Мой светлый друг

Мой светлый друг, твой одинокий гений
Поет тоску дождливой полутьме
И, переполнен дивных откровений,
Трубит рожком в предутренней сурьме.
Из вод твоих напиться невозможно,
Они мерцают у святых садов,
И лишь стекают капли осторожно
Слезой поэзы в венчики цветов.
В полутонах ты видишь краски света,
В багряных яблоках — огонь весны,
И рвутся в небо, требуя ответа,
Твои земные радужные сны.


Рига

Я мечтаю: отельчик маленький,
Снегом улочки занесены,
Зимний вечер, диванчик старенький,
Никого вокруг, только мы.
И глотать эту новь бездонную:
Даугавы, залива, огней,
Где-то бодрую, где-то сонную
Меланхолию рижских дней.


* * *
Счастье бренное-бренное
Проливалось, как сок.
Время пенное-пенное
Уходило в песок.
И дышать — не дышать
Мне на этом пути,
И бежать — не бежать,
И идти — не идти.
Небо синее-синее
Над моей головой,
И белесую линию
Выдыхает прибой.
Горы жгучие-жгучие
Плавят купол нагой.
Я как галька колючая
У тебя под ногой.


* * *
Не к иконам ходить мне — кланяться,
Рясы праведной не примерить.
Мне на паперти, бесприданницей,
Суждено тебя ждать и верить...
Не срывать мне толпы ликование,
Выпуская кудрявую прядь.
Лишь из рук твоих покаяние
Ожидаю однажды принять...


Сольвейг

Ты снова в сторону глядишь, и нет просвета,
Как будто ищешь у дверей ключа-ответа...
Что там, на дальних берегах, тебя пленило?
Неужто эта дочь вождя с верховьев Нила?
Тебе и воинство мое не по душе ли?
За мной — лесные существа и запах ели.
Я — мир у сущего в руках, я — ветвь оливы,
Я тот горящий меж камней осколок гривы,
Что Львом Норвежским был отброшен пред рассветом
Движеньем пламенной главы, едва заметным.
Из мрака вырван птичий крик, а я смотрела,
Земля горела подо мной, и я горела.
Я стала воином даймё, или Колоссом,
И Слово сделалось мое многоголосым.
И были присные мои резвей гепарда,
И зорче сокола, и голосистей барда.
Я утверждала жизнь в ядре и вне пространства,
В том — постоянное мое непостоянство.
Секущий купол пополам — пришелец с Марса,
В прыжке охотничьем своем, с улыбкой барса
Мне резал небо на куски лазурной глины,
И прорастали из каменьев исполины,
Все мхи, что от начал времен, в коре секвойи
Уже тогда вещали о паденье Трои.
Мир проникал в меня, как дом, а я Началу
Свои ростки — твоих детей — препоручала.
Я научилась понимать язык растений
И, время обращая вспять, лишалась тени.
Круг замкнут, в нем теперь — ни одного секрета.
Чтоб не пришлось тебе, мой Пер, искать ответа...


Фреска

Поэту одиночество — родня,
Но я приду и поселюсь напротив
Заветных окон, если ты не против,
В прощальных бликах гаснущего дня.
Мой жребий — ветром радужным кружить,
Как карусель винилового круга.
Почти забытая тобой подруга,
Что без тебя не научилась жить,
Дитя урбанистических долин
Стрекозам меднокрылым в подражанье
Летит к тебе под вечное жужжанье
Сквозь монотонный стрекот мандолин.
Но если не придется нам, бунтарь,
Изведать радость долгожданной встречи,
Тогда мои податливые плечи
Переродятся в огненный янтарь.
И новым островом явлюсь из недр
Под шепот волн, в разломе океана,
И пустит корни сквозь меня лиана,
И ощетинится могучий кедр.
И вот тогда мы проскользнем с тобой,
Легко, как бриз и терпкий запах пиний,
В ушко иглы и перекрестье линий
Небесной вертикали голубой.