Однажды утром где-то в центре города
За миг произошло рождение монстра.
Звереныш облизнулся, взвизгнул коротко,
Оскалился, блеснув клыками остро,

И стал расти. И вымахал неплохо так!
Раздулся и раздался, словно тесто.
Взревел, махнул хвостом — и стены с грохотом
Обрушились, ему давая место.

И началось! Все превращая в крошево,
Он выл, не то сердясь, не то ликуя.
Поймать бы и унять — да как уймешь его?
Поди уйми громадину такую!

Он сатанел. Зверел. Кипела кровь еще.
Все рушилось. Ах, что сейчас случится!
Но словно одряхлело вдруг чудовище
И, дрогнув, развалилось на частицы.

Секунду были улицы запружены,
Но вскоре прах гиганта разметало:
Частицы по домам пошли — поужинать
И посмотреть спокойно сериалы.

Казаться или нет

Esse quam videri[1]

Быть или нет — судьба дает ответ,
И спорить не получится с судьбою.
Другой вопрос: казаться или нет?
Его решает каждый сам с собою.

Кому-то в этой жизни повезло:
С рожденья нервы крепки, как канаты.
И смелым быть совсем не тяжело:
Ни мучиться, ни тратить сил не надо.

Куда труднее трусом быть и все ж
Не отступать, идти и делать дело.
Унять в руках предательскую дрожь
И, вопреки всему, казаться смелым.

Кому-то, может быть, везет во всем,
Удачи солнце светит в небе чистом.
И там, у синей птицы под крылом,
Несложно быть веселым оптимистом.

Но если преграждают беды путь
И гром гремит раскатом злых оваций,
Непросто вновь улыбку натянуть
И всюду жизнерадостным казаться.

Жизнь крутит день за днем свое кино,
И мы бежим по кругу поневоле.
Но кто-то с нею спорит все равно
И, маску нацепив, играет роли.

И что же с самозванцев этих взять?
Но верить очень хочется, что все же
Настанет час, и им удастся СТАТЬ,
И, может быть, срастется маска с кожей.

Песочный замок

Там, где песчинки блестят, как жемчужины,
Пеною волны вскипают завьюженно,
В радужных бликах, где сказка близка,
Замок волшебный встает из песка.

Солнечным золотом щедро украшены,
Светятся шпили, балконы и башенки.
Залы несметных сокровищ полны:
Есть в них улыбки, и радость, и сны.

В замке хранятся богатства бесценные:
Счастье, любовь и мечты сокровенные.
Счастья на всех в мире хватит, пока
Где-то есть замок златой из песка.

Тысячи лет в ярком солнечном зареве
Он то растает — то вырастет заново:
Всюду под чьей-то умелой рукой
Лепится-строится замок такой.

И если в жизни упорно не ладится,
Если сплошные кругом неурядицы,
Я не прощаюсь навеки с мечтой:
Замок ее бережет золотой.

Подсолнухи

Все словно вдруг смешалось, передвинулось,
Как будто бы по чьей-то странной воле
Под ветром в небе солнце опрокинулось
И пролилось, и выплеснулось в поле.

И вот пылают в поле солнца всполохи,
Как фейерверк в честь радостного лета.
Куда ни глянь — огромные подсолнухи
Желтеют нескончаемым букетом.

Потом, в туман, в грозу и ливень, вспомнишь, как,
Лучистыми желтея огоньками,
На поле сыновья и дочки солнышка
Хранят тепло и свет под лепестками.

И греет душу поле, солнца полное,
Шумит счастливым летним океаном.
Я разбегусь — и окунусь в подсолнухи
И в них приму подсолнечную ванну.