* * *
Кто помнит о прошлом земли?
Только земля
где-нибудь в лилово-оранжевой Аризоне,
там скалы похожи на кактусы, а кактусы вырастают
до размера скал.
Или серые камни в Залавруге:
тысячи лет назад
люди покрывали их рисунками.
Камням было щекотно.
До сих пор, просыпаясь по весне,
они ёжатся и хихикают,
как младенцы.

У земли долгая память,
у людей короче.

Я Средняя полоса России.
Я из мещёрского племени,
разговариваю с деревьями
и всё помню.

Я хочу сказать тебе:
братец Каин, жду вас обоих к чаю,
напекла коричневых плюшек с корицей
и готовлюсь варить кофе,
вот думаю —
и туда корицы добавить или всё-таки лучше
желтовато-белой ванили.

Что же вы, поспешите, братец Каин,
кофе стынет…
Я сварила его в джезве, сделанной друзами,
а фарфор у меня
с туманного Альбиона.

Пока я ждала, ты
обливал зелёнкой лицо Арарата,
привязывал к столбу Святую Землю,
спускал штаны с Гималаев
и розгами хлестал Сахару.

Брат, у нас с тобой одна кровь, —
что ж, значит, и я это делаю,
сама не зная,
потому что я земля,
и я —
всё, что из меня сделано.

Где ты похоронен, Каин?
Где твои кости?
Сколько у тебя могил?
Говорят,
несколько,
а мне кажется —
нисколько,
ведь не может умереть
убийство.

Ты говоришь: кровь зовёт тебя,
наша кровь тебя зовёт,
кровь земли, ты говоришь,
просит: «Отвори меня, Каин,
дышать мне трудно».

А я совсем другое слышу.
Я слышу её стоны,
ей нехорошо на воздухе,
она сворачивается и твердеет,
оставь землю, Каин, прижмись к ней ухом,
ты плохо учил её язык
и понимаешь её превратно.

Братец, через тысячу лет
и я вернусь домой,
неужели ты не хочешь
лечь со мной рядом,
стать холмом
и нежиться под босыми ногами
ребёнка, который родится,
если ты сейчас не убьёшь
его будущую праматерь.


* * *
имя моё ты
пока жив здоров
нет до тебя дела
но когда падаешь
остаюсь безымянной
сколько моих имён
рассеивается сегодня
сколько меня растворяется
в воздухе
нашем общем с тобой
мне его не додышать без тебя
политика
экономика
идеология
схоластика
не мои имена
не отзываюсь на них
имя моё ты
на тебя отзываюсь
не падай


* * *
-1-
На за и против раскололось людское море,
на да и нет расплескалась людская суша.
Я, говорит один, в пределах пустыни за стол не сяду
с ним вот, и он со мной тоже, какие мы молодцы.

А пока тут разговаривают о столах и стульях,
мёртвые дети
молчат.
И я вместе с ними.
К их молчанью добавить нечего.

-2-
Всё, что делаю я, — стягиваю разошедшиеся края мира.
Высаживаю на них деревья
и надеюсь, что корни переплетутся,
а листва со временем образует почву.

Время, время, лишь бы оно осталось!

Взрывы, половины домов, мёртвые и калеки —
это очень близко,
если считать в рукопожатьях, а не километрах.
Так мало расстоянье в один или два человека.

У тебя автомат, и ты вернёшься с войны.
Я не умею стрелять, меня на войне не было,
я навсегда там останусь,
потому что её не могло быть
и она — была.

Говорить со мной не о чем.
Я только стягиваю края мира.
Это непростая работа.
Не ждите от меня
большего.